— Что вы имеете ввиду? — раздался голос Насти. Она сидела рядом, вперившись взглядом в экран, хмуря тонкие брови. На собрание обоих лиф не могли не допустить, так что её не волновала сдержанность. Она даже говорила громче обычного. Нестойкая странность в ней похрустывала битым стеклом. Настя слегка морщилась, но упрямо продолжала говорить: — Вы собираетесь переслать результаты экспериментов?
— Да, — отозвался Каспер, представлявший информацию. — Данные попадут к нужным людям, поэтому не стоит беспокоиться. Повторения экспериментов NOTE не допустит.
«Но Третью лабораторию же допустили», — уловил Антон мысль Насти. Действительно. Допустили. Если они реально следили за состоянием дел, почему так всё вышло? Отвечая на тишину, с места поднялся Роан — Роан в свитерке, джинсах, кедах и с самым весёлым выражением лица, чем у всех в помещении. Прошедшая неделя нисколько на нём не сказалась, он даже поведения своего не поменял, но это даже радовало. Бессмертный благодарно качнул головой Касперу, жестом уступившим право речи, и заговорил, обращаясь ко всем:
— Я бы хотел рассказать вам подробную историю LIFA. Разумеется, есть среди вас те, кто с ней знаком, кто там участвовал в спасительной операции — и те, кто на себе испытал жестокость проекта. И всё же я хочу открыть с начала и до конца, объединить всё, что нам стало известно.
Антон коротко оглянулся. В помещении лектория собрались все здешние сотрудники организации — человек пятнадцать, в основном молодые или взрослые. Кроме них здесь находился Борис, он сидел на первом ряду, тут же — Михаил, Люси и Йорек и, собственно, Антон с Настей. При словах Роана об участии Борис и Михаил быстро переглянулись. Хм, вот как. Антон многого не знал о том, как в тот страшный год проходила операция — он лишь вытащил Настю и Савву и забыл про всё остальное, однако теперь… Он в любом случае готов слушать. Настя, нервно вздохнув, скрестила ладони на коленях. Взгляды собравшихся прожигали ей спину своим недоверием и странным презрением, однако Антона это же не беспокоило. Какое ему дело до остальных? Он здесь не просто так.
Роан удостоверился, что слушают все, и начал речь.
— В 2004 году группа энтузиастов Лектория, отделившись от своей организации и получив права на любые действия, под предводительством Вильгельма начала поиск детей. Им нужны были любые малыши, ещё не переросшие семи лет, но с уже проявившимися задатками странностей. Лишь задатками, а не самими странностями. Точное число отобранных… — Он окинул собравшихся взглядом. — …сорок четыре человека.
Раздались сорванные вздохи. У Насти дрогнули губы. Антон, ничуть не удивлённый, не пошевелился. Разумеется, изначально их было больше. Девятнадцать — это просто лучшие. И те, кто выжил.
— Найденных детей проверяли по всем критериям. Их принуждали раскрывать странности, влияли на условия вокруг них. Как показывают данные экспериментов, к примеру, ребёнка, позже получившего номер 5FC, обжигали пламенем, чтобы он ответной реакцией научился вызывать лёд. Пытки были жестоки, и почти все дети отсеялись — либо не выдержали огромной нагрузки, либо из-за междоусобных боёв. Детей заставляли сражаться друг с другом, чтобы выявить сильнейших. Как итог, экспериментаторы получили девятнадцать сильнейших детей с боевыми странностями, они и были занесены в реестр испытуемых. Над ними продолжились опыты.
Никого из отсеявшихся Антон не помнил. Он мог воссоздать в памяти разве что обрывки: какие-то удары, ожоги, клеймо, раны и незаживавшие шрамы. Их заставляли сталкиваться. Возможно, поэтому после того, как их драки запретили, выжившие и утверждённые лифы, не сказав ни слова, молчаливо договорились: больше никакого вреда друг другу. Никакого. Они отныне — один боевой механизм, пусть разобщённый и по-разному испытуемый. Они — оружие, которое не будет направлено на себе подобных. Правило, которое нигде не прописано, кроме их собственных тел.
Роана слушали с ужасом, но и с интересом. Настя не двигалась, её плечи были напряжены, взгляд устремлен на колонки данных. Считала что-то, перескакивая со строчки на строчку.
