— Или кто-то, — подхватил собеседник. — Мне всегда кажется, что оттуда за нами наблюдают. Причем совсем без симпатии. Я стараюсь отсиживаться в помещении в такие дни, и тебе советую. Не то чтобы я верил во всякую чушь, но похожая погода была в тот год, когда у нас начали пропадать люди. Ну, ты, наверное, слышала эту историю, про сумасшедший кружок любителей кровопролития.
— Ха-ха, — натянуто отреагировала я. — Наверное, они не случайно начали в туман: он дал их психике нужный толчок. Был стимулом действовать.
Я выключила планшет и убрала его в сумку.
— Спасибо, Тобар, я поспешу домой. Что-то мне неуютно от мысли, что придется возвращаться по этому туману ещё и вечером. Судя по его виду, у него твердые намерения задержаться здесь надолго. Он, можно сказать, распаковал чемодан и поставил в стакан свою зубную щётку.
— Ты погоди, — остановил он меня. — Мне всегда приятно с тобой поговорить, но сегодня я подошел к тебе не просто так. Если ты обернёшься, то увидишь, что вон там, у стены, сидят два странных типа и женщина. Один, тощий, уже с утра пьян, второй — Мистер Недоброжелательность — груб и раздражён. Они жаждут увидеть местных. Особенно их интересует твой замок. Парни какие-то подозрительные, явно здесь недавно, наших газет не читали. Они ищут собеседника, а у меня, сама понимаешь, работа. Хочешь — поговори с ними, но я бы не советовал. Я вообще про тебя ничего не сказал, но, боюсь, долго скрывать твою связь с замком не получится.
Я только убрал от них подальше вот это, — он помахал перед моим носом свежей газетой, где местный колумнист наразмышлял о моей филантропии на целый разворот. Естественно, он всё свёл к резидентам, попытке втереться в доверие и подорвать румынскую экономику. На странице была и фотография, правда, нынче очень отдаленно напоминающая оригинал — причесанная и накрашенная я в платьице была мало похожа на растрепанную девицу в джинсах, которая отчаянно не высыпалась три месяца подряд.
— Имей в виду, с них станется притащиться прямо к тебе, поэтому я предлагаю хорошенько их запомнить и обходить стороной. Они задают уйму странных вопросов, вплоть до того, обедает ли у нас владелец замка и хороший ли у него аппетит.
— Спасибо тебе, — растрогалась я. — В этом городе ты единственный человек, который обо мне так заботится. Ты замечательный!
— Окей, с тебя прогулка под луной, — улыбнулся Тобар и тут его позвали из кухни. Парень быстро убежал по своим рабочим делам.
Я встала и как можно естественнее обвела взглядом небольшой зал, закидывая на плечо лямку от сумки. Действительно, странные люди. За столиком сидели двое мужчин лет сорока и маленькая сухонькая старушка. Они о чем-то негромко спорили, компенсируя приглушенный звук отчаянной жестикуляцией. Все они казались одетыми не по погоде: тёплое летнее утро двое предпочитали проводить в наглухо застегнутых длинных плащах и сапогах, а один из них, широкоплечий грузный мужчина с крупными розариями на толстой шее, был в кожаных штанах и куртке, высокий воротник которой плотно обхватывал его горло аж до самого подбородка. По воротнику и кожаным манжетам рядами шли крепкие на вид заклёпки, возможно, серебряные, от чего сам воротник приобретал отдаленное сходство с ошейником собаки бойцовских кровей. В такое странное утро посетителей больше не было, и я постаралась как можно незаметнее покинуть кафе. Меня окликнули из их угла, но я предпочла сделать вид, что не расслышала, проскочив в дверь.
Туман был настолько густым, что мне сначала показалось, что в нем, как в вате, невозможно дышать. На секунду меня охватила паника – я почти не видела дороги, по которой мне надо будет выйти из N-шти и добраться до замка. То ли туман заглушал все звуки, то ли природа тоже затаилась, предчувствуя опасность, но вокруг стояла поразительная тишина – ни пения птиц, ни стрекотания кузнечиков, ни шума проезжающих автомобилей. Да уж, в такую погодку даже ходить неуютно, не то что куда-то ехать. Весь мир вокруг заливал глухой и рассеянный желтоватый свет, это солнечные лучи пытались пробиться сквозь плотные волны тумана. Я медленно сделала шаг от двери, держась рукой за кирпичную стену кафе и удивляясь, как уныло и одиноко мне стало от какой-то ерунды. Ну, положим, это просто облако, внезапно свалившееся на землю. В нём нет ничего страшного, как и в темноте. Оно не меняет мир, оно меняет наше восприятие. При мысленном упоминании о темноте я даже слегка запаниковала: это раньше она казалась убаюкивающей и уютной, нынешняя темнота моего дома была заполнена звуками, шагами и шелестом шелка. В лучшем случае. Иногда, к примеру, кто-то запинался в моей спальне о брошенную не на месте сумку и громко ругался. Свежая мысль о том, что вообще-то я здесь сплю, никого не волновала.
