В этот раз все получилось на удивление быстро. Правда, самого Тина она не увидела, если не считать рук, несколько раз мелькнувших в зеркальном стекле. Зато Дин хорошо слышала разговор.

Беседовали двое — старый советник и его внук.

— Мальчик мой, тебе пора подумать, как ты будешь жить дальше.

— Что ты имеешь в виду, дед?

— Не притворяйся, что ты меня не понял. Отмеренный законом год подходит к концу, по его истечении твой брак будет признан недействительным. Заметь, по инициативе супруги, так что, когда эти сведения просочатся в общество, это скажется не слишком хорошо на репутации нашей семьи. Для нас было бы лучше, если бы ты развелся, не дожидаясь окончания срока.

— Я не намерен разводиться.

— Ты не понимаешь!

Хлопок — не иначе как ладонью по столу, — крохотный кусочек мира в зеркале дрогнул и осыпался осколками. И воцарилась тьма.

Тин

— Нет, это ты не понимаешь! — Тин с сожалением покосился на разбитое зеркало. — Но в этом есть и моя вина — я ведь не поведал тебе подробностей моего путешествия.

— Что ж, с удовольствием послушаю, — советник откинулся на спинку кресла. Гнев его, похоже, схлынул, и глаза выдавали лишь усталость и тревогу.

Рассказ оказался куда длиннее, чем предполагалось сначала. Въедливый дед то и дело останавливал внука, задавал вопросы, которые сам Тин ни за что не догадался бы задать. Зато картина складывалась подробнейшая и, как показалось Тину, весьма убедительная. Нет, тревога из глаз советника не исчезла, просто к ней добавилось искреннее сочувствие.

— Значит, вы практически не расставались, но при этом не знали, кем друг другу приходитесь, — подытожил дед. — Однако свидетелей, способных подтвердить это, чтобы вы могли сохранить ваш брак, не найдется.

— Не совсем так, — возразил Тин, — мит Ленис давно знал, кто скрывается под личиной мальчика Дина, но помалкивал. Однако я не уверен, что его свидетельство будет иметь силу, он ведь не видел Дин девушкой…

— Что ж, остается надеяться, что девочка вернется вовремя, — пробормотал дед. — И все-таки… что ты намерен делать дальше?

— Вернуться в столицу, к работе в мастерской. И к исследованиям. Ждать Дин. Надеяться, — слова давались с трудом.

— Хорошо, — кивнул старик. — пусть будет так. — Только… — Тин чуточку помедлил. — Пообещай мне, что если Дин появится здесь, то ты не обидишь ее и примешь, как положено.

— В этом можешь не сомневаться, — усмехнулся дед, — не обижу я твою девочку.

Сборы много времени не заняли, разве что дорожное зеркало на замену разбившемуся нашлось не сразу — Тин выпросил его у дедова камердинера, в господских покоях таких маленьких зеркал не было.

Прежде чем покинуть дом, Тин заглянул напоследок в свою спальню и был приятно удивлен: крохотные зеленые росточки, проклюнувшиеся накануне, прибавили в росте и… конечно, еще не зацвели, но позволяли надеяться, что ждать цветения недолго.

— Я на вас очень надеюсь, — шепнул он на прощание и вышел из комнаты.

Глава 9. Окольными путями

Дин

Еще несколько дней она пыталась 'выловить' в зеркале Тина, но безуспешно — иногда мелькало что-то знакомое, но так размыто и неустойчиво, что Дин даже не могла понять, что именно она видит. Иной раз невнятность увиденного вызывала у нее только вздох облегчения: уж больно неприятный осадок оставил подслушанный разговор, и повторять подобный опыт совсем не хотелось.

Однако в ее покоях по прежнему не объявлялась ни королева, ни кто-либо еще из значимых лиц, из чего она сделала вывод, то этих попыток то ли не замечают, то ли не воспринимают их всерьез. Оно и правильно — через такое зеркальце ей никуда не деться, так что ее величество может себе позволить не беспокоиться. В отличие от Дин.

Страх все-таки поселился в ее сердце. Пока еще не всепоглощающий, так — крохотный комок внутри, но растущий, набирающий силу с каждым днем. Что там придумает Мирэя? Как с ней поступят? В чем обвинят? Все эти мысли, как она их ни отгоняла, теснились в ее голове, лишая покоя.

