Слишком уж загадочными были обстоятельства гибели парнишки, чтобы не обратить на них внимание.

Как оказалось — интуиция не подвела её.

Приговор подчинённых был неоспорим — это сделали Фурии.

Остатки камней, направление того, куда полетели осколки, и, самое важное — едва уловимый в воздухе запах собратьев — все это и не только обнаружили отправленные ею Дети Ночи.

При том — не Ночные.

Дневные Фурии.

Зачем им это понадобилось?

Потом, совершенно случайно, выяснилось, что убитый мальчишка был Учеником того самого Одарённого, который несколько лет назад подослал ту Дневную Фурию на Драконий Край.

Месть Дневных?

Возможно.

Конечно же, как только выяснилось это, Клома сразу же доложила обо всём Арану, но это было ещё до похищения Руни, которое произошло тоже очень непонятно, но, надо признать, по-своему гениально.

Как поняла Фурия, их противник отравил ядом Смертохвата одного из Детей Ночи и подчинил его себе этим, а поскольку с этими тварями, призванными только убивать (каннибалов драконы ну уж очень не любили) дел никто и никогда не имел, и потому определить то не сумели.

И даже самый сильный одарённый в некоторых чисто физических аспектах — силе и скорости — очень уступал драконам, и уж тем более Ночным Фуриям.

А Руни не был самым сильным — талантливым и искусным — да, но до того же Арана ему было ещё очень далеко.

Что мог противопоставить мальчишка взрослой Фурии?

Вот и вышло всё как вышло.

И, конечно, уже потом, после, Клома поделилась всей этой информацией ещё и со своим товарищем. Тагуш отнёсся к открывшимся фактам агрессивно и явно что-то задумал.

Только бы не натворил чего…

***

Теорию Истинных, что бы кто ни думал, Гриммель знал хорошо — она была одной из основополагающих в учении об Одарённых.

А его мужчина знал.

Потому Убийца Фурий прекрасно понимал, почему именно Драконий Король был так силён — всегда, любой лидер некой группы Одарённых, зачастую называемый Истинным, забирал по Связи, неизбежно между ними создаваемой, условные излишки энергии своих подчинённых, помогая им, таким образом, контролировать свои силы и становясь сильнее сам.

Именно поэтому Истинными не могли быть все — не каждый выдерживал такой напор энергии.

Даже Гриммель ощущал приток сил со стороны своих Учеников.

Так или иначе, но Гриммель знал — Арану в гневе, причиной коего могла бы стать нечаянная гибель его Ученика, было бы под силу уничтожить и весь занятый Армадой Гриммеля остров, со всеми его жителями.

Выжрать энергию из живых и, собственно, обратить их в мёртвых?

Вполне возможно, что Аран был способен и на это, раз он даже сумел выходить свою смертельно раненую Ученицу.

В общем, решил самопровозглашенный Воин Света от греха подальше похищенного мальчишку к своей Армаде не пропускать, остановившись на уютном островке за пределами принадлежащих Владыке Драконов территорий.

Он даже не стал связывать мальчишку — зачем?

А тот был неестественно для подобной ситуации спокоен, почти равнодушен — и не скажешь, что ему совсем недавно только четырнадцать лет исполнилось.

Мальчик, которого звали, как он сумел выяснить, Руни, сверлил его взглядом, словно хотел прожечь насквозь.

Это не вязалось с безмятежным выражением лица…

Что было на уме у мальчишки?

Попытавшись проникнуть в разум своего пленника, Гриммель с размаха наткнулся на ментальные щиты невероятной силы, едва успев не угодить в ловушку, которая с высокой долей вероятности могла свести его с ума.

— Зачем вы это делаете? — раздался звонкий голос Руни, с интересом, словно на забавное и нелепое существо, посмотревший на своего похитителя.

И Гриммель, словно что-то шепнуло ему это изнутри, понял, о чём говорил мальчик — и это было точно не про попытку вторжения в разум.

Про его деятельность?

Про его… идею?

— Делаю что? — не подал вида о своей догадке мужчина.

