Результаты были совершенно противоречивыми, но все в один голос говорили об одном — Учитель для Ученика — почти что божество, высшая Воля и Власть. И его приказы не обсуждались, не подвергались сомнению или осмыслению — они просто выполнялись.

Эта связь между ними всегда была намного крепче даже кровной, между родителем и ребёнком.

А потому донельзя плавные, текучие движения Сатин, как называл девчонку Аран, словно подражавшие манере Фурий двигаться, говорили Кире о том, что перед ней был маленький хищник — и под чутким руководством своего Мастера, она вырастет в настоящую Фурию, заключённую в людское тело.

В общем, именно такими созданиями и были полумифические Стражи.

Но всё-таки Сатин невероятно бесила её — девчонка могла видеть своего Учителя постоянно, она могла стоять за его правым плечом.

И именно ей, наверняка, только ей он позволял видеть собственные слабости.

И собственную силу.

Нельзя ревновать того, кто тебе не принадлежит, это Кира прекрасно понимала.

Но чувство это можно было назвать только ревностью.

Или завистью.

И это было глупо — у неё не было и шанса.

Даже малейшего.

И, в конце-то концов, кто он, а кто она — Король великого народа и простая воительница.

Она Воин.

И не ей разводить все эти розовые сопли, мечты о доме, очаге, вышитых её рукою узорах на его одежде и милых детишках.

Она должна была думать о благе собственного острова.

Об исполнении Воли Королевы.

И всё равно, не думать об Аране не получалось — тот был чудо как хорош.

И привлекал внимание он собственной непохожестью на любого другого мужчину.

Он был ловким, быстрым и незаметным — это было ясно уже давно. Воистину, воплощённая в человеке Душа Фурии.

Он поражал своим спокойствием, своей уверенностью, своим бесстрашием.

И ощущением надёжности.

Такие, как он, — изящные, грациозные, обычно являлись жуткими хитрецами и интриганами — но только не Аран. Кира каким-то неведомым чувством ощущала, что тот не обманет своих союзников, не предаст их.

Кира привыкла доверять собственным чувствам.

И именно поэтому она, вздохнув, пошла точить меч — видит Небо, он ей скоро пригодится.

Девушка не ошиблась.

Луна уже давно всё освещала своим серебряным сиянием, и в этом свете всё казалось словно ненастоящим, сказочным и немного пугающим.

Загадочным.

Привыкшие к темноте глаза без особого труда заметили несколько чёрных силуэтов в дали.

Драконы?

Определенно.

Однако, двигались они целенаправленно в сторону Кальдеры Кей, стремительно приближаясь. Что-то неуловимо знакомое было в этих странных силуэтах, что-то вселяющее беспокойство и даже страх.

Вот только когда Кира наконец поняла, что происходило, было слишком поздно — прозвучал сигнальный рог, а это значило, что на деревню напали.

Напали…

Кира, на ходу выхватив меч, бросилась в сторону главной площади.

В одно мгновение небеса вспыхнули и огонь смертоносным дождём пролился на людей и дома.

Злой огонь.

Драконий огонь…

Кира наконец поняла, почему люди с севера архипелага так ненавидели драконов — она бы тоже была бы зла, если бы на её дом постоянно так нападали.

Засвистели стрелы арбалетов — её племя всегда славилось своими стрелками. Послышались крики, приказы, скрежет металла и хрипы, но всё это слилось в одну какофонию звуков, доносящихся словно сквозь толщу воды.

Драконьи Налётчики.

Кира слышала про них, как и то, что они работали на Таинственного Злого Человека и захватили несколько островов в поисках какого-то места или артефакта по его приказу.

Послышался полный страдания стон — один из Налётчиков, сбитый из седла метким попаданием стрелы, раненный, но ещё живой, со страхом смотрел на неё.

Он был совсем молодой, не старше её самой, а может, даже и младше.

Он хотел жить, это было видно по его глазам.

И каким ужасом, неверием сияли эти глаза, когда Кира, хищно оскалившись, вонзила ему в грудь свой клинок.

