Люси была из людей, которые до этого Настю прикрывали, и раньше она считала их кем-то вроде надзирателей. Ошибалась. В случае Роана так точно.

— Расскажите, пожалуйста, — вздохнула Настя, двигаясь за метаморфом среди золотисто-рыжих деревьев.

— С какого момента? — Люси взглянула на неё с задумчивостью, но на разговор была настроена.

— С какого можно…

Здесь проходили тропинки, протоптанные грибниками и шашлычниками, и девушки повстречали несколько стоянок. Разваленные потушенные угли, где-то обломки мангалов. Деревяшки, осколки бутылок. Человечество так чистоплотно, диву даёшься. Даже столь прекрасный лес умудрилось подпортить своим свинством. Зато тропы были удобными: по сторонам проходили извилистые пути, встречались камни и мох прикрывал ямы, так что двигаться там требовало там большой осторожности.

— Мне было десять лет. Касперу — тринадцать. Ах, или, если ещё раньше… когда родители Каса погибли, его взяли мои. Так что мы выросли вместе. Так-то моя мама ему тётя, но ладно, не в том дело. Каспер всегда таким был. Слишком любил взваливать на себя ответственность за всё на свете — и справлялся с ней идеально, как будто она не доставляла неудобств. На самом деле это видимость. Даже я не знаю, сколько ему стоит эта дурная привычка. — Люси пнула подвернувшийся мелкий камушек. — Итак, ему было тринадцать, когда странность проснулась, у меня началось примерно в тот же период. NOTE нашла моего брата… Нет, вернее, это брат её нашёл. Но всё дело было в Роане. Это он нас принял. Он — а остальные уже потому, что он сказал. Мы всем ему обязаны.

Они двигались быстро. Сделали остановку; Настя вслушивалась в мир, покачнулась, пойманная за плечи спутницей, и неловко улыбнулась. Сплошные неудобства. Зато понятно, что никого кроме них здесь не было. Они с Люси устроили привал, остановившись на открывшейся полянке, и теперь Настя могла вслушиваться в речь спутницы осмысленно.

— Роан немного изменился с тех пор, как составлял то поколение, — задумчиво говорила Люси. Ветер трепал зелёные волосы и малиновую чёлку. В разнотонном, но объединённом одной палитрой лесу она казалась заморской редкой птицей с чересчур ярким оперением. — В лучшую сторону. Но в основном он всегда был таким. Те, кто никому не доверял, кто получил уже от судьбы, попадали к нему — и он всех принимал. Вытаскивал. Помогал. Знаешь, он лучший отец из всех, кто может быть, потому что весь его мир сосредотачивается на детях. Он отдаёт всего себя и без остатка. И ты всегда знаешь, что он придёт на помощь, поддержит, успокоит. Роан помог нам с Каспером встать на ноги, столько для нас сделал — и теперь он нашёл вас с Антоном, и это для него естественно. Естественно, что он даже в Лекторий пошёл, чтобы вас защитить. Просто Роану не важно, кто вы и что вы, кем вы были или кто вы есть. Он примет вас, согреет. Он будет вас любить. Он уже вас любит. Поэтому и бережёт.

— Любит? Но ведь у него, получается, много воспитанников…

Люси взглянула на неё с лёгким смешком. Ветер сменил направление. Теперь полы одежды трепыхались, как крылья, и холод пронизывал ноги. Настя куталась в шарф. За открытой полянкой расстилались верхушки рыжих и бледно-жёлтых деревьев, кое-где с сизой проседью, и за ними уже геометрическими формами вырастали очертания города.

— Не рассматривай его как обычного человека, — посоветовала Люси. — Он не такой. Для него всё иначе. Однако, да, ты права: много. Потому что Роан — проводник. Встречает и помогает перебраться через реку на сторону, где ты уже сможешь искать себя самостоятельно. Помогает без платы или чего-то ещё. А тех, кого он спасает, он тоже не оставляет, приглядывает. Даже сейчас, я знаю, он всегда в курсе, всё ли нормально у других выпускников моего поколения. И все они, могу тебя заверить, счастливы. Роан умеет дарить счастье. Наверно, потому что своего у него нет.

