О да, это действительно оказалось очень интересно! И поучительно. И очень похоже на человеческие сказки: о том что не стоит использовать свой дар во зло, о храбрых героях, которые зеркальными путями бросались на помощь друзьям-людям, о великой любви и самопожертвовании. Даже странно, что народ, столь строго относившийся к своему дару, в конце концов использовал его против собственного творца. Или не против, но, по меньшей мере, вопреки его воле.
Поначалу учитель приходил за Дин зеркальным путем по утрам, сразу после завтрака, и уводил ее через зеркало в свою гостиную. В первый раз проходя через зеркало, Дин была настолько поглощена собственными ощущениями, что у нее не возникло никаких вопросов. И только потом, на второй-третий день, она начала задумываться. Получалось, что через зеркало первосозданный может не только пройти сам, но и…
— …провести кого угодно? — спросила она Сертина. — Даже не имеющего дара вовсе? И человека?
— Где-ты здесь человека возьмешь? — мимолетно удивился наставник. — Но да, и человека, и животное — если ты с касаешься хотя бы одежды того, кого ведешь с собой. И даже множество людей — при условии, что они все держатся друг за друга. Пока контакт есть — врата остаются открытыми.
— Потрясающе! — восхитилась Дин.
— Почему тебя это так интересует?
Вопрос учителя застал Дин врасплох: слишком расслабилась — все же он был ей приятен, позволила себе практически открыто размечтаться о том, что когда-нибудь пути вновь откроются, что она вернется к своему Тину и сможет провести его через зеркала — это же так интересно! Но…
— Так ведь действительно интересные возможности, — выкрутилась Дин, — даже чисто теоретически.
Тем более, что ее собственное умение ходить зеркалами пока тоже существует лишь в теории, — одернула она себя. А вдруг… Вдруг у нее никогда не получится?!
— А я точно сумею? — спросила она.
— Ходить зеркалами? Несомненно. Если есть личный дар, то общий и подавно имеется. На нем все основывается.
Но прошло немало времени, прежде чем они перешли от теории к практике. И началось это занятие до смешного буднично…
— А теперь, — объявил Сертин, — пробуй сама.
До этого он провел с ней у зеркала в гардеробной не менее четверти часа, снова и снова демонстрируя, как отражение сменяется изображением гостиной, в которой они обычно занимались. Когда изображение становилось абсолютно отчетливым, это означало, что можно переходить — врата открыты, это не просто картинка.
При переходе Сертин проделывал этот фокус почти мгновенно, это для Дин он показывал все замедленно — чтобы ученица усвоила. И она усвоила. Теоретически. Но сама?!
О, она очень хорошо представляла себе гостиную — но с того ракурса, с которого привыкла ее наблюдать, сидя в кресле и слушая наставника. Теперь же, даже увидев неоднократно нужное изображение, никак не могла принять его реальность.
'Это что же получается, — огорчалась Дин, — меня подводит воображение? То самое, которым я так гордилась и в наличии которого нимало не сомневалась?'
Однако факт оставался фактом: зеркало не отзывалось, потому что картинка, которую упорно подкидывала память Дин, была ему незнакома.
— Постой, посмотри еще раз, — остановил ее учитель.
И показал. Снова медленно, словно во сне, проявлялась из небытия знакомая комната, а потом… мастер просто втолкнул ее в зеркальную раму, прежде чем Дин успела что-то сообразить. И тут же прервал контакт, оставшись по ту сторону — в гардеробной.
Дин перевела дух — все же на короткое мгновение она успела испугаться, хотя до сих пор спокойно ходила зеркальными путями вместе с Сертином. Огляделась, не отходя от зеркала, и постаралась вновь увидеть гостиную такой, какой ее показывал учитель, только без зеркальной рамы. А потом вернулась в гардеробную.
В этот раз получилось почти сразу, словно Дин не хватало как раз такого толчка. А теперь и гостиная показалась, и первый самостоятельный шаг в зеркальную раму Дин совершила, не испытывая никаких сомнений.
— Вот так просто?
