— Давай угадаю ещё раз. Ты снимаешь маленькую квартирку недалеко отсюда, чтобы не бродить по мостам, прячешь гроб в ванной, потому что он больше никуда не поместится, и называешь любую девицу, которую с трудом заманил в подворотню, своей невестой! По выходным ты надеваешь длинный чёрный плащ и кольцо в виде когтя, потому что кажешься себе во всём этом особенно крутым, и идёшь в какую-нибудь дыру типа «Ухо Генерала», где подрабатываешь мальчиком «подай-принеси», чтобы оплатить жильё и шмотки. И совсем не думаешь о том, что лет через десять тебе по паспорту будет за сорокет, а ты продолжишь выглядеть, как школьник, стащивший папин тренч на встречу с такой же малолеткой!

Пальчик с ярким маникюром ткнул Даниэля в грудь.

— А ведь я искала его весь вечер! Ты думаешь, что избавился от всех невзгод, получив бессмертие, да? Старость, болезни, спиртовые лосьоны и проблемы с социализацией — всё это теперь легко решилось, и единственная трудность — это вовремя почувствовать приближение рассвета. Ох, как мне хочется тебя разочаровать! Твои трудности только начинаются, и первая из них — я!

Раздражённая девица даже не стала слушать бедного Даниэля, лёгким движением руки приподняла его за упомянутый тренч и отправила вслед за охотником, в осеннюю воду. Сама вампирша, прижав ладошки к вискам и зажмурившись, медленно двинулась в сторону моста.

Рихард ухватился за грязный склизкий борт яхты в надежде подтянуться и выбраться на палубу. Палуба был не очень высоко от воды, но сам охотник уже перестал чувствовать пальцы на руках — октябрьская Сена была не самым приятным местом для купания.

— Помочь? — над ним мелькнуло смутно знакомое кукольное личико и красный берет.

— Ты что, срослась с ним, что ли, — буркнул он, игнорируя любые предложения от лиц, умерших много лет назад. Губы тоже слушались через раз.

— С кем?

— С беретом своим. На всех фотографиях одно и то же!

Рихарду наконец удалось с трудом подтянуться и опереться грудью о холодную корму, ещё несколько усилий — и он с наслаждением растянулся навзничь прямо там, на чужой посудине у причала. Яхты частоколом стояли по обе стороны, надёжно укрывая от лишних взглядов.

— Какая удача, что тебе не приходится валяться здесь в одиночестве, да? — с сочувствием произнесла собеседница, разглядывая мокрого с головы до ног Рихарда. — Ты как там, а? Не отрастил себе щупальца по дороге?

Она положила возле него аккуратно сложенный зонт:

— Нашла возле того места, откуда ты ушёл в заплыв.

— Спасибо, надеюсь, он мне пригодится, — Рихард не без усилия сел.

— Эй, ты только не падай в обморок, хорошо? — девушка опустилась на невысокие перильца. — У меня технические трудности с искусственным дыханием!

— Я тебе что, мадемуазелька, что ли, — огрызнулся Рихард, дополз до небольшого навеса у входа в рубку, стянул рубашку через голову и зачем-то отжал. Как будто ему от этого станет легче.

— Ты и вправду священник?

— Так я тебе и рассказал.

— Никогда не понимала, зачем здоровому мужчине идти в добровольное… ну, ты понимаешь… — она махнула ладошкой, видимо, пытаясь подобрать наиболее подходящий ситуации эпитет. — Безбрачие.

— Ну ты собираешься жрать меня, или нет? — не выдержал Рихард, натягивая противную мокрую одежду обратно. Нательный крест он потерял где-то по дороге, как и вставной воротничок.

— После того, как ты поотмокал в Сене? Я хочу проснуться с тем же набором рук и ног, с которым засну!

— Мадам «Зашучу до смерти». Я тебя узнал бы и без досье.

Рихард поднялся, держась за стену, и выпрямился во весь свой немалый рост. Картинка перед глазами немного двоилось и во рту был привкус воды и чего-то ещё, о чём лучше не начинать думать.

— О, ты меня запомнил, и это даже немного льстит!

— Я запомнил всех старше восьмидесяти, — хмыкнул Рихард, борясь с головокружением и не рискуя отпустить опору. — Вопрос жизни и смерти, знаешь ли. Не так уж вас и много в Париже. Мне, наверное, нужно представиться: раз Сена обладает воистину антивампирьим эффектом, наше знакомство продлится ещё какое-то время.

Девушка улыбнулась, встала, и, поднырнув под руку охотника, железной хваткой приобняла того за талию, оторвав от стены, с которой он, похоже, начал чувствовать почти родственную связь.

