– Надо идти, он волнуется, – прошептал мне Дев, касаясь губами волос.

– Угу, сейчас пойдем. Здесь так необыкновенно, да? Тебе нравится? – так же тихо ответила я.

– Очень, моя Белочка. Очень нравится, – я почувствовала, как он, наклонив голову, целует меня в висок сначала с одной стороны, потом с другой и, чуть крепче прижав к себе, отпускает. Дев молча в темноте нашёл мою ладонь и потянул за собой. И всё-таки не показалось, глаза у него светились, даже сквозь линзы. Ну и пусть, мне всё равно, какие там у него ещё особенности, он замечательный.

Корнилис отвез нас в чудесный ресторан на открытом воздухе. Это был даже не ресторан, а целый оазис, неожиданно появившийся после поворота узкой горной дороги. На просторной территории с красивыми дорожками, экзотическими растениями, террасами, декоративными озерками, были расставлены столы и сновали официанты. В центре находился небольшой искусственный водопад, в чаше которого плавали крупные форели, поблескивая чешуёй в струях воды. Рыбу для посетителей вылавливали большим сачком и тут же готовили на гриле, подавая с неизменной дзадзыкой, греческим салатом и странной рисовой похлёбкой, сваренной на бараньем бульоне с добавлением лимона. Горный воздух разжигал аппетит, и мы еле выползли из-за стола, чувствуя, что ещё немного и лопнем. Такими темпами я не влезу в свое нарядное платье и мне не в чем будет идти к Оксанке на свадьбу. Пожалуй, надо заранее присмотреть новый вечерний туалет. Только я про это подумала, как раздался звонок телефона.

– Дусечка, как ты там? Отдыхаешь или эти мужики какими-то делами тебя нагрузили? Толик говорил, что вы не только в отпуск, но и вопросы решать. Он такой замечательный, это мужчина моей мечты! Он мне сегодня уже два раза звонил! И вчера четыре! Ой, нет, пять, ещё перед сном. Дусь, а какое мне лучше платье – кремовое или слоновая кость? Я тебе по сети фото скину, посмотришь? – Оксанка фонтанировала эмоциями и это было очень заразительно. – Дусечка, а как он там? В порядке? Присматривай за ним, он такой, такой… Где я потом второго такого найду, если мымра какая-нибудь уведёт!

Влюбленность превратила подругу в настоящую блондинку. Столько лет её Толик никому не нужен был, а тут за две недели прям расхватают его в женихи посторонние девицы. Надеюсь, это помутнение разума у Оксаны временное. Говорят, влюбленность длиться приблизительно полтора года, потом появляются другие чувства, тоже чудесные, но поспокойней. А жаль.

– Ксаночка, всё хорошо, Толик ни на кого не смотрит и говорит только про тебя, спрашивает. Я хвалю, рассказываю, какая ты у меня замечательная и как ему повезло, но, похоже, он и сам так считает. Не волнуйся, он влюблён по уши, а ты мне потом расскажешь, как добилась такого эффекта с первого взгляда. Только не говори, что Амур пролетел!

– Именно, Дусечка, Амур, это судьба, здесь ничего делать не надо, все само…

– Оксанка, и платье только белоснежное, это обязательно, под твои голубые глаза и фарфоровую кожу другой цвет не подойдет. Удачи, готовься, скоро будем, – я нажала кнопку отбоя и посмотрела в сторону ребят, которые деликатно отошли в сторонку, давая мне пообщаться с подругой. Они, конечно, всё слышали, и Анатолию явно было интересно, что говорила мне Оксана, но вопросов он задавать не стал.

Вернулись в гостиницу засветло, решили, что дождёмся Руслана с Мартиросом, тогда обсудим возможные варианты событий в музее завтра. Мне Давид рассказал, что ребята уехали по вопросу поиска дескриток. Нашли саркофаг здесь, в Греции, и основные вещи из него тоже хранились здесь, то возможно, что и часть проекта проходила где-то на этой территории. Все доступные источники информации они постоянно штудируют в надежде на малейшую зацепку – пресса, сеть, общение с местными учеными, музейными работниками, археологами. Может эта поездка что-то даст, они очень надеялись.

Так и не дождавшись парней, я собралась спать, забралась с телефоном в постель и переписывалась с Оксаной. Пришел Дев, присел на край кровати и, взяв мою ладонь, прислонил к своей щеке. Немного колючая.

