— Если ты пришёл, чтобы отправить меня на аборт, то я не буду этого делать, — Лиззи пытается справиться с волнением в голосе. — Я ни за что на это не пойду. Я не потребую с тебя никаких денег.
— А кто об этом говорит?
— Что?
— Что ты думаешь о нас?
— Нет-нет-нет, — она качает головой. — Нет, Томми, даже не начинай.
— Почему?
— Почему?! Я даже и не знаю. Может быть, потому, что я была влюблена в тебя ещё подростком? Может быть, потому, что я близка с тобой, но ты не впускаешь меня в своё сердце? Ты до сих пор вспоминаешь её! И я… Я так не могу. Я хочу, чтобы мужчина целиком и полностью принадлежал мне, я не могу делить его с кем-то ещё.
Лиззи вздрагивает, когда Томми кончиками пальцев касается её щеки. Она не отшатывается, не может: ноги словно вросли в пол.
— Ты никогда не спрашивала, что я думаю об этом.
— А зачем спрашивать, если у тебя всё на лице написано.
— Ты всегда была рядом со мной. Когда я вернулся после войны, ты не перестала со мной общаться. Ты поддерживала меня и готова была предложить любую помощь. На тебя я мог положиться. И сейчас могу. И меня приводит в ярость мысль, что ты можешь находиться не рядом со мной. Когда произошла история с Алфи, я ревновал. И не потому, что ты — моя давняя и близкая подруга, а потому что… Потому что ты — та женщина. Ты нужна мне, Лиззи.
Шеффилд чувствует, как по её щекам начинают катиться слезы. Она всхлипывает и обнимает за шею Томми. Он прижимает её к себе, что-то шепча на ухо.
— Томми…
— И что ты теперь думаешь о нас?
— Пообещай мне, что мы не побежим к алтарю из-за моей беременности.
— Обещаю.
— И ты постараешься не влезать в неприятности.
— Обещаю.
Лиззи улыбается сквозь слёзы и целует Томми.
***
Эмма не перестаёт удивляться организаторским способностям семейства Шелби даже тогда, когда Исайя кружит её в танце. Она смеётся, перехватывает Финна и становится его партнершей, пока Эвелин бросается на шею к Эдварду.
Лиззи держит в руке бокал шампанского и осматривается. Артур танцует с Линдой, Эйда что-то рассказывает Гарри прижимаясь головой к его груди; Розалия и Эндрю разговаривают возле угла, отведённого для подарков. Эсмеральда и Полли сидят за столом, периодически чокаясь друг с другом, а дядя Арчи развлекает Беатрис шутками, и она громко смеётся, прижимая ладони к покрасневшим из-за выпитого алкоголя щекам.
— Как ты себя чувствуешь?
— Превосходно, — Лиззи склоняет голову и касается щекой плеча Томми. — Мне так спокойно и хорошо.
— Вот мы и стали одной семьёй.
— Надеюсь, Эва и Финн не разочаруются.
Томми смеётся.
— А ты?
— Моя очередь разочаровываться ещё не настала, — парирует Лиззи с улыбкой.
— Настанет.
— О, я слишком долго ждала того момента, когда мы будем вместе, так что меня ничем не расстроишь.
Лиззи кладёт ладонь на свой живот и прикрывает глаза, наслаждаясь любовью, счастьем и смехом празднующих замечательное событие сегодня вечером в «Гарнизоне».
Теперь ей никакая Америка не нужна.
========== 12. That woman ==========
Комментарий к 12. That woman
Мне не верится, что “That woman” получает статус “закончен”. Работа писалась с сентября 2018 года. И это, надо сказать, было удивительное время.
В очередной раз скажу, что очень боялась, когда начинала писать; боялась, что персонажи и всё остальное не понравится. Но вам, читателям, понравилось. И за это хочу вас поблагодарить.
И не только за это. А ещё и за отзывы, которые вы оставляли под главами. Для меня они — стимул писать. Они подбадривали меня, и я с удовольствием садилась перед ноутбуком и начинала набирать главу.
Спасибо, что были с ребятами на протяжении двенадцати глав.
