Я села на место за водителем и, надувшись на недоверие Аугусто, стала смотреть в окно. Не очень понимаю, зачем мне в Орадя, это же почти на самой границе и не по дороге ни к одному нужному мне городу. Впрочем, я уже привыкла к тому, что францисканец никогда ничего не делает просто так. Наверное, у него была какая-то цель. Рядом сел Аугусто, сложив все свои идеально белые бумажки в не менее идеальный портфельчик. Я поймала себя на мысли, что мне предельно отчетливо захотелось просунуть палец в один из его идеальных локонов и что есть силы потянуть, чтобы хоть немного стереть эту самодовольную хозяйскую ухмылочку с тонкого лица.

— Вы, брат, говорили, что умеете водить машину? — спросил Аугусто, явно надеявшийся свалить на кого-нибудь однообразие трансильванских дорог, особенно ночных.

— Разумеется, — весело бросил Уильям, забираясь на водительское кресло. — Мой коллега мне подскажет, если что: он прекрасно ориентируется в этих местах.

Тамаш послушно сел в кабину на место пассажира и надежно затянул ремень безопасности.

— Вы лучше покрепче пристегнитесь, — предупредил нас Уильям, обернувшись. Потом он поерзал, устраиваясь на сидении, и положил ладонь на рычаг переключения передач. Машина взревела, как дикий зверь, а затем мы рывком рванули с места.

Фургон несся с бешеной скоростью, фонари по краям дороги слились в сплошной желто-белый поток, а потом неожиданно остались далеко позади. Мы влетели в лес, не сбавляя оборотов, и теперь мчались по серпантину, нещадно заносимые на резких поворотах.

Аугусто перестал умолять остановиться где-то километров через пятьдесят, то есть почти сразу. Кажется, его успело стошнить в распахнутое окно, но я не могу сказать наверняка — я сама вжалась в кресло и пыталась вспомнить все доступные тексты молитв. Тамаш спокойно и расслабленно сидел возле водителя и монотонно повторял: «Брат, помедленнее, брат, вы нарушили скоростной режим, брат, вы превысили скорость на семьдесят миль в час. Волк. Белка. Кажется, лось». От этого ровного однообразного голоса становилось только страшнее, на упоминаниях животных мы в очередной раз делали крутой вираж.

Мы гнали в кромешной темноте, даже не включая фар — видимо, Уильям, опьяненный возможностью порулить, забыл о такой досадной мелочи, как освещение дороги. Лес стоял сплошной стеной, где-то в просвете между высокими деревьями поблескивали редкие огоньки звезд, а вслед нам несся отрезвляющий волчий вой. Интересно, восстановится ли вампир после падения с высоты в проточную воду, внезапно подумалось мне. Я-то точно не очень. Где-то внизу мелькнула серебряная змейка горной реки, фургон на резком изгибе дороги наклонился, на долю секунды нависнув над пропастью на двух колёсах, но потом выровнялся и помчался дальше.

Наша лихая езда закончилась так же внезапно, как и началась: в совершенно непонятном месте, неизвестно за что выбранном Уильямом где-то в лесах, мы остановились так резко, что, не будь вся наша команда пристёгнутой, мы бы дружно вылетели через лобовое стекло. Один Тамаш восседал в своем кресле, как на троне, серьезным попранием законов физики. Кажется, в пути он даже закинул ногу на ногу и преспокойно изучал свой маникюр в свете почти полной луны.

— Выходим, — спокойно скомандовал Уильям. — Со всем необходимым для дальней дороги.

— Куда? — не поняла я.

— Ты — никуда. Ты садишься на моё место.

— Зачем? — я сегодня соображала особенно медленно.

— Что происходит? — включился Аугусто, вновь обрётший возможность говорить. — Я решительно отказываюсь понимать, что за чертовщина творится вокруг!

— Так. Синьор с вещами — на выход. Синьорина, умеющая водить машины – в водительское кресло.

Уильям решительно вылез из автомобиля, обошел его, и приглашающе распахнул перед Аугусто дверцу фургона. Не очень понимая, чего от меня хотят, я перелезла вперёд. Тамаш спокойно вышел из машины, пожелав мне счастливого пути и положив на мои колени карту Румынии. Ткнул холёным ногтем в точку на едва заметной дороге, обозначая наше положение. Аугусто предпочел возмущаться, сидя на тёплом и относительно безопасном месте.

