Роан выпрямился, коротко улыбнувшись.

— Я хочу, чтобы вы помнили, что выбор не бывает правильный и неправильный, — уже совсем тихо произнёс он. — Но и не давали себя усомниться, что есть важные вещи. Чьи-то жизни к ним относятся. Жизни странных, таких же, как вы, для вас тоже должны быть драгоценны. Вспомните, как вы попали в организацию, и скажите, кем бы вы были, если бы вас не спасли. Так спасите кого-то тоже. Это дело, за которое стоит бороться.

Помещение погрузилось в безмолвие.

— Как думаете, они согласятся? — вздохнула Люси, накручивая на указательный палец вьющуюся зелёную прядь.

Ближний круг — Антон так их окрестил. Борис, Михаил, Каспер, Люси, Йорек и две лифы — те, кто последовал за Роаном первыми из первых, когда он сказал, что будет сражаться за детей Третьей. Они не спрашивали и не противоречили, и каждый, должно быть, понимал, что это и есть то настоящее «важно», которое бессмертный пытался донести до остальных сотрудников.

Антон и Настя шли, потому что сами были лифами. Они знали это всё от начала до разгрома — белые стены, разноцветные яды, бесконечные попытки сделать чудовищ ещё чудовищнее, и так до бесконечности повторяющимися циклами. Ещё восемь таких же — их нужно было спасти любой ценой, и они оба это понимали.

Что до остальных — их причины были едва ли понятны. Борис следовал за Роаном из уважения и потому что открыто заявил, что только он сможет поставить всё правильно, сократив жертвы и случайности, и бессмертный с ним согласился. Михаил шёл по своей причине, которую не оглашал, но Антон чувствовал: из-за Насти. Из-за того же, что далёкие годы назад побудило его сражаться за Настю, двигало его и сейчас.

Каспер… из-за Роана? За барной стойкой он выглядел умиротворённым, и следы тревоги пропали с его лица, словно эту неделю он никак не мучился. Под тёмной рубашкой не было видно бинтов: ранена была другая версия, теперь находившаяся в больнице с положительным диагнозом, что поправится быстро. Люси, понятно, следовала за братом. Йорек — за ними? Это настолько важно для этих троих — единство, где один, там и остальные? Антону не понять. Да и о причинах своих никто не распространялся.

— Кто знает, — промурлыкал Роан.

Каспер со вздохом обошёл стойку и остановился рядом. На нём была тёмно-синяя рубашка без галстука и с расстёгнутыми первыми пуговицами, брюки, а волосы частично убраны в хвостик — вполне обычный. И всё-таки в нём ощущалась перемена, словно после этой недели он наконец-то расслабился. Даже взгляд его сиял.

— Ты знаешь, — с подозрением протянула Люси, почти не сомневаясь в правдивости своего утверждения.

— Я знаю, как они могут думать. Но люди такие непредсказуемые. Оставляем всё на них.

Они будут сражаться. Они будут драться. Они спасут лиф. Проект должен быть уничтожен раз и навсегда, и больше ничто не будет запирать невинных детей в ядовитых стенах, обрубая им крылья на вздохе.

— Пойду, что ли, улажу дела относительно перевода Айзека, раз всё отменено, — вздохнул Михаил, поднимаясь и поправляя лацканы светлого пиджака.

Борис поднялся вместе с ним, не комментируя свои намерения: впрочем, ему всё равно пора было обратно в отделение. Люси и Йорек, сегодня подкинутые ему под опеку, закопошились, собираясь.

— Поедем к Тае? — обратилась Настя к Антону. Она держалась хорошо, но была порядком измотана.

— Да. Учитель?..

— Прогуляйтесь без меня, — отмахнулся Роан с улыбкой.

Они уже выходили из кафе; Настя оглянулась на миг, остолбенела, но тут же повернулась обратно и потянула Антона прочь. Он не был против. Он думал о том, что перед ними теперь стоит трудная задача. Трудная — но необходимая для выполнения. И они справятся, чего бы то ни стоило.

*

В маленьком кафе остались лишь они вдвоём — Каспер и Роан, юноша и бессмертный. Они стояли близко — так, как было для них естественно, но как не получалось уже давно. Между ними сгорало молчание, зыбкой осенней шелестя за окнами. Роан смотрел открыто — уязвимо. Он не отказывался от боли, а принимал её с благоговением. «Любое чувство — это боль», он сам так говорил, но теперь стоял и даже не пытался защититься.

