— Это будет очень и очень в далёком будущем, — Эва целует Амелию в обе щёки.

— Как Париж, Эндрю? — спрашивает Лиззи, лежа на софе.

— Восхитителен, — Эндрю смущённо улыбается. — Мы вам столько всего привезли. Без подарков никто не останется.

— Слышала, Мел? Без подарков никто не останется.

— Вот, смотрите, это для Эдварда…

Только сейчас, оказавшись после двух лет непрерывных путешествий в родном гнёздышке, Розалия понимает, чего ей недоставало, почему в груди было тянущее чувство, стоило получить письма от родных. Никакое очарование Парижа, знойное лето Италии и жаркие ночи Испании не заменят любимую и родную Англию с грязью, пасмурной погодой и перестрелками в городе.

Роза улыбается.

Она дома.

***

Когда Эвелин надевает пальто, в прихожую выходит Розалия. Не выдерживая её пронзительный взгляд, Эва произносит:

— Ты что-то хочешь мне сказать?

Роза озирается по сторонам и подходит к сестре чуть ли не вплотную, шепча:

— Мы на корабле встретили Майкла.

Эвелин приподнимает брови:

— Натворил херню в Америке и решил вернуться в родной дом?

Розалия пропускает мимо ушей режущее слух слово и продолжает:

— Он был не один, Эва. А с женой. Капитан поженил их на борту. Так странно. Я ведь думала, что он…

— Все мы думали, — обрывает её Эвелин. Такое определённо не понравится Эмме. Что ж, надо надеяться на лучшее — может, Эмма Алдерсон переболела им и собрала своё сердце. — Ты что-то хотела? — спрашивает она, взявшись за дверную ручку.

Роза прочищает горло:

— Раз уж пойдёшь в книжный, то прихвати мне листы.

Эвелин оборачивается и приподнимает бровь.

— С чего бы это, Роза? Ты у нас теперь тоже замужем, пусть тебе муж и покупает. У меня нет денег на чужую жену.

— Эвелин!

— Чао!

***

На углу Эва замечает знакомое синее пальто и не может удержаться от улыбки. Два года явно идут на пользу Эмме: она расцветает и становится местной красавицей. Эмма теперь носит брюки и рубашки с жилетами, оставляет волосы распущенными и вместе с мамой занимается предсказаниями, оставив клуб Лиззи. «Ты же называла это шарлатанством», — напоминает ей Эсмеральда. Эмма пожимает плечами: «Времена меняются», и миссис Алдерсон понимает — что-то в её горячо любимой дочке сломалось и ремонту не подлежит.

Завидев её, Алдерсон приветливо машет ей рукой. Они обнимаются, и Эва решает не медлить:

— Тебе не понравится, но американский придурок вернулся в родную Англию.

— Тебе понравится — мне всё равно, — Эмма берёт Эвелин за руки. — Боги, Эва, это в прошлом.

Эвелин не согласна:

— Прошлое никогда не остаётся там, где ему место. Оно всегда вылезает в самый неподходящий момент. Или в тот, когда ты думаешь, что всё у тебя налажено.

Слова оказываются пророческими: до них доносится пропитанный сарказмом голос Артура:

— …Бежевое пальто? Ты теперь кто? Верблюд?

— Только не обора… Чёрт возьми, «Титаник» столкнулся с айсбергом.

Странно встречаться взглядом с тем, без кого два года назад тебе не хотелось жить. Эмма вскидывает голову, Эвелин за её спиной с увлечением смотрит на Джину и как никогда ощущает острую любовь ко всему английскому, начиная понимать, почему дядя не любит американцев.

В глазах Майкла читается удивление, которое он, однако, берёт под контроль, но не так быстро, как это делает Эмма. Эва с грустью думает, что она натренировалась за два года. Алдерсон отворачивается и берёт миссис Шелби под руку.

— Ты молодец.

— Уйдём — и я точно буду молодцом.

— Без вопросов, — Эвелин машет Артуру и решает всё же дойти до книжного, пока пожар не начался.

***

Томми, кажется, свирепеет даже больше Майкла, когда узнаёт о беременности Джины, оказавшейся ложной. Он решает разобраться с этим и с Эйдой, которую Джина обвела вокруг пальца, потом, поэтому спускает всех собак на Майкла.

