«Подгорел у травы подшёрсток…» Подгорел у травы подшёрсток, От несносной тягучей жары. Зной густым раскалённым воском Заливает наши дворы. Остаются следы на асфальте Даже малых и лёгких лап. А палящее солнце жарит, Не найти спасенья никак. Не спастись ни прохладой тени, Ни живой родниковой водой. Только ветер всё переменит — Даст надежду душе живой. «Просыпаюсь от резкого шума…» Просыпаюсь от резкого шума Капель, брошенных ветром в стекло. Небо низкое смотрит угрюмо, Ночь прошла, наконец рассвело. Поздним вечером молнии вились, Словно змеи в потоках воды, И в душе до утра поселились Страхи мокрой холодной беды. Звёзд не видно, лишь отблески света Из тяжелой густой темноты. Вся земля в саван чёрный одета, Тени прячут деревья, кусты. Вспыхнул искрой рассвет, засветился И немного теплее в груди. Свод небесный слегка приоткрылся, Страхи ночи уже позади. Мелко сеет ещё дождик малый, Но всё дальше и страх, и беда. И рассвет, пусть слегка запоздалый Возвращается в мир, как всегда. «Тончайшей нитью серебра…» Тончайшей нитью серебра Соткали утро соловьи. Стежками света и добра И трелями святой любви. Под сводами ночной тиши, Над влажной нежностью травы Раскрылся хор лесной души Волшебным голосом живым. Вот так бы длилось без конца, Чтоб не дышать, не говорить, А слушать лучшего певца И только этим в мире жить. «Дождик капает прозрачный…» Дождик капает прозрачный. Малой капелькой блестит. Самый, самый настоящий. Тихо плачет, не журчит. Притаюсь, к стволу прижавшись, Буду слушать и молчать. Что листве, давно опавшей, В утешение сказать? Подниму глаза − всё ближе По коре вода бежит. Будто ствол шершавый лижет, В каждой впадинке дрожит. Дождь идёт, почти неслышим, Только в листьях шелестит. Радостью небесной дышит. Мир его слезой омыт. «Вот-вот и отцветут ромашки…» Вот-вот и отцветут ромашки, И луг запахнет свежим сеном. По склонам отбелеет кашка, Волной качнётся клевер пенной. О многотравье луговое! Ручей журчащий, чудо-туча, И небо синее, живое. И ветер, спутник мой летучий! Под шляпкой желудь притаился, Фундук чуть носик показал, Я в детстве вами причастился И больше веры не менял. О, тайны близкие, лесные! Родник − источник сил могучих. Я вас храню, мои родные, На самый крайний страшный случай. Вдыхаю многоцветья радость, Пью воздух, как густой нектар. Земли моей хмельная сладость — Великий и бесценный дар. «Тёплый ливень, цветы потускнели…» Тёплый ливень, цветы потускнели. Словно воском покрылись живым, Присмирели шмели, загудели: Сочным гулом: «Уже не летим». Сквозь прозрачные тёплые струи В дымке белой над тёплой землёй Солнца малые нити колдуют Разноцветной, манящей дугой. Лето нежится кошкой большою, Тянет лапы, мурлычет, сопит. Затаится в лесу пред грозою, Переждёт, и ручьём зажурчит. Лето, лето. Теплом и надеждой Переполнены наши сердца. Так легки, невесомы одежды, Как цветов золотая пыльца. Каждый солнечный лучик приветлив. Все тропинки омыты дождём. Всё течёт, всё кружится на свете, Только летом желанным живём. «У дубовой листвы побелели прожилки…» У дубовой листвы побелели прожилки. Скоро август плоды спелым солнцем нальёт. А капризное лето оставит ужимки И сполна и любви, и тепла принесёт. Колоски зазвенят, заколосятся травы. Пряным облаком белый туман упадёт. Васильки зацветут для веселой забавы. Благодатное время на землю придёт. Подставляем ладони журчащему счастью, Родниковой воды пьём живительный лёд. Улыбаемся небу, забудем ненастья И услышим, как сердце в груди запоёт. «Шепчутся тяжелые пионы…» Шепчутся тяжелые пионы, Источая сладкий аромат, Лету золотому бьют поклоны, Листьями таинственно шуршат. Обсыхает парк, дождем умытый, Гравий не хрустит, а шелестит. Я иду, надеждою забытый. О тебе душа моя болит. Ты позволь надежде возродиться, Узенькую тропку ей оставь. Счастье будет. Всё ещё случится. Лишь пионы отцветут. А жаль. |