— Не так уж просто, — усмехнулся учитель. — Сейчас ты пыталась воспроизвести в памяти одну единственную комнату, а умелые ходящие зеркалами помнят множество разных мест — все, в которых им приходится бывать регулярно, и многие из тех, которые им довелось увидеть всего раз или два в жизни.
— Невероятно, — выдохнула Дин, одновременно восхищаясь и огорчаясь.
— Это опыт, — утешил ее Сертин, — всего-навсего опыт. Кто-то одарен больше, кто-то меньше, но опыт если и не заменяет, то частично компенсирует слабый дар.
— А у меня какой дар?
— Посмотрим, — уклончиво ответил наставник. — Ты неплохо начала, и это хороший знак — у некоторых на первую попытку уходят недели, ты же справилась за один день. Возможно, это действительно благодаря дару, а может, сказывается то, что свой первый самостоятельный переход, пусть и не вполне осознанно, ты уже сделала, когда явилась в Предел.
— А как узнали о моем появлении? — этот вопрос давно беспокоил Дин, просто до сих пор не случалось повода его задать.
— Место перехода никогда не остается без внимания. Когда ты пересекла границу, ее величество почувствовала это — и послала одну из своих приближенных встретить тебя.
Вспомнив 'теплую' встречу, Дин едва удержалась от смешка.
— Значит, мне теперь предстоит набираться опыта, — поспешила она перевести разговор в прежнее русло.
— Верно, — улыбнулся Сертин. — Сейчас ты попробуешь представить гостиную в выделенных тебе покоях и вернуться в нее, потому что наш урок подходит к концу. А завтра придешь ко мне уже самостоятельно. Зеркальным путем, разумеется.
На возвращение Дин потратила не меньше получаса. Сперва она тщетно пыталась представить себе гостиную с нужного ракурса, потом плюнула и перешла в спальню — почему-то это оказалось значительно проще.
Дин шагнула из зеркальной рамы на пол и хотела уже покинуть спальню, когда голоса из гостиной заставили ее насторожиться. Нет, в самих голосах не было ничего особенного — беседовали горничные, заканчивая уборку, но вот то, о чем они говорили, показалось Дин достойным внимания.
— Не знаю, Мика. Мне она так нравится! Вот не хочется верить, что она несет нам зло.
— Ты ничего не знаешь. Она, может, и сама о себе не знает, а — все равно несет. Ведь не зря старые люди говорят, что придет чужая из внешнего мира и погубит Предел. А потому не привязывайся к ней, чтобы потом не жалеть. Еще и сама под подозрение попадешь.
— Но ведь она не первая, кто оттуда пришел! И ничего — стоит Предел.
— А предыдущая, говорят, попалась… То ли королеву убить попыталась, то ли украсть что-то из ее покоев. А может, еще что-то сотворила. Бабушка сама не знает точно, а слухи разные ходили. Вот и думай, надо ли оно тебе — связываться.
— Но ведь с ней сам господин Сертин занимается, учит ее всему! Значит, ни в чем таком ее не подозревают! — горячилась Яра, отстаивая свое право на хорошее отношение к Дин.
— Ну и что? Сертин всех учит, у кого особенный дар. А ее, может, для того и учит, чтобы под присмотром держать и вовремя заметить, если она зло какое-то замыслит.
Неприятно было все это слышать, но Дин не могла не отдать должное Мике: горничная была весьма убедительна. Судя по всему, подружку ей удалось уговорить — во всяком случае, Яра умолкла и больше не пыталась спорить. И теперь стало понятно, почему служанки к ней так отнеслись.
Горничные ушли, но выходить в гостиную Дин не хотелось. Вместо этого она сбросила туфли и улеглась на кровать, дав своим мыслям свободно течь, перерабатывая услышанное и понятое за этот день.
Разрозненные фрагменты не спешили складываться в цельную картину, но кое-какие наблюдения уже заняли свои места, и Дин стоило немалого труда удержаться от построения теорий: рановато, слишком мало данных. Что она успела узнать? Пути завязаны узлом. Узел — это что-то небольшое… ну, по сравнению с самими путями. Некая точка. И королева имеет доступ к этой точке. Или вообще держит узел в руках, если так можно выразиться. Именно поэтому она сразу узнала о появлении чужачки на своих землях.
