На всякий случай она расшнуровала платье и извлекла из затянутого на талии пояса свои сокровища, подарок Лекши — хтынь и смазанные снотворным иглы к нему, — и положила поближе, чтобы можно было мгновенно схватить в случае опасности.
Засыпать Дин боялась. Поначалу лежала, перебирая в памяти события последних месяцев, едва ли не дословно мысленно воспроизводила разговоры с учителем, пытаясь выловить в них какие-то подсказки, которые не смогла понять раньше.
Тщетно. Ничего нового она для себя не открыла и в конце-концов все-таки задремала. Не заснула по-настоящему, но задержалась где-то на грани сна и яви, периодически проваливаясь за нее и тут же возвращаясь, всякий раз перепуганная до дрожи и холодного пота.
Когда дверь — даже не спальни, а внешняя, которая вела из ее покоев в дворцовый коридор, — с едва уловимым скрипом отворилась, Дин вздрогнула, в очередной раз выныривая в реальность, и замерла в ожидании. И, пожалуй, нисколько не удивилась, узнав в возникшем на пороге силуэте Риеву. Значит, источник неприятного взгляда она определила верно.
Дама скользнула в комнату, сделала несколько неуверенных шагов в темноте и застыла, прислушиваясь. Дин старалась дышать ровно, посматривая на ночную гостью сквозь ресницы.
— Можешь не притворяться, — заявила Риева, — я сразу поняла, что ты не спишь.
Разумеется, Дин на эту провокацию не повелась, а посетительница меж тем продолжила свой монолог:
— Я давно хотела поймать Сертина на горячем, а тут такая замечательная возможность…
'Ну говори, говори,' — мысленно подбодрила ее Дин.
Кажется, дама была не вполне уверена в том, что поступает правильно. Разумеется, причиной тому была не совесть, просто Риева… боялась. Потому и говорила сама с собой, пытаясь побудить к действию.
— Сейчас я тебе помогу уснуть по-настоящему, а потом заберу отсюда. Когда тебя не найдут в этой комнате, королеве станет ясно, что ее любовник — предатель. А тебя никто никогда не найдет.
Нет, все-таки не страх. Вернее, не только страх. Похоже, Риева все же оставляла описанный вариант на крайний случай, а пока хотела заставить Дин выдать себя, для того и пугала. Пожалуй, если она хочет отставки королевского фаворита, ей этого будет достаточно. Дин поежилась: как ни крути, а для нее это закончится плохо.
— Думаешь, тебе удастся меня обмануть? И не мечтай! — с этими словами гостья шагнула к кровати, взмахивая над головой пленницы каким-то предметом, и Дин не выдержала — выскользнула из-под руки Риевы.
Та хохотнула:
— Я так и знала!
Больше она ничего не успела сказать, только охнула, когда кончик иглы воткнулся под ключицу, и осела на пол.
Растерянная Дин никак не могла собраться с мыслями. Что-то было в речах Риевы, какое-то слово, которое зацепило, знакомо отозвалось в памяти, но Дин не сразу сообразила, что это было. А когда поняла — чуть не рассмеялась, осознав, как близка она была к разгадке пророчества… Если, конечно, она сейчас не обманывает саму себя. Но это легко проверить.
Только сначала…
Сначала Дин тихо прокралась через гостиную к входной двери, остановилась, прислушиваясь, а потом осторожно коснулась ручки. Ручка поддалась нажатию, но дверь не открылась. С одной стороны, было неприятно обнаружить, что она по-прежнему взаперти, с другой — это значило, что Риева пришла к ней одна, не рассчитывая на чью-либо помощь. Вот любопытно, если она намеревалась действовать именно так, как грозилась, как бы она справлялась с бесчувственной пленницей? Впрочем… неважно.
Вернувшись в спальню, Дин склонилась над спящей Риевой и потянула у нее из рук кусок ткани — тот самый предмет, которым размахивала дама, пытаясь реализовать свой план. Ткань оказалась неприятно влажной на ощупь, и Дин, брезгливо поморщившись, выпустила ее из пальцев, а потом не без опаски поднесла руку к лицу. Запах показался смутно знакомым. Покопавшись в памяти, Дин хихикнула: от тряпки пахло точно так же, как и от сонного зелья, что выдал ей про запас Лекши. Только, похоже, это была какая-то другая его разновидность, которую полагалось вдыхать.
