Это плохо. Если ее до сих пор не нашли, в лучшем случае, можно предположить, что она не хочет быть найденной. О худшем сценарии лучше не думать. Том не питал особой надежды в отношении Сандры и ее бедного отца.

Ведущий радио сочувственно вздохнул по поводу бедственного положения советника.

― Должно быть, вам и вашей семье невыносимо тяжело сейчас?

― Так и есть, ― произнес Джарвис, ― это ужасное время для меня и моей жены Элзи. Не знаю, что сказать...

Затем он, казалось, вздрогнул, и на мгновение повисла тишина. Мертвая тишина в эфире затянулась, и Том понял, что внимательно прислушивается, ожидая, когда мужчина заговорит снова.

― Не спешите, Фрэнк, ― сказал ведущий бывшему советнику, но на самом деле подталкивал его произнести следующую фразу.

― Извините.

Сердце Тома сжалось из-за бедного мужчины. Политик, лишившийся дара речи? Это было бы смешно, если бы не произошла такая трагедия.

― Все хорошо, мы все понимаем, через что вы проходите сейчас, ― заверил его ведущий.

«Откуда», ― подумал Том.

― Может, вы опишете нам ее?

Последовала еще одна пауза, пока Джарвис пытался подобрать слова.

― Сандра ростом сто шестьдесят пять сантиметров, у нее длинные светлые волосы. Когда ее последний раз видели, она была одета в джинсы и голубую рубашку, белые кроссовки и темно-коричневое пальто.

― Так почему бы вам не рассказать нам, своими словами, что произошло в тот день, когда она пропала?

― Моя дочь сказала нам, что собирается погулять с друзьями, ― начал он. ― Она училась на втором семестре первого курса в университете Дарема и была у нас дома в Ньюкасле во время недели подготовки к экзаменам. Мы подумали, что она осталась у подруги, и ждали, что дочь вернется домой на следующий день, но она так и не появилась.

Когда он сказал это, Том явственно почувствовал сомнение в его голосе, даже по прошествии такого времени.

― Как вы думаете, что произошло с Сандрой?

― Мы не знаем, ― признался Джарвис, ― мы просто не знаем. Оказалось, что она не оставалась у подруги, и никто из ее знакомых не видел Сандру уже пару дней до того, как она исчезла, но говорят, что ее несколько раз видели в городе в этот период.

― И когда в последний раз кто-либо видел вашу дочь?

― Это было восемнадцатого февраля, когда она покупала билет на поезд на центральной станции Ньюкасла.

― У вас есть предположения, куда она поехала? ― спросил ведущий.

― Нет, ― признался Джарвис.

― И, как я понимаю, у нее не было особых причин сбегать? У нее были какие-то проблемы?

― Ни одной, ― ответил он, и голос Джарвиса снова показался удивленным, ― ничего, никаких причин. Сандра всегда была счастливой девушкой, у которой не было причин сбегать из дома. У нее не было никаких бед.

― У нее не будет никаких проблем. Мы просто хотим, чтобы она вернулась домой, ― быстро он добавил после.

― Полиция провела расследование и не нашла никаких зацепок? ― спросил диджей. ― Даже спустя восемь месяцев?

― Мы не можем винить полицию. Они сделали все, что могли: поговорили с дюжинами людей об исчезновении моей дочери и держали нас в курсе дела.

― И все же больше никто не видел Сандру с того дня, как она села на поезд в Ньюкасле?

― Было множество сообщений об этом, ― поправил Джарвис ведущего, ― по всей стране, но у нас нет возможности узнать, подлинны ли они. Мы просто надеемся и молимся, что она в безопасности и однажды вернется к нам.

― Это сложный вопрос, Фрэнк, но я знаю, что вы хотите предоставить нам как можно больше информации.

Он сделал паузу.

― Мог ли кто-то похитить Сандру, и могут ли они, по всей видимости, удерживать ее против воли?

Том предположил, что вопрос был предварительно оговорен.

― Это возможно, ― согласился Джарвис. ― Сандра не из тех девушек, которые просто сбегают, так что полиция говорит, что не может ничего исключать. Если кто-то что-то знает, что-либо, пожалуйста, дайте о себе знать и помогите найти мою дочь.

Он прочистил горло еще раз.

