Возможно, предыдущая гостья Предела узнала о том же самом. И тоже стремилась вернуться. Она решила, что ключ к возвращению в руках королевы, и попыталась его добыть каким-то образом. Вот только… Дин была уверена, что она ошибалась. Ведь если в узел завязаны все пути, то от каждого зеркала тянется к нему ниточка. Надо просто знать, за какую из этих ниточек и как потянуть, чтобы узел развязался.

Теперь Дин была уверена, что может попасть домой. Оставалось всего ничего — понять, как это сделать.

Вечер девушка провела у зеркала, пытаясь вызвать в памяти какую-нибудь комнату с зеркалом из прежней жизни. Безуспешно.

Оказалось, что зеркал — по крайней мере, таких, через которые можно было бы проложить путь, — было в ее жизни не так уж много, а комнаты, в которых они находились, помнились настолько смутно, что ни одну из них Дин не могла вообразить достаточно четко.

'Ничего, — утешала она себя, — я ведь только начала. Я разберусь. Я найду обратную дорогу'.

Глава 6. Бывает такая магия

Тин

Казалось бы, стоило вздохнуть с облегчением, когда Фирна с ее ведомыми и неведомыми опасностями осталась позади, но шагнув на палубу корабля, Тин ощутил настоящее одиночество, да и позже — в Канирре и Велеинсе — оно никуда не делось.

Не было рядом верных спутников, внимательных друзей, способных отвлечь от дурных мыслей, поддержать, да просто поговорить, когда в этом есть необходимость.

Тем не менее, обратный путь, хоть и казался бесконечным, занял куда меньше времени, чем тот, зимний, который они с Дин преодолевали вдвоем. Ничего удивительного: он просто был сильнее, ему требовалось меньше времени на отдых, он преодолевал большее расстояние за день и… он спешил. Спешил, остро чувствуя, как подгоняют взятые им на себя обязательства. Настолько, что, въехав в Стекарон, не отправился сразу в родовое имение, а лишь сообщил деду о своем прибытии, осведомился о состоянии дел — в мастерской Виана и ученом совете Академии — и уже на следующий день погрузился в эти самые дела.

Виан… вот ему-то как раз потребовалось время, чтобы осознать, что красавчик тон Аирос — и есть тот самый Тин Ари, который полгода назад оказал ему такую колоссальную поддержку. И вроде бы все признаки налицо, включая знакомую ауру кольца выпускника, а все же непросто парню было поверить, что, что под скромной личиной скрывался внук советника. Хотя, конечно, только этим, если подумать, можно было объяснить ту легкость, с которой советник согласился финансировать работы. Словом, Виану пришлось признать Тина в новом облике.

А признав, парень обрадовался:

— Как хорошо, что ты появился! Мне не хватает именно грамотного стихийника.

— Зачем? — удивился Тин.

Все же средство передвижения являлось произведением вещевой магии или, по крайней мере, работало на основе такого произведения — артефакта. Конечно, и в артефактах задействуются стихии, но принцип совсем другой — нет прямого взаимодействия с потоками силы, да и схемы все эти тонкие — вовсе не для такого, как Тин…

— А вот смотри, — Виан с азартом развернул на широком столе чертежи. — Вот тут — обычные потоки, которые идеально ложатся в схему, но… Когда я изготавливал уменьшенные модели, при их массе не было нужды в дополнительных цепях… Идет отклонение от привычной схемы расположения потоков… И мне нужен свежий взгляд…

Нельзя сказать, чтобы Тин все понял из сумбурных объяснений изобретателя, однако основную мысль уловил. И — обрадовался. Не собственной понятливости, разумеется, а тому, что он со своими стихийными умениями тоже пригодится в этом деле, потому что Виан был прав: здесь нужна была работа мага стихийника. И Тин догадывался, что изобретатель намеренно не спешил, дожидался партнера, не желая, чтобы в работу было посвящено слишком много народа.

