— Я ещё не закончил портрет, — сказал он. Тень под его ногами нервно пошевелилась.

— Где эта мерзавка? На глаза хозяину нужно сразу показываться, — мрачно, точно не дослушав, изрёк Льюис.

Леви тут же возникла, как будто вытекла из темноты, приняв облик той же двенадцатилетней девочки. Она стояла немного за Айзеком, и он краем глаза увидел, что она зацепилась пальцами за подол его кофты, незаметно для владельца. Льюис недовольно кивнул.

— В следующий раз появляйся сразу. — Он обратился непосредственно к Айзеку: — Когда закончишь?

— Сложно назвать время, — уклончиво протянул парень. — Может, к вечеру…

Всё равно потом студию закрывать: у него дела дома, несколько дней так уже не появлялся. Вожак псов нахмурился, но даже так он не вызывал у молодого художника благоговейного страха. Поняв это, Льюис скривился и резко бросил, что зайдёт за девчонкой в конце дня. Айзек кивнул, и вожак вышел, хлопнув за собой дверью, чуть не задев, собственно, владельца студии. Со вздохом Айзек задвинул цепочку и повернулся к Леви. Девочка стояла, опустив глаза.

— Зато точно сможем чай попить, — оптимистично заявил парень. Леви всё-таки подняла взгляд. — Пойдём, а то остынет. Тебе сахара класть?

— Три ложки, — отозвалась Леви, и это был первый ответ не по теме, который от неё был услышан.

Не очень всё-таки любезен Лекторий со своими подчинёнными. Может, и не вся организация, но некоторые типы точно. Айзек не так долго состоял в Лектории, но наслышан был многого, да и застал события последнего года, когда в NOTE изменилось что-то, что они обратили внимание на росшую группу врагов. А этим летом — Охота на лиф, завершившаяся совсем не так, как планировалось, гибель одного из верхушки, что взбаламутило воду в низах Лектория, вступление Льюиса в должность… Так себе сезон выдался. Прошёл сентябрь, более-менее свободный, а теперь Айзек нарывался на конфликт с влиятельным лицом и не мог остановиться.

— Ты его боишься, — заметил он вслух.

Леви, понемногу глотавшая обжигающий чай с химическим ароматом фруктов, напряглась. В её болезненной угловатой фигурке проскочило волнение, словно короткий ток, и художник испугался было, что её задел, но девочка никак агрессии не выказала.

— Значит, я прав. И всё-таки мне интересно, почему?

Он у неё доверия не вызывал. Что ж, вполне объяснимо — они первый день как знакомы, да и девчушка зашуганная какая-то, совсем потерянная. Сложно представить, что такой ребёнок попал в организацию по собственному желанию. Льюис вообще назвался её хозяином, а к псам девочка не относилась: Айзек интуитивно чувствовал. Что-то тут зарыто, причём довольно-таки серьёзное, раз она при появлении владельца спрятаться пытается.

— Ты можешь попросить перевести тебя в другой отдел. — Он хотя бы предложил. — Я слышал, под командованием Веррана спокойнее.

— Не могу. — Её мрачные глаза были печальны. — Я принадлежу Льюису.

— Ты не из псов.

— Не из псов.

— Из какого ты отдела?

— Никакого. — Леви посмотрела ему в глаза впервые с момента их встречи, и узловатые руки в странных перчатках, закрывавших кисть наполовину, потянулись к вороту платья-кимоно. Айзек, не ожидавший такого, не успел хотя бы отвернуться, но и не потребовалось: девочка слегка спустила ткань, обнажив область ниже ключиц с левой стороны. На ладонь выше места, где бьётся сердце, проступала чернильная метка странного геометрического узора. — Я принадлежу ему, — повторила девочка с тоской.

Айзек такого ещё не встречал, но он рисовал многих сотрудников, много разговоров слышал, так что…

— Он купил тебя? — удивлённо спросил он.

Леви кивнула, натягивая ткань обратно и целиком обращая внимание на свой чай. Многое становилось понятным, но от этого Айзеку стало больно. Торговля странными… дело, за которое многие поплатились. Однако даже выравнивание ситуации не спасло детей, которых уже успели выгодно протолкнуть. Леви, видимо, из этих проданных ребят. Льюис — по-настоящему её хозяин, раз заплатил на чёрном рынке, или где там покупают невинные души.