Туман передо мной уплотнился и приобрёл человеческие очертания – кто-то явно шел навстречу. Послышались легкие шаги и стук каблучков, и постепенно из мутной пелены передо мной вынырнуло два более четких силуэта – высокий мужской и тонкий, женский, судя по линиям талии явно затянутый в корсет. Оба весело болтали, слов было не разобрать, только смех. Этакий идиллический променад по пустынным улицам. Они шли под ручку, явно довольные друг другом, не обращая внимания на меня – то ли я была скрыта туманом, то ли не посчитали нужным заметить.
Анис? Днём? На улице N-шти? Вот это сюрприз.
Наконец она увидела меня и ткнула локтем под ребро своего спутника – миловидного блондина лет двадцати в пижонском летнем костюме из белого льна.
— Погляди-ка, Теодор, вот она, его протеже. Стоит, пялится на нас. У тебя прекрасный шанс мгновенно решить все ваши проблемы, пока Натан далеко. Если не хочешь, могу я.
Не успел Теодор меня как следует изучить, как дверь кафе распахнулась и сильная рука в черном кожаном рукаве схватила меня за плечо и мгновенно втянула внутрь, да так ловко, что я даже не успела подумать о сопротивлении.
— Ну и что ты творишь, дурёха? — захлопнув дверь, прогудел огромный дядька с розариями на шее. — Жить надоело?
Он привалился к двери и с тоской глянул на окно в противоположной стене, как бы размышляя, может ли тот, кто остался снаружи, попасть сюда другим путём.
— Простите великодушно, но какого черта, — отмерла я, когда первый шок прошел. — Что вообще происходит?!
Восклицание больше относилось к прогуливающейся среди бела дня Анис и её спутнику, который явно не был простым смертным и тоже бесстыдно бродил по городу во внеурочное для вампиров время. Собственно, по выражению его немного детского лица вообще было трудно понять, что он от меня хотел, и собирался ли решать проблемы по-анисовски.
Мой спаситель продолжал обшаривать глазами помещение кафе, теперь явно в поисках какой-нибудь детали интерьера, условно опасной для врагов. Его пьяный дружок в плаще был рядом и с задумчивым видом копался в своих бездонных карманах, слегка покачиваясь. Пожилая мадам всё так же спокойно сидела за столиком, плавными движениями поедая папанаши.
— Что, Штефан, решил поиграть в героя? — флегматично спросила она. — Ну, слопали бы её там, и Бог с нею. Устроили тут конкурс на звание лучшего супермена. А если они сюда уже заходили?.. А если она шпион?
— Тогда я бы отправил их в ад, — прорычал Штефан. — Тоже мне, задача. И не таких уделывали.
— Чем бы ты отправил их в ад, прости великодушно? — она обвела рукой помещение. Жест получился бы более эффектным, если бы в руке не был зажат пончик. — Связками лука? Ножкой от стула? Она дубовая. В следующий раз вспоминай вовремя, пожалуйста, что наше оборудование иногда находится отдельно от нас.
Я тоже оглядела кафе.
В N-шти редко бывали путешественники: городок был недостаточно старинным, ветхие здания не спешили восстанавливать, а на новые, зазывно имитирующие былые времена, просто наплевали. Мой замок стоял на окраине города, отделяемый от домов перелеском и холмом, и был, пожалуй, единственной местной достопримечательностью. Горожане его не любили, причем сами не могли объяснить, почему. Как будто это место не давало новых сил и впечатлений, а наоборот, высасывало хорошее настроение. Для случайно забредших в наши края зевак построили несколько кафешек и одну гостиницу, которыми, впрочем, пользовались только аборигены: N-шти был слишком далеко от туристических троп. Так вот, это кафе, которое держали родители Тобара, а сам он здесь был за официанта, немного повара, немного уборщика, и так далее, приятным исключением отдаленно напоминало трансильванскую старину, причем именно такую, которую желали видеть приезжающие издалека. Кирпичные стены были покрыты грубой белой штукатуркой, широкие балки контрастно чернели у невысокого потолка, светильники в виде свечных огарков и тяжелые дубовые стулья, а так же крепко сбитые столики и каменный пол – вот, пожалуй, и вся пейзанская красота, над которой потрудились хозяева. На стенах по-домашнему висели гирлянды из овощей.
