— Так что там с гробом? — подал голос Аугусто. — Отдаете добровольно, или мне действовать через руководство? Я постараюсь уговорить на десятипроцентное повышение премии.

— Вот скряги, — равнодушно констатировал Штефан.

Мы недолго собирались там, в разрушенном монастыре, и мой «симбионт» к отъезду опоздал. Антон и Гери никак не могли поверить, что добыча сбежала прямо на их глазах, и не единожды обошли всю округу в поисках Анис. Богдана предложила им заменить вампиршу на «идиотку из капеллы» и не тратить драгоценное время, Штефан помог с перевязкой и сразу же обо мне забыл, отлавливая остальную часть команды и подключая к сборам. Как я сейчас понимаю, он торопился сплавить Аугусто от греха подальше, категорически не желая находиться возле наблюдателя лишние часы. Либо видел перед собой новую цель, что, пожалуй, ближе к его натуре. Если он и был серьезно недоволен моими действиями, он никак об этом не обмолвился. Я думала, что меня хотя бы из мести оставят там, куда привезли, и слонялась по монастырю, не зная, чем себя развлечь, и считая минуты до появления Натана, когда Гери довольно грубо вытолкал меня из капеллы и усадил в их микроавтобус, не желая ничего объяснять и вообще лишний раз со мной общаться. Возражений он тоже не слушал. Относительно небольшой (по сравнению с машиной охотников) «катафалк» Аугусто прицепили сзади, потому что ехать в нем категорически отказались все: Аугусто, видимо, из боязни оставаться в машине в одиночестве, когда по округе бродит спасенная Анис, остальные – просто потому что машина Аугусто – его личная проблема, и пусть скажет большое спасибо, что вообще пустили к себе. Не то чтобы к нему относились с неприкрытой антипатией, просто он умел так явно задирать нос и подчеркивать разницу между его контролирующим положением и их «грубой работой», что ближе к концу путешествия я сама бы с удовольствием ссадила его в другую машину, надеясь, что вампирша спряталась в ней. Причём сам юноша явно не понимал, что не устраивает этих грубиянов в его общении, он искренне пытался быть милым и подчеркнуто снисходительным к их природной стихийной угловатости.

К рассвету мы прибыли на место и быстро вышли из машины. В костеле начиналась утренняя месса и люди, спешащие на службу, с удивлением оглядывали нашу разношерстную команду. Без ложной скромности скажу, что моя персона, вся в дранине, грязи и крови, привлекала больше всего внимания. Я сама испытывала настойчивое желание переодеться и принять ванну.

Меня определили в небольшой домик к какой-то сердобольной бабушке, живущей при монастыре, выделили комнату и на какое-то время оставили в покое. Тут-то мне, наверное, стоило поспешить домой, но усталость, обрывочный сон в машине и последствия теддиного «лечения» сделали своё дело: я с трудом приняла подобие ванны в жестяном корыте и выключилась чуть ли не на день.

Кажется, ко мне даже пригласили доктора, во всяком случае, я помню сквозь сон, как кто-то говорил об отравлении, скорее всего, наркотическом, потере крови и правильной перевязке. Мне было лень просыпаться ради такой ерунды, как собственное здоровье.

Проснулась я ближе к вечеру и нашла вещи постиранными доброй старушкой. От футболки не осталось ничего путного, пришлось одолжить у хозяйки какую-то пеструю блузку чуть ли не времен её молодости. Я остро ощущала нехватку документов и денег (ну что ж, ты теперь почти вампир, проснулся тот, кто чуть не сбежал при моих попытках оживить Анис), выпила предложенную кружку молока и пошла на поиски хоть одного знакомого лица.

Гери, Антон и Штефан грузили в машину свой многочисленный скарб. Возле фургона явно стоял теддин гроб, прикрытый куском брезента от любопытных глаз. Осенний вечер был сер и мрачен, примерно как моё настроение.

— Ну что, пришла в себя, — констатировал Штефан, закинув внутрь очередную партию свежих коробок с осиновыми колами.

— Э. Да. Хотела сказать спасибо.

— За что?

— За то что не убили, — подумав, честно ответила я.

— Юлия, я не очень понимаю, за кого ты нас принимаешь. — Штефан оторвался от своего занятия и облокотился о машину, вытирая руки какой-то ветошью.