Жду ваших отзывов, хотя бы несколько слов. Давайте сделаем вместе отличный финал :)
I buy my own things, I pay my own bills
These diamond rings, my automobiles
Everything I got, I bought it
Boys can’t buy my love, buy my love, yeah
I do what I want (Yes), say what you say
I work real hard every day
I’m a motherfucking woman, baby, alright
I don’t need a man to be holding me too tight
I’m a motherfucking woman, baby, that’s right
I’m just having fun with my ladies here tonight
I’m a motherfucker
Mmm, yeah
Kesha — Woman.
29 октября, 1929 год.
Обладательница бордовых туфелек выходит из машины и попадает прямо в грязь, но вместо того, чтобы начать возмущаться и жаловаться на осень, она, улыбаясь алыми губами и жмурясь, произносит:
— Да уж, день другой, но Бирмингем всё тот же.
— Мне пойти с тобой?
— Конечно! — Розалия оборачивается, и рыжие локоны ложатся на спину. Она протягивает ему руку. — Эндрю, ты же тоже моя семья. Даже слышать ничего не хочу. Идём вместе и только вместе!
Эндрю смущенно улыбается и хватается за протянутую руку миссис Беллорд. Дверь им открывает Беатрис, которая радостно вскрикивает и, не удержавшись, бросается на шею к Розалии.
— Мисс Шеффилд!
— Беатрис! — Роза крепко обнимает её. — Во-первых, я теперь миссис Беллорд. А во-вторых, я же просила обращаться ко мне по имени!
— Простите… — Беатрис отстраняется, вытирая выступившие слёзы. — Я просто… Так рада Вас видеть, я так соскучилась! Практически все разъехались, дома стало так тихо…
— Роза!
Возмужавший и вытянувшийся за два года Эдвард бросается к сестре, чуть не сшибает её с ног и заключает в такие крепкие объятия, что ей кажется — несколько рёбер он ей точно сломал.
— Эд! — она начинает покрывать поцелуями его лицо, взъерошивает тёмные волосы и с гордостью смотрит на младшего брата. Ещё один врач в семье — это вам не шутки!
— Теперь, когда практически все страсти улеглись, предлагаю пообедать.
— Гарри!
Теперь уже очередь Розалии виснуть на шее и что-то кричать в ухо. Гарольд улыбается, вдыхает французские духи младшей сестры и отрывает её от пола, кружа вокруг себя.
Когда они только-только садятся за стол, в дом приходят Эвелин и Лиззи с дочкой Амелией. И всё по-новой: объятия, поцелуи, смех и радостные крики. Розалия жадно всматривается в лица сестёр: одно дело — присланные в письмах фотографии, а другое — встретиться вживую. Если Эва не изменилась (те же сложные и аккуратные причёски, самые модные платья; импульсивность и неумение следить за языком), то Лиззи кажется ей совершенно другой. Может, материнство и замужество изменили её, а может, то, что она наконец-то получила всё то, что так хотела все эти годы. Но она всё также носит жёлтые платья, красит губы ярко-красной помадой и командует (правда, теперь не так резво, но Эдварду до сих пор достаётся).
— Выкинь эту ужасную рубашку, в такой даже нашего деда не хоронили! — обращается к Гарри Эвелин, целуя Эндрю в щеку. Гарри закатывает глаза.
— Я тоже рад тебя видеть, сестрёнка.
Когда они, наконец, садятся за стол, Розалия узнаёт ещё несколько новостей: Беатрис вышла замуж за их дядю Арчи, который, кажется, взялся за ум — устроился на работу и больше не прикладывается к бутылке так часто. Гарри всё ещё встречается с Эйдой, она теперь живёт в их доме. Эвелин часто проводит здесь время, в отличие от Лиззи, которая заглядывает сюда не так часто.
Гарри, прокашлявшись, встаёт и произносит тост:
— Удивительно, что мы, повзрослев, обзаведясь собственными семьями и разъехавшись, возвращаемся сюда. Домой. Наверное, в этом месте действительно что-то есть. Что-то такое, без чего мы не можем.
— Потому что это ваш дом, — дядя Арчи, отпросившийся с работы, накрывает его ладонь своей, — и он им всегда будет.
Пообедав, Эвелин начинает возиться со своей племянницей. Розалия, подперев щеку рукой и наблюдая за ней, спрашивает:
— Я не хочу детей. Финн не хочет детей. Мне ещё в детстве хватило орущего Эдварда. Лучше, когда есть племянник или племянница — пришёл, подарил подарок, понянчил и ушёл.
— Но когда-нибудь они появятся.