— Поймите, синьор, — сокрушенно проговорил Уильям, — если вы не захотите покинуть машину самостоятельно, мне придётся попросить своего друга вам в этом помочь. Мне очень не хочется произносить грубые слова, похожие на угрозу, но он так болеет за справедливость и честность, что, боюсь, может совершенно нечаянно причинить вам некоторые неудобства, если вы добровольно откажетесь выходить. Разумеется, потом он будет корить себя и даже со смирением примет положенную епитимью***** в виде трехдневного отказа от пищи. Имейте в виду, он давал только временные обеты.

Тамаш согласился коротким кивком.

— Лучше выйди, Аугусто, — посоветовала я. — Ради твоего же блага.

Аугусто непонимающе посмотрел на меня.

— Они обещали доставить тебя на место, — пояснила я. — Я бы с ними не спорила, они выполняют обещания.

Меж тем Тамаш протянул руку и вежливо, но настойчиво помог наблюдателю Конгрегации спуститься на землю, захватив портфель. В другую руку он так же молча сунул ему собранную в дорогу корзинку с едой, а так же накинул на плечи теплый плащ. Небольшую сумку с вещами Аугусто он взял сам.

— Уильям, я ничего не поняла, — пожаловалась я. — Чего вы хотите от меня?

— Я хочу, чтобы ты включила фары, вспомнила, как пользоваться коробкой передач и отвезла гроб его владельцу, — спокойно ответил монах. — Во всяком случае, попыталась это сделать. Я бы на твоем месте не превышал скорость, проезжая мимо жандармов, и уповал на дипломатические номера.

— Уильям, сейчас ночь, а вокруг полно волков! — возмутилась я.

Волки сегодня ночью выли… отовсюду.

— Тебе точно не стоит их бояться, у тебя полный бак и крепкая машина. Ты бы пореже глохла в местных лесах. А синьор, честно говоря, в еще большей безопасности, чем ты.

Он указал мне рукой вперёд:

— Тимишоара там.

Потом повернулся к потерявшему дар речи Аугусто, сжавшемуся между двумя, как он наверняка думал, бандитами с большой дороги.

Я завела машину и включила ближний свет.

— Позвольте представиться, — в это время говорил вампир юноше, — Уильям Бассо. Кажется, вы очень хотели со мной поговорить. А этот милый немногословный господин — синьор Томас, или, если хотите, по-здешнему Тамаш. Возможно, он тоже вас заинтересует.

Он взял перепуганного юношу под локоток:

— Путь предстоит неблизкий, мы сумеем обсудить и апокатастасис, и мою жизнь. Надеюсь, на вас удобные ботинки.

На этой фразе мои дрожащие ноги вспомнили, как пользоваться педалями, и я нажала на газ.

Примерно в часе езды от места, где я рассталась с вампирами и Аугусто, заднее правое кресло начало тревожно пищать. Звук становился всё громче и громче, мне пришлось затормозить и отправиться на поиски его источника. Под креслом упорно верещал планшет. Экран подсвечивался красным и сообщал, что мы подъезжаем к одной из крупных точек, отмеченной на карте Аугусто. Я срочно вернулась в водительское кресло и как можно быстрее рванула вперёд по дороге, пронеслась мимо мрачного съезда вправо и покосившейся от времени таблички, подвешенной цепями к дереву. За табличкой я успела увидеть тёмную аллею, пестрым осенним коридором уходящую вдаль над довольно аккуратной дорогой. Однако любопытство пересилило, и я немного проехала задним ходом, чтобы прочитать слова на табличке. Надпись предлагала: «Уставший путник, здесь тебя ждут еда и ночлег». Табличка раскачивалась на ветру, зловеще поскрипывая. На ней сидела вполне себе живая летучая мышь и печально взирала на меня. Кажется, она не очень-то верила в эффективность такого пиара. Ощущения были странными, как при знакомстве с Мэри и Сью – легкий привкус нереальности происходящего, который почему-то никак не проходит.

— Ты извини, — зачем-то сказала я мыши, — я, кажется, заехала не туда. Это явно не моя сказка.

Возможно, мышь мне даже кивнула, во всяком случае, я бы на её месте поступила именно так.