— Значит так, Рихард, давай закончим словесную дуэль, ты же знаешь, в этом виде спорта я всё равно выйду победительницей. Отдышался? Идём переодеваться. Ты мне нужен целеньким, я кое-кому обещала. Где этот, второй? Засиделся в Соборе? Давай устроим ему сюрприз! Я ужасно люблю сюрпризы!

Как бы подозрительно ни звучали слова вампирши, Рихард разрешил повести себя дальше, рассудив, что, пожелай странная женщина его слопать, он бы уже давно перестал страдать от этого мерзкого дождя и мокрых тряпок. Зато потом он обязательно придумает, куда её деть.

Пожалуй, единственным человеком, который рискнул в такую непогоду пройтись вдоль реки, был Аугусто. Крепко сжимая в одной руке вырывающийся от ветра зонт, а в другой крест, он внимательно всматривался в водную рябь с верхнего яруса. Противоположный берег был почти не виден — никак Господь решил затопить этот грешный мир снова, фонари с трудом подсвечивали бесконечный дождь. Аугусто успел обойти поворот реки, когда увидел в воде что-то чёрное, бессильно плывущее по течению. Пальто Рихарда было бежевым, а значит, Сена преподнесла охотнику какой-то другой, не самый приятный подарок.

— Как вы там, мсье? — зачем-то крикнул он. Наверное, затем, что призывы к окружающим типа «Эй, гляньте-ка, а в реке сюрприз» просто не выходили из горла, настолько жуткой казалась сама мысль о плывущем мертвеце.

— О, всё отлично, не беспокойтесь, — неожиданно ответило тело из воды. — Не обращайте на меня внимания. Я ищу, где бы подняться, и надеюсь, что меня направит к нужному уровню!

— Плывите прямо, мсье. Там через небольшое расстояние будет спуск к реке!

— Благодарю! К сожалению, в проточной воде я почти не могу лишний раз двигаться. Надеюсь, река рано или поздно вынесет меня, куда нужно. Всего доброго, приятного вечера!

Мокрая ткань длинного плаща плавно качалась на волнах вокруг несчастной нечисти, как чёрные крылья. Вампир плыл на спине, сложив руки на груди.

— Если вас увидит кто-нибудь ещё, у вас будут большие неприятности!

— Больше, чем сейчас? — печально поинтересовался вампир. По его интонациям было понятно, что он достиг пика своих страданий.

— Боюсь что так.

Вампир застонал и с трудом перевернулся на живот, переходя на болезненное подобие кроля.

— Куда мне? Я ни черта не вижу, вода попала в глаза, и у меня адски болит голова! А ещё меня всё пугает, даже собственные ботинки!

— Держитесь правой стороны!

Аугусто промок до нитки, сломал свой зонт где-то в кустах, стремясь не отстать от набравшего приличную скорость пловца, который, разогнавшись, совсем обессилел и был в состоянии только громко жаловаться на судьбу, едва слышный в шуме дождя. Юноша успел обогнуть Мост о’Дубль и сбежать по крутой лестнице на нижний уровень набережной как раз в тот момент, когда тело попыталось его миновать, не заметив спуска к воде. Посчитав, что уже ничто не сможет доставить ему большего дискомфорта, чем осенние ветки и ливень, охотник плюхнулся животом прямо на холодный камень парапета, ухватился за бортик одной рукой, перегнулся и успел поймать дрейфующего мимо вампира за плащ. Спасибо дождливым лету и осени — вода в Сене поднялась достаточно высоко.

— Тормози! — раздраженно крикнул он, притягивая к себе почти безвольное тело, которое попробовало немного прогрести по инерции, сопротивляясь неожиданной остановке, но потом с жалобным стоном прекратило попытки вырваться из цепких рук. Холодная вода неприятно обжигала, и Аугусто успел подумать, что плакали его уроки скрипки на время всей командировки. То-то Рихард будет рад!

Аугусто упёрся коленом в камень и с трудом вытянул страдальца из реки. Намокшая одежда и плащ, казалось, втрое утяжелили вес невысокого субтильного юнца, представшего перед глазами охотника. Аугусто усадил вампира на набережной, привалив к парапету, и опустился напротив на корточки. Вампир с трудом приоткрыл один красный мутный глаз и застонал с удвоенной силой: на его внезапном спасителе тоже была колоратка, а значит, ничего хорошего ждать не придётся. А ещё спаситель был очень мокрым и сердитым, это было ясно даже существу с временными зрительными трудностями.