При этом самоназванное дитя тьмы частенько разгуливало по дому в мягких тапочках в виде пушистых заек.

Натан у нас не появлялся совсем. То ли решил, что я и так никуда не денусь, и устроил себе каникулы, то ли на что-то дулся. С ним никогда нельзя быть уверенной на все сто. Я поймала себя на мысли, что тоскую по этим зазнайству и дурацким шуточкам надо мной, но легко себя пересилила, представив, как вместе с ним к нам заявляются и Анис, и прочие гости того памятного вечера.

Даже еду мне приходилось заказывать по интернету. По нраву я домоседка и редко выбираюсь в люди по собственному желанию, но вынужденное нахождение в четырех стенах сделало меня нервной и злой. Пару раз, когда солнышко на небе было особенно ярким, я даже пыталась выйти на улицу, но здравый смысл пока побеждал. К тому же, спрятавшись за тюлем, я периодически разглядывала в окно одну и ту же машину, дежурившую недалеко от дома. Было бы особенно досадно, если бы это оказался какой-нибудь сосед, а не приставленный ко мне соглядатай.

Я вообще не очень понимала, права ли я в своих опасениях, или страдаю бредом величия – ну можно же за пятьсот лет так устать, что тебе станут безразличны любые людские женщины.

Как-то ближе к утру ко мне постучался Уильям с большим свертком. Уильям опять слегка сыпался. Впрочем, я уже поняла, что это его примерно естественное состояние: работа в стенах католического монастыря была связана с некоторыми опасностями.

— Ну что опять, — с сочувствием спросила я. — Вода?

— Молитва Розария, — скорбно вздохнул он. — Но уже лучше. В прошлый раз пришлось отлёживаться неделю. Согнали всех, даже персонал библиотеки.

— Простите, брат, но меня давно волнует вопрос: как вы объясняете эээ… коллегам, что с вами происходит на мессах?

— О, тут мне приходится вводить их в заблуждение, — печально признал монах. — Я рассказываю, что во время моей миссии в странах Африки меня покусало какое-то мерзкое животное, от чего я подхватил редкую тропическую болезнь, которая иногда дает рецидивы. Кстати, сон в гробу прекрасно подходит монашескому образу жизни, с ним проблем нет вообще никаких. Я киваю в сторону практик восточной ветви христианства и приглашаю братию присоединиться. Пока никто не рискнул.

Он бережно положил на стол свою ношу:

— Разверни сама, дитя мое. До этого я ещё себя не натренировал.

В оберточной бумаге оказались четки с большим распятием и красивый крест-подсвечник, как будто срезанный из почти перпендикулярно выросших веток.

— Держи-ка возле себя, — предложил монах. — Например, на прикроватном столике. Не уверен, что Тамаш его сильно испугается, но Тедди точно не сунется к тебе в будуар. И то хлеб, я считаю. Крест носи под одеждой, а то мало ли что.

Я от души поблагодарила францисканца. С тех пор подсвечник украшал мою комнату, а розарии висели на шее, надежно спрятанные за воротником. Тедди ко мне, впрочем, и так не заходил – говорил, что его чувство прекрасного сильно страдает в выбранных мною апартаментах, и не могла бы я переехать куда-нибудь в другое место. Другие комнаты, если не красивее, то хотя бы меньше похожи на сон блондинки, в котором ты зачем-то сидишь в клубничном зефире. Я, естественно, осталась там чисто из чувства противоречия и антитеодорьего эффекта. Меня вид не очень травмировал, потому что график моей жизни сбился окончательно, и так получалось, что спать я ложилась одновременно с вампиром, утром, а вставала с закатом. А ещё этот бессмертный эстет не проводил детство в наших хрущевках девяностых, где тараканы дрались с муравьями за место под обеденным столом.

Тедди безуспешно пытался флиртовать, но, как мне казалось, чисто из любви к процессу. Мне немного льстило, парень был обаятелен. И всё-таки, если он заходил слишком далеко, я целеустремленно направлялась к выходу, что быстро приводило Теодора в чувство. Кого угодно приведёт в чувство воспоминание о Натане, который будет чем-то крайне раздражен. Черт. Я опять про него, да?..