— Итак, девятнадцать детей, — продолжил Роан. Он говорил без злости, спокойно, но не равнодушно. — Некоторые из них были… так скажем, повреждены: жестокие меры, применяемые к ним, сломали контроль или степень использования. Гигантский потенциал странностей был заперт из-за сломанности детей. Однако от таких не избавлялись. Их тренировали и дальше, добавляя больше препаратов и больших лазеек в применении сил. Тогда же, в 2008 году, они уловили, что NOTE могла раскрыть замысел. Как им удалось так долго таиться? Никто не знает. Однако LIFA шустро разделили лаборатории, пять лучших и одного для контроля переместив в другой сектор.
Тимур. Вера. Мария. Иосиф. Мария. Таисия. Те, с кем им не дали попрощаться.
— Лишь благодаря Каринову Михаилу и Круценко Борису, присутствующим здесь, наша организация вообще узнала об экспериментах и, соответственно, приняла меры.
На упоминание своего имени Борис не отреагировал. Михаил кратко улыбнулся, но в этой улыбке не было ни самодовольства, ни радости.
— В 2009 Первая лаборатория пала. При попытке вытащить детей погибла Надежда, номер 18NV, и без вести исчезло трое — Антон (2BI), Анастасия (6FL) и Савелий (8JN). В дальнейшем было обнаружено, что ещё пять детей окончательно сломано, и вскоре после освобождения они растеряли остатки самоконтроля. Сейчас они находятся на реабилитации. Шансы у всех разные. Исходя из этого, следует сказать, что операция провалилась — однако я считаю, что нам повезло. По крайне мере, некоторые дети сейчас в безопасности.
Он не называл их «лифами», кстати. Ни разу. Только «дети». Хм…
— Вторая лаборатория была скрыта, а в 2015 году из неё вырвались шестеро оставшихся. Подробности мы узнали из надёжного источника, так что достоверность подтверждена. Сейчас все шестеро живы. Я хотел бы также предупредить, что вмешательство в их дела для NOTE отныне закрыто. Уже спасённые дети остаются под нашим надзором, однако я подчёркиваю: к остальным это не относится. Они вольны сами выбирать свой путь. Надеюсь, Управление, которое несомненно получит запись сегодняшнего собрания, это учтёт.
Роан говорил без волнения, а на последних словах даже слегка усмехнулся. Антон прищурился: он что, отказывал своей же организации в информации? Он не обмолвился ни словом ни о Тае, ни о её друзьях, а там ведь Иосиф и ещё один странный. Почему? Ладно. Это они обсудят позже, всё равно официальная речь и личные объяснения — разные вещи.
— Несколько дней назад благодаря храбрости Антона и мастерству Сугу из Октябрьска мы получили данные о существовании Третьей лаборатории, где содержатся ещё восемь детей. Именно поэтому сегодня мы и собрались. Я хочу, чтобы вы задумались над этим.
Роан чуть склонил голову, глядя на собравшихся внимательно, уже не ласково, и понизил голос, заставляя вслушиваться в каждое слово.
— Создание первой лаборатории, разделение и нескольких детей уже упустили. Само создание проекта — наша тотальная ошибка, которую мы никогда не сможем исправить. Именно поэтому я говорю вам о Третьей. О детях, там заточённых. Вспомните себя и своё окружение, посмотрите и скажите мне — ведь я знаю, что вам не нравится рисковать жизнями ради чего-то столь неясного, как опасные, выращенные в искусственных условиях странности. Однако подумайте, готовы ли вы влачить это клеймо. Готовы ли вы отныне считаться трусами, отступившими, когда был шанс спасти детей? Они ведь дети. Посмотрите на ребят в первом ряду — разве это монстры? Это дети. Подумайте хорошо. Подумайте. Сейчас у нас есть шанс вытащить тех восьмерых — и мы им воспользуемся. Будет ли с нами отделение — решать вам. Я не прошу вас идти за мной, но я вам это предлагаю. Шагнуть в ад, но вытащить сломанные, слабые души. Они не спасутся, если вы им не поможете. Так помогите. Будьте людьми, теми, кто по-настоящему представляет NOTE!
Что-то в этой сумбурной речи заставило Антона вздрогнуть, и он оглянулся. Люди смотрели на бессмертного с сомнением, мрачно, недовольно. Они терялись, путались, боялись. Они не хотели бросаться в огонь ради каких-то крыс, понятно. И Роан не давил на них — однако почему тогда они злились? Он ведь оставлял им выбор?