Поэтому, когда однажды вечером дверь распахнулась и на пороге вновь возникла все та же компания, возглавляемая королевой, Дин была уже на грани срыва. А осознав, что из-за спины королевы на нее равнодушно и бесстрастно взирает Сертин, Дин с трудом удержалась от крика и слез, уже начиная догадываться, что ее ожидает.

— Я решила твою участь, — мило улыбнулась ее величество. — Поскольку ты не успела совершить преступление, а только пыталась… Всему виной желания, с которыми ты не можешь справиться… Поэтому сегодня мы избавим тебя от неудобных желаний. Сертин! — королева обернулась. — Приступай!

Сертин сделал шаг вперед. Дин отступила на шаг назад. Потом учитель снова шагнул. Ученица попятилась. Она понимала, что это не может продолжаться бесконечно — ее просто скрутят, вон, даже сейчас два гвардейца качнулись в сторону пленницы, но Сертин остановил их жестом, а сам тем временем в несколько стремительных шагов приблизился к ученице почти вплотную, схватил за руку и… проговорил беззвучно:

— Ничего не бойся.

Поверить было трудно, но надежда все же всколыхнулась в сердце, и Дин позволила увлечь себя к зеркалу, машинально отметив, что печать с него королева не сняла, а значит, для воздействия это не нужно.

— Тебе нужно всего лишь смотреть в глаза моему отражению, — негромко проговорил наставник и при этих словах слегка сжал ее запястье.

Кажется, он хотел, чтобы ученица ему подыграла. Дин заставила себя собраться и вспомнить, что именно рассказывал ей учитель о своем даре. Потом мысленно обратилась к тому, кто послал ее сюда: 'Знаешь, заяц ушастый, если они все-таки сделают со мной то, что планируют, то это будет на твоей совести. Если у таких как ты бывает совесть'.

Конечно, никакого ответа Дин не получила, но страх после этих слов почему-то отпустил, и девушка решительно подняла глаза и поймала зазеркальный взгляд наставника. Как там было? 'Постепенно из глаз уходит понимание происходящего, и они пустеют'? Совсем уж пустой взгляд Дин вряд ли удалось бы изобразить, но подробностей никто, кроме Сертина, разглядеть все равно не мог. Зато осесть на пол, вернее на руки учителя, ей удалось вполне убедительно.

— Ну что, получилось? — подала голос ее величество.

— Разумеется, дорогая, — отозвался Сертин, укладывая 'спящую' ученицу на кровать. — У меня всегда получается то, что я задумал.

— Сколько она проспит?

— Двое суток, если не больше.

— Я довольна тобой, милый. И совершенно зря ты со мной спорил, это лучший выход. Вот увидишь, все будет хорошо, — ворковала королева.

— Д-да, — односложно ответил Сертин.

В бессильно упавшую на кровать руку ткнулось что-то — вроде бы клочок бумаги — и Дин едва уловимо шевельнула пальцами, подгребая добычу, после чего послышались шаги, звук захлопывающейся двери, и пленница осталась в одиночестве.

Дин еще какое-то время полежала на спине с закрытыми глазами, потом повернулась на бок, так что ни через зеркало, ни через щель в двери было не разглядеть, чем она занята, и поднесла к глазам записку Сертина: 'Ничего не бойся, ты в безопасности. Я приду ближе к утру, уведу тебя и спрячу'.

Девушка усмехнулась. Приятно было осознавать, что наставник не предал… в первую очередь самого себя. Но горько оттого, что он не верил в ее способность выбраться из Предела, просто хотел спрятать. Впрочем, она и сама сейчас не очень-то верила — ни в то, что сможет попасть во внешний мир, ни в собственную безопасность, особенно если учесть взгляд, который она почувствовала, когда высокое общество покидало ее комнату. Взгляд, исполненный неприязни и недоверия, столь острых, что они ощущались физически, всем телом. В тот момент она едва сдержалась, чтобы не выдать себя. Кто смотрел? Возможно, королева, но… вроде бы она доверяла своему любовнику. Значит, это была Риева, и чего ждать от этой неприятной особы, Дин даже представить себе не могла.