– Дев, а можно тебя спросить, ты только не обижайся, ладно? – моё кошачье любопытство не давало покоя.

– Ну, спрашивай, пытливая моя белочка, – добродушно разрешил приятель.

– Когда ты был маленький, у тебя на коже лица был светлый такой шерстяной пушок, потом он сам пропал. А рожки? У тебя ведь нет рожек? В детстве не было. А у изкритов есть, – захотелось потрогать его голову, провести рукой по густым волнистым волосам, вдруг там прячутся маленькие такие, острые рожки. Давид помолчал и вместо ответа наклонил голову, подставляя под мои ладони. Я погладила по жестковатым, но шелковистым волнам его волос, сняла шнурок, которым был прихвачен низкий хвост и, взъерошив прическу копной, наклонилась и провела губами по глазам, которые он зажмурил, по виску и, фыркнув тихонько в ухо, обняла за шею.

– Нету, не нашла, – улыбаясь сказала тихонько. Дев громко выдохнул. Он что, не дышал все это время? Давид разомкнул мои руки, чмокнул быстро в лоб и, встав, вышел. Надеюсь, не обиделся.

Утром после завтрака я поняла, что волнуюсь. Но ведь это просто музей, что может случиться? Там куча посетителей, охрана и сигнализация. Вот именно. А если пластина там, что будем делать дальше? Нервный озноб мелко потряхивал, как перед важным экзаменом. Мы ждали машину и нашего гида, стоя перед входом в гостиницу. Давид, что-то почувствовав, повернулся ко мне, и, взяв мою ладонь, ободряюще сжал.

– Белочка, ты чего? Бледная такая. Не переживай, это просто экскурсия в музей.

– Наверное, не выспалась, и смена климата сказывается, всё нормально, – про плохие предчувствия вслух говорить не стала. Не стоит всем портить настроение своей паранойей. Оглядела себя, всё ли в порядке, всё-таки с такими красивыми парнями иду, хочется хорошо выглядеть. Сегодня я надела длинный сарафан бледно-сиреневого цвета из приятной ткани с жатым эффектом и босоножки на плоской подошве, целый день ведь ходить. Если судить по комплиментам от моих сопровождающих, им нравилось.

Музей оказался большим четырехэтажным зданием с красиво украшенным фасадом. Портик над входной лестницей поддерживался мраморными колоннами, главный вход представлял собой массивную высокую дверь из темного дерева со сложной резьбой. Сразу за ней справа находилась длинная стойка, за которой приветливые сотрудницы продавали входные билеты, выдавали информационные брошюры и аудиогиды. От услуг Корнилиса в качестве гида мы отказались, и он уехал, уточнив время, когда нам понадобится машина. Взяв у сотрудниц музея всё предложенное и пройдя досмотр у стоящих дальше охранников, зашли в первый зал.

Высокие стеклянные витрины, старинные вещи, которые держали в руках люди, жившие много веков назад, монеты с ликами ушедших правителей, украшения, потемневшие от времени, все как во многих музеях мира. Я полистала брошюру, нашла, где выставлен интересующий нас саркофаг, и, почему-то с замиранием сердца, пошла с ребятами на верхний этаж.

Гробница, огороженная стеклом, стояла в центре зала. Она была изготовлена из голубовато-белого материала, похожего на какой-то камень, метра два-два с половиной в длину и полтора в ширину, не высокая. Внутри всё выложено светлым пористым веществом, на вид мягким.

Вдоль стен помещения, в выставочных шкафах, расположились остальные предметы, найденные в гробнице. Экспонатов было не много. В комнате бродило всего несколько человек, на четвертый этаж туристам было лень подниматься и сюда добирались самые любопытные. Ребята окружили саркофаг и задумчиво его рассматривали. Интересно, какие мысли сейчас тревожат их? Ведь это вместилище, откуда они появились, где очень долгое время хранились их клетки, которые туда положили неведомые предки. Кто были их родители? Как давно это было? В груди сжался комок от сочувствия парням. Я медленно пошла вдоль витрин, внимательно рассматривая вещи. Несколько статуэток, изображавших… изкритов. Ну надо же! Они стояли, подняв правую руку с копытом, и на них были одеты… я присмотрелась. Доспехи! Явно воинские доспехи! Ну, ничего ж себе! Вот это открытие, эти существа в древнем клане были воинами. Ко мне подошел и встал рядом Давид.