И неудивительно тогда, что она не улыбается.

Бывает ли Лекторий милосерден?

— Ты можешь приходить ко мне. — Айзек со стуком ставит кружку на стол. — Помогать, к примеру. Или просто посидишь. Это если хозяину будешь не нужна.

Леви посмотрела на него с таким радостным изумлением, что он порадовался собственному предложению. Вообще-то он откровенно не знал, что с ней делать, да и помочь ничем не мог. Однако это хоть что-то. Может, одиночество малышки как-нибудь скрасится.

Льюис забрал её в восемь вечера. Портрет оглядел снисходительно, согласился оставить его в студии вместе с другими, пока не будут востребованы, щёлкнул пальцами, призывая свою ручную тень. Леви бросила на Айзека последний взгляд, уголки губ её на мгновение приподнялись, и она растворилась в тени. Она должна была находиться рядом с хозяином, даже если не хотела.

Ощущения от слития с тенями сложно было передать словами. Леви казалось, что она целиком растворяется в темноте — единственной материи, принимавшей её со всей готовностью, как свою естественную часть. Поначалу это кружило голову, но теперь она привыкла, легко входя и покидая черноту за очертаниями предметов. Не боевая, но всё-таки полезная странность, за которую её быстро стал ценить владелец. Ценил он её своеобразно, выражая это более мягким поведением относительно поведения с псами. Элементом его своры Леви не была. Она была тенью Льюиса. Она слушала то, что владелец говорил слушать, и следила за теми, за кем он велел следить, так что наказаний избегала почти всегда. Главное — послушание. Главное — не дать повода.

— Здесь ещё? — обратился к ней Льюис. Из тени всплыла голова по плечи, взглянув на него тёмными очами, и мужчина кивнул: — Отлично. Сейчас будешь ловить каждое слово, ясно? Каждое.

— Да, сэр, — отозвалась безразлично Леви, вновь погружаясь в родную стихию. Так было приятнее. Она ощущала себя по-настоящему целой.

Встреча состоялась у моста через реку. Авельск делился на три почти равные части тремя реками — одна разделялась на две, и мосты красовались через эти синие линии карты. Хорошее место для переговоров было устроено как раз у первого, у самого берега. Вода лизала бережок — здесь было мелко, дорога спускалась к мини-пляжику, на котором всё равно никто не загорал. Пологий склон порос травой. На нём, глядя в быстро темневшее небо, устроился какой-то человек из Лектория.

— Пришёл, — усмехнулся Льюис.

— Вашими молитвами, — откликнулся человек. Его голос был похож на эхо, такой же туманный и далёкий. Человек даже не оглянулся. Леви аккуратным силуэтом, прячась в тенях травинок, подобралась ближе. Теперь голос человека звучал над ней.

— Я не молился о смерти Вильгельма.

— Даже если так, Небеса всё равно услышали. — Человека не интересовал собеседник, только облака на фоне темноты. Сидеть наверняка было холодно. Леви прощупала мелкими каплями теней его одежду — плотная ткань, частично мех. Ясно. Он не замёрз бы и так. Человек пошевелился, и зазвенькали какие-то металлические украшения, стукаясь друг о друга.

— Ты ведь знаешь, почему я решил переговорить с глазу на глаз.

— Мне карты уже подсказали, что доблестный вожак своры дикой будет нуждаться в совете.

— Отставь свои формулировки, предсказатель. Мне нужна точность. В июне ты сказал Вильгельму, что его убьёт девчонка-лифа с силой звука?

— Сказал, коль необходима точность.

Леви вслушивалась в слова, но не задумывалась над ними. Её всё это не касается, а даже если бы касалось, то что ей тревожиться? Худшее, что могло произойти, произошло, и собственная судьба её не волновала. Были так, мелкие желания. Возможно, подавляемые мечты. Но надежды не было, а потому беспокойства о себе тоже.

— И он пытался судьбу изменить?

— Невозможно отречься от того, что тебе предначертано.

— Однако он пытался?