Благо, в трудные минуты испытания рядом с главной жрицей Шахри-Задой находились главный жрец Ашур, Мать всех матерей, младшая сестра Хава. Когда Хава не сумела вернуть сестру на праведный путь, она с помощью духа Матери всех матерей решила наказать колдуна и отступницу сестру Шахри-Заду. А священную пещеру Дюрк, священный очаг с Родовым огнем очистила от скверны сатаны.

История священной пещеры Дюрк табасаран, их Родового огня, ее хранительницы Матери всех матерей своим рождением, драматизмом, развитием сюжетных линий восходит к былинам древних народов Земли: шумеров, ариев, ассирийцев, кайсанцев, фракийцев, гуннов, евреев, хурритов, басков.

О месте, значении священной пещеры Дюрк, ее Родовом огне еще с доисторических времен было известно за пределами Табаристана, Горного края, Кавказской Албании. В пещеру Дюрк на поклон, зиярат с жертвоприношениями приходили, приходят со всех концов Востока.

На заре своего становления Табасарану прошлось пройти путь от язычества, огнепоклонства, до христианства, от христианства до ислама. После огнепоклонников в священной пещере Дюрк свои обряды проводили жрецы христиан. А потом в Табаристан надолго пришел священный ислам. С принятием табасаранами ислама священная пещера Дюрк стала их главной реперной точкой, культовым местом поклонения мусульман, местом зиярата, жертвоприношений скотом, другими дарами.

У многих людей, когда слышат историю священной пещеры Дюрк, главной жрицы Шахри-Зады, Матери всех матерей, перед глазами встают огромные пещеры, винтообразно уходящие в гору, устланные коврами, сумахами, с обрядовыми танцами, песнопениями, майданом жертвоприношений… От этого от волнения перехватывает дух, сбивается сердечный ритм, леденеет душа.

В священную пещеру Дюрк, когда ее покинули огнепоклонники, пришли христианские жрецы, после исламские мудрецы, казалось, там жизнь приобретет иной характер, погаснет Родовой огонь. Священная пещера Дюрк будет жить совершенно другой жизнью, а Родовой огонь мерцать по-другому. Со сменой огнепоклонников христианскими жрецами, потом мудрецами ислама, исполнение обрядов, поклонение священной пещере Дюрк, Родовому огню, казалось, будет носить другой характер, смысловое значение, религиозную окраску.

Бывало, огнепоклонники, христиане, мусульмане, которые одно время оказались рядом в одной галерее священной пещеры Дюрк, нередко между собой вступали в конфликт. Но со временем, приспосабливаясь, язычники, христиане, магометане находили свою нишу в сердце племени, стали терпимее относиться друг другу. Многие обряды, исполняемые одним и тем же племенем – язычниками, христианами, мусульманами – носили одно смысловое значение. Они становились близкими по духу. Переняв друг у друга самое ценное (исполнение религиозных обрядов, других праздников), огнепоклонники, христиане, магометане в лице одного племени между собой каким-то образом органически сплелись. Обряды поклонения священной пещере, Матери всех матерей, Родовому огню, праздник весны Эвелцан, встречи Нового года нашли свое продолжение в веках. До сегодняшнего дня в Табасаране продолжают поклоняться священной пещере Дюрк, Родовому огню, отмечать праздник огнепоклонников Эвелцан или Нового года по лунному календарю. Во всех галереях священной пещеры Дюрк все еще витает дух Матери всех матерей.

С уходом язычников, христианских жрецов в священную пещеру Дюрк благочестивые мусульмане вносили новую жизнь, другой колорит, новый дух и веяние времени. Там не прекратилась деятельность, а намного активизировалась. По четвергам и пятницам с жертвоприношениями приходят на зиярат со всех концов Табаристана, Дагестана. На майдане жертвоприношений паломники делают жертвоприношения.

Не прекращается и поток туристов.

Священная пещера Дюрк с семью галереями, винтообразно углубляющимися в жерло горы, ее Родовой огонь – это чудо, правда и сущность табасаран. Правдой является и то, что пещера Дюрк в южном Дагестане является одним из самых почитаемых, посещаемых мусульманами, паломниками культовых мест.

Ученые, арабисты, люди, влюбленные в свой край, не забывают странную историю жизни ассирийки Шахри-Зады, главной жрицы священной пещеры Дюрк. Я ее услышал, находясь еще в утробе матери. Быть может, придумал ее продолжение. А может, ее продолжение мне на ухо нашептали духи священной пещеры Дюрк, с доисторических времен оберегающие мое племя, Табасаран от злых колдунов, их заговоров, заклинаний.