— Нет-нет, Майкл, ты не можешь заявляться сюда таким образом. Я не говорю о том, что мы лишились денег, нет. И речь даже не о том, что ты привёз с собой девушку, женившись на ней на корабле. Речь о чести, Майкл. Мы ценим честь. И девичью в том числе. Бегать с Эммой Алдерсон, встречаться с ней, спать, а затем бросить. И не говори, что это из-за наших дел — если бы так хотел, то сделал бы всё, чтобы она поехала, даже если она упиралась. Но ты не сделал. Вместо этого ты уехал в Америку и сошёлся с американкой, которая обманула не только всех нас, но и тебя в первую очередь.

— Я люблю Джину, не смей так…

— Любишь? — Томми усмехается. — Да, я знаю, как ты «любишь». Артур сегодня видел, как ты смотрел Эмме вслед.

Майкл начинает терять терпение:

— Что ты хочешь мне этим сказать?

Томми упирается ладонями в стол и с расстановкой произносит:

— Ты теряешь единственную нормальную девушку в своей жизни. Ей не нужны твои деньги или твоя власть, Майкл. Вы не познакомились под наркотиками, всё произошло осознанно. А это, знаешь ли, важно. Так что сделай что-нибудь, пока не стало слишком поздно. Пока ты не просрал её окончательно.

Последнее предложение пробуждает Грея. Он словно выныривает из сна и изумлённо смотрит на Томми, как будто видит его в первый раз.

— И разберись с этим до вечера, сегодня отмечаем приезд Розалии и её мужа. За Джину не беспокойся — оставь её на меня и на Полли. Давай же!

Майклу дважды повторять не нужно. Он бросается из кабинета Шелби прочь и выскакивает на улицу, на которой — невероятно! — видит Эмму. Она кутается в пальто и убирает лезущие в глаза волосы, отводя их ладонью, но ветер оказывается сильнее.

— Эмма! — кричит он. — Эмма! Стой!

Эмма оборачивается, и её глаза расширяются. Она, на удивление, стоит и никуда не двигается. Майкл подбегает к ней, хватает за плечи и смотрит в глаза, говоря:

— Ты говорила, что нельзя взять и сорваться в неизвестность, что тебе нужна стабильность. Говорила, что я такой же, как и твой отец. Но вот я. Я здесь. Пусть и спустя два года, пусть и женат, развестись недолго, но я здесь. Я думал о тебе эти два года, знаю, в это сложно поверить после того, что ты увидела, но это так. Я пытался тебя забыть, уйдя в отношения с Джиной, но у меня не получилось, я оказался словно в дурмане, я действительно люблю…

Эмма жестом просит его замолчать.

— Ты разбил мне сердце, Майкл Грей.

— Я знаю.

— И я этого никогда не забуду.

— Я понимаю.

— Но я тоже люблю тебя.

И, пристав на носки и обвив руками шею Майкла, Эмма делает то, что ей очень хотелось всё это время — она целует его.

***

— Идёшь? Артур начинает рассказывать истории — кто-то должен его остановить.

— Иди ко мне, Лиззи, — произносит Томми, подзывая к себе.

Лиззи улыбается и, аккуратно прикрыв за собой дверь кабинета Томми Шелби, направляется к мужу. Он усаживает её к себе на колени.

— Думаю, мы здесь задержимся.

— Тогда я сделаю так.

Мотнув ногами, Лиззи снимает неудобные туфли и съезжает чуть ниже, чтобы прижаться щекой к груди Томми.

— Розалии нравится праздник?

— Очень. Боюсь, что после сегодняшнего мы не выгоним её из дома.

Он улыбается.

— Пусть остаётся.

— Меня такой вариант не очень устраивает. Чем ты занимался до моего прихода? — интересуется Лиззи. Томми смотрит на неё.

— Кое-что осознавал.

— И как? Успешно?

— Вполне.

— Поделишься? Или это не для женских ушей?

— Знаешь, Лиззи, в жизни каждого мужчины есть та, про которую они с восхищением говорят: «Та женщина». Даже если она разбивает сердце. Даже если предаёт. Мы всё равно желаем её, даже если ненавидим и мечтаем, чтобы её не стало.

В девичестве Шеффилд произносит:

— Я не подхожу: я тебе сердце не разбивала и не предавала.

— Подходишь: ты сделала намного, намного больше, Лиззи. Ты сделала мне бесценные подарки: не только любовь, но и смысл жизни. Да, Лиззи, ты определённо — та женщина.

Лиззи счастливо улыбается и негромко произносит: