Хофферсон стала просто наблюдать за близнецами, ища в их поведении новые странности, запоминать и делать выводы.

Они и раньше любили в любой неподходящий момент оказываться рядом, появляясь словно из ниоткуда и исчезая в никуда, как только кто-то попытается к ним обратиться, так сейчас они стали ещё и специально абсолютно одинаково одеваться.

И ладно, если бы это были просто похожие одеяния, но эти зелёные туники с кожаным поясом, эти коричневые штаны и сапоги! Ей этот, с позволения сказать, стиль не просто напоминал кого-то — он откровенно кричал, что дети пытаются быть похожими на своего старшего брата.

Они даже стали отзываться на имя «Иккинг», пугая одноплеменников.

Близнецы Торстон умилённо смахивали скупые слёзы — на подобные шутки даже они были не способны, а потому с удовольствием охотились на маленьких конкурентов, пытаясь узнать, как же они так делают и безуспешно пытаясь повторить их успех.

Впрочем, безрезультатно.

И если с Мией странностей почти не наблюдалось — девочка напоминала Астрид её саму в этом возрасте, воспринимая все эти шалости только как развлечение, то Магни всегда был предельно серьёзен.

Иногда девушка думала, что этот мальчик совсем не умел улыбаться, смеяться или просто смотреть не с укором или осуждением, а мечтательно, счастливо…

Если бы она собственными глазами не видела, как Магни менялся, когда скрывался под сенью леса, скрытый от людских глаз и свободный.

Мальчик с каждым годом становился всё более похожим на брата в мелочах — какие-то фразы, жесты и мимика, походка и манера говорить и даже мыслить — всё в нём было от Иккинга.

И это пугало.

Впрочем, похож он был в мелочах, если лицо тоже считать мелочью, а в крупных событиях и чертах — отличался. Во взгляде была непонятная уверенность, не было загнанности и безысходности.

И смотрел он пронзительно и жёстко — никто не выдерживал, все отводили глаза.

Но вот чего девушка точно не ожидала, так это того, что мальчик подружится с Дагуром. Когда год назад молодой вождь Берсерков приплыл для подписания договора и познакомился с новой семьёй Стоика, тот тоже был ошарашен сходством старшего и младшего братьев.

И, что особенно поразило Астрид, опечален смертью Иккинга.

Этот новый Дагур был для неё незнаком — не следа былого безумия, показной жестокости и любви к насилию.

Перед ней тогда стоял мудрый вождь сильного племени, а не сорвавшийся с цепи дикий зверь.

Какова же была причина столь резких перемен? Почему этот парень резко повзрослел и называть его так стало уже… неправильно, что ли.

Это был мужчина.

Возможно, Иккинг тоже подружился бы с эти новым Дагуром. Они были неуловимо похожи в чём-то главном, но до сих пор не понятном ей.

После двух дней подозрительных взглядов и осторожных вопросов, вождь Берсерков и Наследник Лохматых Хулиганов общались вполне по-дружески.

И, что самое главное, Дагур вполне дружелюбно общался с мальчиком, не выказывая раздражения, и рассказы слушал очень внимательно, с искренним интересом.

Что-то изменилось в мужчине в ночь его прибытия на Олух. Он тогда зачем-то ушёл с пира, кажется пошёл в лес… Никто не знал зачем и что же там произошло, но после той ночи что-то надломилось в нём, что-то неведомое появилось в глазах.

И это тоже пугало.

Впрочем, это всё минувшее. Надо было думать о проблемах настоящего. Например, об Охотниках на драконов.

Союз с ними Астрид видела невыгодным по нескольким причинам.

В первую очередь, драконов-то, собственно, и не было теперь. Сгинули они разом куда-то, перестали нападать на острова, а жители ближайших к Проклятому Проливу поселений застыли в тревожном ожидании — затишье перед бурей само по себе тревожной тучей нависло над людьми.

Но драконы не напали ни через месяц, ни через два, ни через пять, ни через год.

Конечно, их видели на горизонте — маленькие стаи спокойно себе перелетали с острова на остров, не обращая на людей никакого внимания и не проявляя агрессии к ним.