Настя смотрела на неё с интересом. Девушка — сколько ей? Если Каспер на три года старше, значит, ей всего двадцать два. Но она с такой уверенностью говорила о своём наставнике, о брате и о мире странных в целом, словно для неё не существовало иной жизни. Может, так оно и есть. Должны ли реальности обычных людей и особенных разделяться? Неужели они обречены на вечное непонимание? И Роан, который помогает тем, кого оттолкнула явь нормальных, преодолеть расстояние до яви странных… Там, где им находится место. Роан, делающий всё для других.

Настя действительно не помнила, поступал ли он хоть раз при ней так, как, должно быть, хотел. Роан расспрашивал её об учёбе, когда она возвращалась, болтал, подсказывал что-то, но он, вроде, никогда не уделял должного внимания себе. Всё — им. Им с Антоном. Потому что они ныне его «дети», так, что ли?

— Вы так всё подмечаете, — вздохнула Настя, — а я даже элементарно поверить ему не могла. Всё это время…

— Ой, только не «выкай» мне. — Люси игриво поморщилась, но тут же беззаботность спала с неё, словно вода схлынула. Метаморф взглянула в сторону города. — Посмотри, Насть. Это Авельск. Город, в котором странных зашкаливающее количество. Этот город умеет губить. Но теперь вспомни людей, с которыми ты тут знакома. Не всех, а именно из NOTE. И скажи, мы так похожи?

Настя склонила голову набок.

— Нет, — наконец, нерешительно ответила она. — В основном, нет. У вас есть похожие привычки, но вы… разные.

— Ага. А почему?

— Э, потому что вы люди?

— А ты нет, что ли? — Люси вздохнула. — Соловушка, запомни, каждый ведёт свою войну. И ты можешь биться, сколько посчитаешь нужным, или сдаться. Вот только не забывай, что вокруг люди — такие же бойцы, как ты — они тоже сражаются. А если слить две войны в одну, получится что-то пострашнее, но ведь и вас двое. То есть, если не прибегать к стилю Роана объяснять, всё равно двое круче одного. Вот и мы делим свои войны между собой. Не всегда открываем их суть — например, я до сих пор не знаю, насколько глубоко Касперу больно. Но мы хотя бы пытаемся сражаться бок о бок. Поэтому нам легче.

Над Авельском собирались тучи, но до леса их дымчатые лапы не добирались, только разочарованно скребли громом, как кошачьи когти.

Всё это время она и не пыталась поделиться с ними своей войной, да?

Они предлагали свою поддержку постоянно. Каждым напоминанием, что она может им доверять. Каждой улыбкой. Каждым днём, когда на всякий случай — просто потому что была угроза — за ней присматривали. Они не хотели, чтобы с ней что-то случилось, но она их желание принимала за вынужденность.

— Мне так жаль, — выдохнула Настя, жмурясь. — Я такая дура.

Люси беззлобно хмыкнула.

— Ну-ну, это не худшее, — заметила она участливо. — Зато теперь понимаешь: мы только добра желаем. NOTE — та часть, которая не представлена одним только Роаном — вступилась за тебя по своей воле. Каспер, Йорек, естественно, Михаил. Да даже Борис. Видела его? Представляешь его способным на такую жертвенность? Ему не нравится ситуация, но он всё-таки решил тебя принять. Постараться принять. Мы все стараемся. Но если ты не идёшь навстречу, какой во всём этом толк?

— Люси, я…

— Знаю, знаю. — Люси пододвинулась и обняла девочку. Что за странная привычка у всех этих людей, так запросто прикасаться? Но Настя не вырвалась. Только глаза приоткрыла, ловя ресницами отсветы надвигавшейся грозы. Голос Люси звучал тихо: — Давай отыщем это горе луковое, а потом ты обо всём сама с ним поговоришь, окей? И о доверии, и о помощи, и обо всём остальном.

— Хорошо. Спасибо.

Метаморф улыбнулась, разжимая объятия. Маленький шаг — вновь в неизбежность. Но в этот раз Настя точно знала, чего хочет. И — чего могла достичь.

В этот раз она не будет сражаться в одиночку.

*

Искать в лесу легче, чем в городе. Да, в городе лучше дороги и не приходится постоянно следить за тем, куда ступаешь, но ещё там полно странных, которые в любой момент могут напасть, а это само по себе дорогого стоит. Зато теперь можно было не беспокоиться: в светлой осенней роще им угрожали разве что неудобно торчавшие на пути камни.