Обтерев руку о простыню, Дин принялась действовать. Для начала она оттащила свою жертву в ванную комнату и заперла снаружи. Собственно, необходимости в этом не было, спящая Риева никак не могла ей помешать, но Дин опасалась, что такая близость врагини, пусть и беспомощной, помешает ей сосредоточиться.
Потом она написала записку для Сертина и оставила ее на подушке. Всего несколько фраз: 'Риева заперта в ванной. Хотела меня усыпить и забрать, чтобы потом обвинить тебя в пособничестве бегству'.
После этого девушка взяла в руки книгу сказок, устроилась в кресле и, прежде чем погрузиться в чтение, постаралась убедить себя, что она все поняла правильно и делает именно то, что нужно.
'И не мечтай!' — выкрикнула Риева… считаные минуты назад. 'В древние времена этот дар называли даром мечтателей', - еще раньше сказал учитель… А потом, в другой день и при других обстоятельствах добавил — совсем о другом даре: 'У нас говорят, что в будущее смотрят мечтатели…'
Так все просто… и так страшно поверить в эту простоту. Вернее, страшно поверить — и разочароваться. Правда, другого выхода все равно нет. Как ни крути, это последний шанс, глупо сомневаться и упускать его.
Как оказалось, сложности были не только в том, чтобы поверить. Волнение мешало отдаться чтению, полностью погрузиться в сказочный мир. Сказки, которые она знала почти наизусть, не раз звали читательницу за собой, но Дин неизменно останавливалась на краю, не решаясь отдаться этому зову, чтобы не выдать раньше времени своих способностей. И теперь ей мешала еще и неуверенность: а вдруг не получится? Вдруг на самом деле у нее и вовсе нет этого дара, ведь она ни разу не воспользовалась им по-настоящему?
Не сразу, но ей удалось разогнать лихорадочный бег мыслей в голове. Знакомая история увлекла ее, поманила яркими красками, запахом чуда, знакомым трепетом сердца, какой бывает, когда в очередной раз перечитываешь любимую книгу — и знаешь, что дальше будет, и волнуешься еще больше, чем в первый раз. Именно потому, что знаешь.
И зов пришел. В этот раз Дин позволила себе отдаться ему полностью.
Сам переход она никак не ощутила. Просто вдруг поняла, что она теперь не только Дин, но и немножко Альна, которая стоит перед зеркалом, не решаясь сделать свой собственный шаг к свободе. Дин вгляделась в свое-чужое отражение: они с Альной оказались похожи, как ей и представлялось, когда она читала сказку, только девушка из книги была, конечно, намного красивее.
А потом Дин вспомнила, что у нее совсем нет времени на раздумья, на то, чтобы полюбоваться собой в зеркале, потому что вот-вот в запертую комнату начнут стучать, а когда не Альна не откроет, примутся выламывать дверь.
Словно в ответ на эти мысли раздался первый стук — пока еще не требовательный, а просительный. Дин вздрогнула, несмотря на то, что ожидала этого, и попыталась отрешиться от мыслей и страхов Альны, вновь стать только собой.
Не то чтобы ей это полностью удалось, но отделить собственные желания от чужих она все-таки смогла. Теперь она твердо знала, чего хочет — перейти из книжного мира в реальный через зеркало. Выдуманное зеркало. Книжное. Если верить сказкам, это возможно. А она не может не верить, просто не имеет права. Потому что ее ждут.
Первым делом она попыталась представить себе лицо Тина, потянулась к нему, но зеркало отказалось показывать ей мужа. Дин это не остановило. Оня все тянулась и тянулась, вызывая в памяти то, что их связывало — прощание у Зеркального озера, совместное путешествие, в котором они срастались душами, зарождение дружбы в Стекароне, советы Лесного хозяина, которые их и свели, и то, что было раньше — их единственная ночь, горячий шепот, ласковые прикосновения, мгновения счастья. У счастья свой, особенный аромат, которые не спутаешь ни с чем. Оно пахнет, как те синие цветы на берегу озера, наполняя душу предчувствием, ожиданием большего.