Пещера Дюрк, ее Родовой огонь, как раньше, оберегают Табасаран от враждебных сил, веками с огнем и мечом проносящимися по Горному краю.

Двухэтажный дом выходца из Ассирии, главного жреца священной пещеры Дюрк, стоял на самом краю горного плато. От дома простирается плато с майданом, куда паломники со всего Табаристана приходят с жертвоприношениями своим верховным богам. Между майданом и стойбищем Хустиль находится посевная площадь на тридцать мерок зерна. С левого бока плато Дюрк, с запада на восток, зигзагами растягивается узкое ущелье с небольшой говорливой рекой Дюбек-чай. В двух-трех верстах к югу-востоку от стойбища, в долине реки, стоит кошара, построенная из тростника, перекрытая тоже камышом. Там главный жрец пещеры Дюрк Ашур держит овец. На некотором расстоянии от кошары находится ферма с дойными коровами. Недалеко виден другой загон, где откармливают мясной скот. Чуть в стороне, восточнее, располагается конюшня, где хозяин выращивает породистых арабских скакунов.

От жилого дома к майдану жертвоприношений тянется извилистая тропа. Тропа берет свое начало далеко, за священной горкой Дюрк. Гора Дюрк от юга карнизами спускается в сады, раскинутые по холмистой поляне. За садом, где цветут яблони, груши, сливы, начинается ореховая роща. За ореховой рощей виднеются аулы Гурхун, Хустиль, чуть дальше Дюбек.

По западной части горного плато широкими полями простираются посевы ячменя, ржи, гороха. Еще дальше, под горным хребтом, за которым по широкому ущелью несется река Рубас, на склонах цветут луга, растет дремучий лес. За лесом синеют зазубрины горных поясов. Еще дальше, за горными хребтами, перемешанными с чередой холмов, барханов, из тумана местами выглядывают хребты Малого Кавказа. Над Малым Кавказским хребтом, меж караванов вечно кочующих туч, возвышаются пики гор Главного Кавказского хребта, укутанные снегом.

С восточной вершины священная гора Дюрк каскадами спадает вниз, превращаясь у подножия в холмистую равнину. За равниной начинается царство солончаков, где местами растет горькая полынь с саксаулом. А дальше в мареве тонет прикаспийская степь. Еще дальше, за сыпучими песками, с севера на юг свои голубые воды раскатывает море Каспиан.

На северо-западе плато Дюрк граничит с известняковым утесом, по краям которого красуется молодая рощица, состоящая из дубов, вязов, осины.

Тропа, идущая из дубравы, проходит посредине майдана жертвоприношений. Она, сделав крюк на краю утеса, простирается дальше, меж кустов, к кромке рощицы. Там, где заканчивается тропа, с подножия священной горы на север дугой растягивается небольшой зубчатый хребет. Над хребтом, образуя козырек, крышей нависает монолитная скала. Под козырьком, в скале, образовавшейся из огромных серых глыб, темнеет дубовая дверь. Эта дверь ведет к узкой каменной лестнице, ведущей в пещеру. От дверей проложена лестница во вторую галерею, из которой в священную гору Дюрк винтообразно уходит галерея из семи пещер.

В десяти-пятнадцати шагах от входа в пещеру Дюрк над пропастью на небольшой площадке стоит величественный кряжистый дуб с обломанными сверху ветками. Эти ветки похожи на изувеченные культи великана. По краю пропасти громоздятся семь валунов, обросшие мхом. Рядом покоятся надмогильные плиты усопших жрецов, священных старцев, старух.

Дуб-великан весь испещрен. Он в рубцах и страшных шрамах, оставшихся от военных, природных катаклизмов. Под громадным стволом дуба с дуплом, зияющим на уровне головы взрослого человека, по верху земли огромными чешуйчатыми удавами расползаются мощные узловатые корни с черными прожилками. На стволе, корнях, огромных ветках-культях с роговидной чешуей зияют раны, из которых сочится кровь. Священный дуб под набежавшим на горку случайным ветром, поднявшимся из прикаспийских степей, временами скрипит металлом, кряхтит, издает глухие стоны. С плеч дуба к небу вилами тянутся три громадные рогатины веток, грубо обломанные сверху, из-за чего дуб смотрится великаном, изуродованным в смертельных побоищах. Со ствола, с его огромных рогастых ветвей чешуйками спадает черная кора. По искалеченным культям с узловатыми выступами, откуда сочится дурно пахнущая жидкость, огромной белой паутиной разветвляются сухожилия. Они тоже обрываются на концах культей, выцеживая из оторванных кровеносных сосудов кровь с гноем.