Говорили, Аран всегда убивал одним, максимум двумя движениями. Не причиняя своим жертвам страданий. Быстро, эффективно и, по сути, милосердно.

Но Кира хотела, чтобы враг страдал.

За то, что её братья и сестры по оружию падали, израненные, измотанные, не в силах сражаться дальше, ища смерти за то, что не сумели защитить свой дом.

За то, что дети плакали, в ужасе прячась за матерями и старшими сёстрами, ища спасения и не находя его, в ужасе принимая смерть от тех, которые их народ поклялся защищать.

За то, что деревня полыхала, и было светло словно днём.

Хотелось видеть, как кровь хлынет из раны, когда меч прорубит ребра, пронзит лёгкое, и, возможно, позвоночник, как жертва посмотрит в ужасе сначала на раненную ногу — причину падения, а потом на воткнутый в грудь клинок, на алую кровь, украсившую лезвие и на её искаженное яростью лицо.

Видеть, как он, судорожно пытаясь вдохнуть, будет смотреть ей в глаза, и, метаясь в агонии, будет мысленно молить о спасении, о чудесном исцелении и избавлении.

Или о смерти.

Быстрой и безболезненной.

Видеть, как это выражение навсегда застынет на совсем юном лице, как струйка алой-алой крови стечёт вниз из чуть приоткрытого рта.

Он хотел жить.

Но он мёртв.

И она не чувствовала вины за это.

***

Библиотека Древних поражала — в этом месте, при наличии запасов в кладовых, можно было жить годами, не отрываясь от изучения всех этих сокровищ — оригиналов текстов, составленных неизвестными, но очень умными авторами.

Да и масштабы Библиотеки поражали сознание — скрытое от лишних глаз здание было настоящим замком — маленький город, помещенный в каменные стены, спрятанный от всего мира, показывающийся лишь избранным.

Стеллажи с древними свитками, украшенными чеканными уголками фолиантами, странные артефакты, созданные неведомыми мастерами в глубине веков.

И Круг.

Как в Башне.

Как в Великой Пустоте

Возможно, именно Библиотека даст ответ, что же это за странные символы, и почему они всегда имеются в местах, в которые она попадала в своих видениях.

Венту взял на себя обязанность добывать еду — воду, очаг для огня и прочее было и здесь.

Несколько месяцев девушка безвылазно сидела в обители знаний, изучая все попавшиеся под руку книги.

Они вызывали в ней благоговейный трепет — все они были рукописными, некоторые с пометками на полях, комментариями предыдущих читателей, листочками с их размышлениями по поводу прочитанного.

Но было в это бочке меда и приличная ложка дёгтя — ее способность понимать языки, ей неизвестные, распространялась исключительно на диалоги с носителем этого языка, и к книгам совершенно не относилась.

Конечно, она могла прочитать и даже записать знакомые ей слова, однако большая часть людей, с ней общавшихся, читать не умели совершенно, да и письменности обучены не были, а редкие купцы или даже дворяне (да, и такое было пару раз) ситуацию не сильно спасали.

Носителей же латинского языка, умевших и читать, и писать найти было нереально, а пообщаться с ними и того более маловероятно — если такие и были, что очень маловероятно, то они все состояли в церковных структурах, подчиняясь тем, кто с завидным упорством хотел её из разряда живых перевести в разряд мертвых.

Было невыносимо понимать, что в её руках оказались бесценные знания, а воспользоваться ими она не сумеет, ибо не было возможности даже перевести то, что было написано в древних текстах.

Венту здесь тоже помочь никак не мог — да, дракон понимал многие языки, в том числе и давно забытые людьми, но сам, по понятным причинам, ни писать, ни читать не умел, а потому не мог никаким образом исправить ситуацию.

Оставалось лишь читать книги на известных ей языках.

Однако и их было достаточно много — читать походные записи древних путешественников было невероятно интересно и познавательно.

Легенды и факты из людской истории.