― Пока этот день не пришел, я буду продолжать кампанию по поиску Сандры, ― и он продолжил, сообщив адрес горячей линии.

― Какой человек Сандра, Фрэнк? ― спросил ведущий радио, когда тот закончил называть цифры.

― Сандра добрая и любящая душа, которая может осветить любое помещение. Она очень умная, чем бы она ни занималась, везде добивается успехов, но она заботливая, и у нее много друзей. Она всем помогает, абсолютно всем. Она ― наш мир, ― заключил он, ― и я не знаю, как нам жить без нее.

― И, если, так вышло, что она сейчас слушает...?

― Тогда я скажу: пожалуйста, выйди на связь, Сандра. Ты можешь позвонить домой или на эту станцию или в ближайший полицейский участок, но, пожалуйста, дай нам знать, что ты в безопасности. Мы не злимся, не расстраиваемся. Мы просто хотим, чтобы ты вернулась домой.

― Фрэнк Джарвис, ― голос ведущего радио показался в этот раз искренне тронутым, ― огромное спасибо, что пришли на наше шоу сегодня и что были достаточно храбры, чтобы говорить о своей дочери. Если есть кто-то, кто знает что-либо об исчезновении Сандры Джарвис, пожалуйста, позвоните нам.

Глава 4

Хелен Нортон ворвалась в ресторан, делая вид, что спешит. Для полной картинки она прижала позаимствованный мобильный телефон к уху. Запаниковавший официант запоздало понял, что привлекательная молодая женщина тогда попыталась провести Хелен к столу, который он выбрал, но она села раньше, чем он смог добраться до нее, будто устала от утреннего заключения важных бизнес-сделок. Хелен разыграла целую сценку из того, что положила свою сумку на стол, открыла ее одной рукой и вытащила ручку и блокнот, все время бормоча «Да... да... ага... хорошо» воображаемому человеку на другом конце линии, записывая выдуманные записи из ее телефонного звонка. Она хотела, чтобы ее было невозможно согнать с места.

Когда официант настиг ее, она сказала в трубку «Минуточку» грубоватым тоном, который, как она надеялась, отпугнет его.

Она отодвинула телефон от уха и уверенно произнесла:

― Греческий салат и большой бокал белого вина, ― а затем добавила: ― все, что угодно, но не Шардоне. Я кое-кого жду, ― бросила она, а затем вернулась к своему притворному звонку, в то время как официант скрылся, чтобы принести ее заказ.

Обычно Хелен и во сне бы не приснилось говорить с кем-то в таком повелительном тоне, но сегодня она была кое-кем другим. Хелен Нортон работала под прикрытием и вела себя по наводке, которая, она молилась, была надежной. Ее стол был тщательно выбран, потому что оттуда был обзор на бар и входную дверь ресторана, но, самое важное, также и на неприметную часть комнаты, так любимую Аланом Кэмфилдом.

Слова внизу анонимного сообщения, присланного в ее газету, были предельно ясными: «Кэмфилд встречается с тем, с кем не должен».

Хелен заказала самое дешевое, что было в меню, но все еще чувствовала, что у нее закружится голова, когда она получит счет от одного из самых неприлично дорогих ресторанов Ньюкасла. Она надеялась, что ее редактор возместит ей расходы, но знала, что ей придется написать отличный материал, чтобы их оправдать. Хелен теперь работала на «ежедневник», а не на «еженедельник», но газета не была богатой.

Ее рука слегка дрожала, когда она сняла шарф и положила его на стол. Девушка потянулась внутрь сумочки и медленно извлекла крошечную камеру: еще один дорогостоящий предмет, позаимствованный по случаю. Она расположила камеру так, чтобы та снимала стол Кэмфилда, но была скрыта ее шарфом. Затем, она сделала вид, что уронила ручку на пол и низко наклонилась, чтобы подобрать ее. Когда она вновь подняла голову, то мельком посмотрела в камеру, приподняла шарф на четверть дюйма, чтобы подправить угол и выровнять кадр. Удовлетворенная, журналистка выпрямилась и снова спрятала камеру под шарфом.

Вино Хелен прибыло в огромном тяжелом хрустальном бокале. Когда Алан Кэмфилд вошел в двери, она делала глоток.