— За беспринципных убийц вампиров? — рискнула я.

— Ну, в этом ты близка к истине, — согласился собеседник. — Я бы, правда, поспорил со словом «убийцы». Трудновато убить то, что уже мертво.

— Зря ты так. Они тоже способны на… эмоции. Сострадание, дружба, и, возможно… не только.

Штефан понимающе хмыкнул.

— Я, видишь ли, каждый раз видел их в несколько ином амплуа. Особенно когда впервые столкнулся с неким голодным кровососом ночью, в юности. Мне повезло, что он был относительно новеньким и не слишком сообразительным, а я — злым и сильным. После этого у меня есть сомнения, кто из нас более беспринципен. Я до сих пор не понимаю, на что тебе сдалась эта дохлая девица, которая так активно пыталась отдать тебя приятелю, там, в N-шти. Возможно, тут замешан чернявый доходяга, который так быстро увел тебя из кафе? Уверен, у тебя есть свои причины, но я всё ещё недоволен твоим поведением.

Последнее он сказал тоном, разбудившим во мне ощущения раннего детства: папочка очень недоволен тобой, Юля, ты опять притащила в дом блохастого котенка.

— Да-да, помню, премия, — сокрушенно согласилась я. — В любом случае, ты помог мне трижды. В кафе, в замке, и когда Гери намеревался меня застрелить.

— А у меня сложилось впечатление, что ты без конца лезешь на рожон.

— Штефан, зачем вы тащили Анис к себе? Почему не убили сразу, там, в замке?

— А как, по-твоему, мы должны узнавать о новых способах уничтожения этих бессмертных уродцев? С Тамашем мы здорово просчитались.

Он печально вздохнул.

— Не хочешь с нами? Бьюсь об заклад: увидь ты то, чему бываем свидетелями мы, ты начнешь более реалистично смотреть на этих дохлых кровососов.

— Я не уверена, что готова в кого-то стрелять или там забивать кол.

— Ну, мы найдём тебе должность, не связанную с грубой работой. Имей в виду, мы не возвращаемся туда, где побывали, поэтому вряд ли твоим… друзьям — и опять, интонации родителя, который узнал, что я попала в дурную компанию, где ругаются матом и хлещут энергетики, — что-то грозит. Мы и так объехали мизерную часть положенной географии, скоро вообще придется покинуть Румынию.

Я представила себе, как отписываюсь домой про свою новую жизнь: «Дорогая мамочка, теперь я на службе в Конгрегации доктрины веры, заштатный сотрудник по отлову и уничтожению вампиров. Фиксирую число убитых и оттираю их части с куртки Штефана». Хотя о чем я говорю, ей на это наплевать, ответное послание будет на диво схоже с сотнями предыдущих: «Как славно, зайка! Так что там с нашими будущими внуками?»

— Э. Спасибо за доверие, Штефан. Думаю, мне лучше отказаться. Меня… будут искать. Кто-то из вас может пострадать.

Штефан нехорошо ухмыльнулся:

— Не позволяют уехать? И ты после этого даёшь смыться той синюшной девке? Брось. С нами тебе точно нечего бояться, я тебе обещаю, что ни один кровопийца через меня не переступит.

— Спасибо. Сначала я постараюсь решить все вопросы миром, — улыбнулась я. — Мне очень не хочется всю оставшуюся жизнь ходить и оглядываться, или еженощно прятаться за тебя до самой старости. У меня теперь есть шанс всё уладить. Да и карьера охотника, честно говоря, меня не сильно привлекает.

— Что ж, это разумно. С тобой не видать мне доплат, как своих ушей, — подмигнул мне он. – А теперь дай мне собраться, подруга, и будем прощаться. Ах да, чуть не забыл.

Он похлопал себя по карманам и достал визитку. Ни должности, ни полного имени. Красным по черному: “Штефан К.” И телефон.

— На. Сообщи мне, если узнаешь, что там случилось с Тамашем. Антон проел нам все мозги своими предположениями, мне хотелось бы получить сведения первым. Ну, или набери, если очередной мертвый кровосос внезапно передумает с тобой дружить. Может быть, мы все еще будем поблизости.

— Спасибо, — я взяла визитку и убрала в карман. — Штефан, мой телефон сейчас далеко. Я могу позвонить с твоего?