К вечеру третьего дня он с улыбкой вспомнил, как еще совсем недавно сомневался, что его дар имеет хоть какое-нибудь практическое применение. Здесь, в мастерской он был нужен. Зная себя, Тин понимал, что вряд ли эта работа действительно удовлетворит его и сможет стать делом всей жизни, но… Ведь и это неплохо для начала? Тем более, что идея такая интересная, а Виан, не успев реализовать одну, уже носится со следующими — не менее многообещающими.

А кроме того, занятия Тина мастерской не ограничивались. Через несколько дней пришло приглашение от ученого совета — его как свидетеля приглашали поделиться впечатлениями от магии смерти и принять участие в создаваемой ради исследований в этой области научной группе.

Поделиться впечатлениями Тин был рад, все же дать ученым умам пищу, что называется, из первых рук — дело, несомненно, благое. Но вот лично участвовать в исследованиях… Никогда не представлял он себя в такой роли.

Но все же явился и на заседание совета, и на участие в группе согласился. Не славы ради, просто ему почему-то казалось, что без него дело очень быстро зайдет в тупик.

Поначалу так оно и было, и не только без него: три заседания с бессмысленными прениями и ни одной свежей идеи. В том числе и у самого Тина. Он, впрочем, в основном помалкивал, только повторял свой рассказ, когда начинали расспрашивать, но в конце концов исчерпал свои возможности, никаких новых подробностей припомнить не мог, и ученые мужи потеряли к нему интерес.

Однако к концу третьего заседания порог неслышно переступил магистр Видар, постоял, послушал, встретился взглядом с откровенно скучающим Тином и поманил его к себе. Парень с готовностью соскочил со своего места и покинул зал. Кажется, никто и не заметил его ухода.

— Пойдемте, юноша. Нечего время терять, ничего нового вы сегодня точно не услышите.

Тин в этом нисколько не сомневался, но все-таки спросил:

— Почему?

— Потому что все это пустая говорильня. Потому что эти люди забыли, как это — постигать новое. Они пытаются родить новое из того скудного запаса знаний, который имеют, и забывают, что могут обратиться к сокровищнице, которая хранит куда больше знаний — как тех, о которых помнят, так и других, о которых забыли. За ненадобностью… или опасностью, действительной или мнимой.

— Вы хотите сказать?..

— Да-да, именно это я и хочу сказать, — усмехнулся магистр, увлекая парня в сторону библиотеки. — Но сначала, юноша, вы мне поведаете о своем путешествии и заодно расскажете, куда делась ваша супруга.

— Вы… знаете? Но откуда? Неужели Дин рассказала?

— Ну, о том, что она девушка, а не мальчишка, я догадался почти сразу. А потом, уже после вашего исчезновения, разговорил мита Лениса. Насколько я понял, на тот момент у него уже не было необходимости хранить эти сведения в тайне. Тем более от меня. Я как-никак лицо не заинтересованное. Но очень любопытное.

— Любопытное… — эхом отозвался Тин.

Своих слов, чтобы как-то охарактеризовать собственное состояние, он покуда не находил. Он чувствовал себя… идиотом. Выяснится еще, что он единственный не знал, кем на самом деле являлся мальчишка Дин. Даже разозлился — то ли на себя, то ли на мита следователя, то ли вовсе на жену, но потом сообразил, что и сыскарь узнал обо всем не сразу, ему пришлось надавить на Дин, и если хорошенько подумать, можно даже сообразить, в какой момент это произошло — как раз, когда сотрудник Управления наведался к ним домой и настоял на беседе с пострадавшим мальчиком. А еще — в этом Тин почему-то не сомневался — он не стал раскрывать Дин, что ее новый друг, к которому она так привязалась, и есть покинутый ею супруг. Не раскрыл, однако сам, должно быть, изрядно повеселился над двумя дураками, попавшими в нелепую ситуацию.

Старик-библиотекарь между тем покашлял, напоминая о том, что он все еще ждет рассказа, и Тину пришлось вынырнуть из размышлений и попытаться взять себя в руки.

Впервые за все время он рассказывал о своем путешествии так подробно… Даже нет, не так, начал он не с путешествия, а со знакомства с Дин и свадьбы, чтобы магистр Видар понял, что между ними произошло и с какой радости их обоих понесло в такую даль.