— Спасибо, что дождался, — улыбнулся бессмертный. Его взгляд был тёплым, теплее солнца, такого прохладного в последние дни октября. — И что доверился, не бросившись сразу. Я не имел права о таком просить.

— Нет. — Каспер в той же эмоции неожиданно казался младше. Грусть его лицо красила. — Ты ведь знаешь: я пойду за тобой, даже если ты не позовёшь.

События, произошедшие несколько месяцев назад, теперь вставали перед глазами особенно ясно. Горела ладонь, и Каспер бездумно коснулся ею щеки Роана, ласково убрал несколько мешающихся светлых прядей.

— Я ударил тебя, — коротко сказал он.

Роан помнил, однако в нём не мелькнула ни обида, ни злоба. Он лишь слегка повёл головой, ловя столь желанное ощущение контакта.

— Не думай об этом, — попросил он.

— Не могу. Я ударил тебя. — У Каспера болезненно дрогнул уголок рта. — Мне было плохо и больно, но я не должен был…

Роан поцеловал его запястье, опустил его руку в своей, переплетая пальцы. Они так давно не касались друг друга. Малый по календарям, но безумный по напряжению срок. Время, за которое Каспер всё равно не смог забыть это родное, до удушья необходимое ему тепло — не смог и не захотел.

— Давай поговорим ещё раз, — предложил бессмертный.

— В прошлый раз мы и не говорили, — вздохнул Каспер. — Ты заявил, что мне будет лучше с Белль. А я тебя ударил. Всё. Так, Роан, почему? Почему ты это решил? Почему, чёрт возьми, ты не посоветовался со мной?

Должно быть, в его голосе прозвучало больше горечи, чем он хотел озвучить, потому что у Роана зрачки дрогнули. Но бессмертный его не отпустил. Только ближе встал, сокращая пропасть расстояния, воздвигнутую за их разделённость.

— Я никогда не стану тебе подходящей парой, Кас, — сказал Роан.

Свободной рукой Каспер вновь провёл по его щеке.

— Зачем быть парой? — с пылкой печалью спросил он. — Даже если мы не будем вместе, мы всегда будем друг у друга. Какая тогда разница?..

— Потому что я не человек. — Роан мотнул головой. — Я лишь замедляю тебя. Останавливаю. Торможу. Но я не желаю тебе такой судьбы — вечно стоять на месте из-за такого существа. Я хочу, чтобы ты был счастлив, Кирилл, даже если без меня, любой ценой…

Продолжения не последовало: Каспер подался к нему, накрывая его губы своими. Роан вздрогнул, но не отпрянул; наоборот, он ответил на поцелуй, прильнул к самому желанному человеку, обнимая его за талию. Каспер прижал его к себе, зарываясь пальцами в золотистые волосы, углубляя поцелуй, ловя короткий вздох — и только тогда отодвинулся.

Роан смотрел на него словно опьянённый. Каспер провёл по его губам пальцами, вызывая лёгкую улыбку.

— Ты самый человечный из всех, — немного хрипло произнёс Каспер. — Но что бы ты о себе ни думал, это ничего не меняет. Я люблю тебя, Роан. Если ты хочешь оттолкнуть меня, если ты от всего отгородишься — даже так, счастья другого мне не нужно.

— Я не хочу тебя отталкивать, — Роан не скрывал грусть. — Я лишь…

— Ты любишь меня.

— Да, и слишком сильно. Поэтому и не могу. Без тебя. А с тобой меня гложет вина. О Кирилл, знаешь, тебе лучше уйти сейчас, пока ещё не поздно, пока я не утянул тебя на дно…

— Если ты там рядом, то на дне мне самое место. Успокойся уже, Роан. Я не исчезну, даже если ты не собираешься это принимать. — Он был так ослепительно счастлив, что почти смеялся. Взял лицо Роана в свои ладони, заглядывая в глаза. — Так что? Будешь и дальше разделять нас или позволишь нам быть счастливыми?

У бессмертного глаза сияли, словно маленькая вселенная.

— Это твой окончательный выбор? — уточнил он, тут же улыбаясь, заметив наигранную ярость, промелькнувшую на лице Каспера.

— Окончательный, — подтвердил тот, — я выбираю тебя.

У Роана дрогнули губы, и он подался вперёд, ловя безудержную теплоту чужого тела — тела, целиком и без остатка отдававшегося ему. Вместе с сердцем.