Следующим вечером я проснулась необыкновенно рано. Или поздно?.. Впрочем, не важно: встала я на закате. На кухне уже гремели посудой: наверное, Теодор срочно завершал мой вечерний «кофе к комнате». Обычно он не заходил внутрь, а стучался и ставил поднос у двери, всем своим видом показывая, как он не доволен моим упорством в выборе временного пристанища. Ещё больше его возмущало, что я сначала шла умываться, и только потом, перенеся поднос на кухню, принималась за еду. Видимо, в его странных мечтах я съедала это всё растрепанной и в пижаме.

На кухне, действительно, хозяйничал белобрысый вампир. На плите шкворчало что-то съедобное (я с удивлением разглядывала немного кривобокие блинчики), а из джезвы, полузакопанной в песок, шел сильный кофейный аромат.

Кофе я, кстати, терпеть не могу, но всё никак не решусь признаться в этом Тедди. Пью его изредка, чтобы прийти в чувство, как в тот злополучный туманный день, или из вежливости.

— О, детка, ты уже встала, — поприветствовал меня он, отсалютовав деревянной лопаткой. — А я тут решил немного поупражняться в готовке.

— Тебе идёт, — я кивнула головой на трогательный розовый передничек с сердечком на груди. Передничек был ему маловат и завязывался где-то почти на уровне подмышек, но кто мы такие, чтобы подобные мелочи нас останавливали.

— Это Сью. Или Мэри. Они, конечно, дамы видные и яркие индивидуальности, но я их вечно путаю. Короче, кто-то из них забыл это на кухне. Садись, у меня для тебя сюрприз.

Я вздохнула. Тедди периодически бывал «на воле» и оттуда добывал мне что-нибудь интересное и любопытное. Как-то раз он даже притащил мне дорогой комплект кружевного белья, за что был практически бит бумажным пакетом с покупками. Но, в целом, его сюрпризы были милыми и съедобными, с кремом и шоколадом. Я мужественно пыталась их не есть, но он так огорчался и разочаровывался, что приходилось уступать. На этот раз он с торжественным «тарам-пам-пам» извлек из кармана зарядку для мобильного телефона.

— Держи!

— Вот это да, — обрадовалась я. — Спасибо тебе, ты настоящий друг! Я и забыла про телефон, с наличием интернета.

— Да я помню, что твою Натан так и не нашел, — кивнул Тедди. — Просто как-то откладывалось постоянно в суете, а вчера перед рассветом мне не спалось. Пользуйся.

Я сбегала за телефоном и тут же воткнула его в розетку. Тедди поставил передо мной тарелку с блинами. Половина немного подгорела, но, в целом, он неплохо справился с задачей. Есть подозрение, что он тут периодически практикуется для гостей, но, разумеется, сам он в этом не признается никогда. Мери и Сью он, к примеру, вспоминал с подозрительной теплотой. Наверное, они пускали его в прилично обставленную комнату вместе с подносом. Я фыркнула, представив, как Тедди тащит им двойной комплект кофе и яичницы.

— Что такое??? — мгновенно взволновался вампир, нависающий надо мной и с нетерпением ждущий похвалы за свой кулинарный шедевр.

Дальше по сценарию я должна была откусить кусочек, взволнованно промычать что-то про его невероятное творение и правдоподобно изобразить вкусовой экстаз (лучше одновременно с обмороком), но тут зазвонил мой телефон.

Я, не глядя, нажала на кнопку и поднесла к уху, весело пропев:

— Я ем самые чудесные блинчики на свете и при этом вас внимательно слушаю!

— Я рад, что у тебя хорошее настроение, малышка, — ответила мне трубка спокойным низким голосом. Это был последний голос во Вселенной, который мне хотелось бы услышать.

Я вздрогнула и выдала первое, что пришло мне в голову:

— Пошёл к черту, мерзкий маньяк, — и, не сразу попав в нужную точку на экране, сбросила звонок.

Потом уронила телефон на стол и даже немного оттолкнула от себя, как будто он начал тикать и вот-вот взорвется.

— Натан? — поинтересовался Тедди. — Передавай привет.

Я в ужасе переводила взгляд с телефона на Тедди, не в силах собраться для ответа.

Наверное, с вилкой и блинчиком, нацепленным на неё, я сейчас выглядела очень странно.