Ему вдруг стало любопытно.

— Убиваете Ночных Фурий, — заявил Руни, не меняя выражения своего лица. — Вы — умный человек, и отговариваться простым охотничьим азартом не стоит.

Проницательность ребенка несколько покоробила — неожиданной она оказалась.

Слишком.

— Почему же?

— Вы слишком умны и талантливы для этого, — повторился Руни, не отводя взгляда, и казался он в тот миг намного старше своего возраста, стариком в теле ребёнка, — и причём — прекрасно осведомлены о своих способностях, чтобы поступать так глупо и недальновидно, наживая себе во враги целый вид, причём — не малочисленный.

Не малочисленный?

Конечно, Гриммель понимал, что, скорее всего, видимая им численность Фурий — лишь верхушка айсберга, но чтобы до такой степени…

Странное разочарование окутало мужчину.

Неужели, все напрасно?

Нет!

Он видел — своими глазами видел! — результаты воплощения в жизнь его великой, но не понятой идеи!

Ребёнок, перед ним сидящий, — тоже доказательство.

— А может, я просто люблю убивать? — решил проверить проницательность Руни мужчина.

— Бессмысленно и глупо, — раздался смешок мальчишки. — Не верю.

Всего два слова.

И столько в них всего…

Гриммель понял — не показалось, это действительно был словно Видящий со способностями Стража — но видел он не просто Душу со всеми её Связями, а переживания и чувства людей.

И…

Руни не боялся его.

Конечно, на самом деле ему и нечего было опасаться — мальчишка ничего плохого лично Гриммелю и даже его людям не сделал, просто являлся Учеником его врага, но и только.

И в случае гибели Арана мужчина даже не стал бы преследовать его Учеников.

По крайней мере тех, что не стали бы пытаться отомстить.

Мальчишка явно был не так прост, и оставалось только догадываться, до какой степени был загадкой этот Руни, что он знал и чему научился у своего названного брата…

В общем, надо было бы быть осторожнее, но…

Как любопытно!

— А ты поймёшь-то? — на пробу сказал Гриммель, внимательно следя за реакцией своего собеседника.

— Когда вы впервые встретили Мирославу, она была на три года младше меня нынешнего, — вновь поразил мальчик своей осведомлённостью. — Но вы сразу восприняли её всерьёз. Неужели то, что я не являюсь Видящим, заставляет вас так сильно меня недооценивать?

Эти слова укололи почти болезненно.

Откуда-то сзади ощутилось направленное на них внимание Агвида и Аделы — его Ученики, получившие приказ не вмешиваться и просто следить за происходящим, явно заинтересовались словами Руни.

А ведь мальчишка всего на год младше Эгиля в момент его гибели.

И старше того же Эгиля, на тот момент, когда Гриммель отпустил его в сопровождении опытного отряда в путешествие.

Так почему же он не хочет видеть взрослую личность перед собой?

Боится?

— Складно говоришь… — улыбнулся даже одобрительно Гриммель, желая не выдавать своих догадок. — Но почему я должен, по классике жанра, рассказывать свой коварный план?

— Может, потому что вы — не злодей? — просто ответил Руни.

И эти слова поразили мужчину до глубины души.

Вот и доказательство его догадок.

Обыкновенный мальчишка четырнадцати лет, каким бы он не был умным и развитым, все равно смотрел бы на мир не в пример радикальнее.

Но — не считать своего врага злодеем?

Это было действительно странно.

— Разве?

— Всё относительно, — наконец-то сменилось блаженно-умиротворенное выражение лица чем-то иным, пусть этим чем-то и была какая-то странная, немного снисходительная улыбка. — Для ваших учеников вы — икона, идеал. Для них вы — добро в высшей инстанции. Так что нет. Вы не зло. И не стремитесь им быть, наоборот скорее даже.

— Тогда, зло — Аран? — решил все же уточнить Гриммель.

Пусть и без надежды на что-то.

— Мой брат совершил немало страшных и просто чудовищных поступков, — спокойной ответил мальчик, — но он всегда руководствовался благими намерениями.