Как выяснилось, такие странности были на всех островах, ранее подвергавшихся налётам.

И подобная закономерность заставляла серьёзно задуматься.

Даже полгода назад, если бы эти чужаки явились тогда, девушка могла с уверенностью сказать, что это точно не было результатом деятельности Охотников — они бы тогда не прибыли для заключения союза.

Но теперь-то она, как и некоторые другие викинги, знала правду.

Ведь они всё-таки нашли Драконье Гнездо.

Пустое.

Когда Стоик вновь снарядил экспедицию в Проклятый Пролив, никто не верил в её успех — столько раз Лохматые Хулиганы бывали там, и столько раз возвращались, оставив там, благо, если не половину кораблей и людей. И уж точно никто не мог представить, что же их будет ждать в этот раз.

Для начала, в Проклятом Проливе, самом по себе очень сложном для прохождения там кораблей (множество подводных скал и обломков ранее затонувших здесь драккаров были серьёзным препятствием даже для столь опытных моряков, как викинги — южане же здесь просто не прошли бы), ранее всегда окутанном молочно-густым туманом, был кристально-чистый воздух — все камни были прекрасно видны.

Одно это уже заставляло сильнее нервничать понимавших всю странность данной ситуации викингов — до этого дня такого не бывало никогда.

Не то, что бы драконов в скалах Проклятого Пролива совсем не было — несколько Злобных Змеевиков безразлично окинули взглядом людские корабли и продолжили свой путь в сторону от них, стайка Жутких Жутей мелькнула в дали, но и она не приблизилась к людям.

В почти кромешной тишине (люди чуть ли не затаили дыхание, если и переговариваясь, то шёпотом) викинги добрались до Драконьего Острова — это проклятое место искали много поколений их предков и вот, они нашли его!

Но торжества от победы не было — было видно, что остров мёртв.

Тишина стала оглушающей.

Конечно, скорее всего, с другой стороны острова были и леса, и ручьи, и зверьё — но этот берег был совершенно безжизненным. Ни птиц, ни драконов, ни деревьев и трав — голый камень.

И хорошо знакомый всем воинам смрад разлагающегося трупа.

Внимательный глаз Астрид заметил на скалах стеной возвышающегося над людьми берега очень характерные следы оплавившегося, потрескавшегося и почерневшего камня.

Потом девушка во всеобщей серости увидела, что когда-то деревья здесь всё же были, однако сейчас от них остались лишь обугленные коряги, выглядевшие жутко и даже чуть-чуть печально.

Впрочем, это всё девушка заметила потом.

В первую очередь она уставилась на громадное нечто, судя по всему и распространяющее запах разложения. И только рассматривая громадную гору чего-то, судя по всему бывшего когда-то живым, девушка поняла — это был дракон.

Громадный Монстр с изуродованной мордой, порванными в клочья крыльями и обугленными проплешинами в шкуре, сгнившим до костей хвостом и торчащими из прорех на брюхе явно сломанными рёбрами.

Да и сама поза уже давно (не меньше нескольких месяцев — примерно столько, сколько не нападали драконы) мёртвого Монстра словно говорила о том, что умер он от… падения?

Следы от залпов Ночной Фурии, прекращение драконьих налётов, слухи о том, что на южных островах Архипелага этих тварей стало намного больше…

Астрид, кажется, стало ясно, что конкретно тут произошло — твари что-то не поделили между собой, Фурия убила этого Монстра, судя по размерами являвшегося вожаком драконьей стаи и… забрал эту самую стаю на юг?

Так что ли?

Астрид всегда с бессильной ненавистью вспоминала тот поход на Драконий Остров — они даже не сумели отомстить за павших братьев и сестер — мерзкие твари потеряли своего вожака и трусливо сбежали.

Но почему же тогда, узнав о том, что Стоик категорически отказался сотрудничать с Охотниками, в сердце девушки расцвела мстительная радость?

Комментарий к Глава 8

Простите за такую задержку - сначала предварительный просмотр в колледже, потом подготовка к выставке-конкурсу и олимпиада по рисунку… Было немного не до фанфика. Впрочем, я все же нашла время, и доделала главу.