Судьба не благоволила к Алине. Вечером с повторным инсультом увезли Павла Ильича, через день оборвалась и жизнь Кати. Через три дня умер Павел Ильич. Алька и его старалась удержать на этом свете.

-- Не надо, дочка, - сказала тетя Сонечка и заплакала. - Вышло его время. Береги для себя силы.

Через три месяца умерла тетя Сонечка, Алькина добрая фея. Она медленно угасала, проводив в последний путь своего Павла Ильича. Алька её душу каждую ночь во сне видела - это было легкое тающее облачко. Как собрать его, как удержать его, женщина не знала. Да и тетя Сонечка не разрешала этого делать. Тут же появлялась в Алькиных сновидениях и говорила:

-- Не надо, дочка. Меня Павлуша ждет.

А еще через четыре месяца ушел в небытие и Дмитрий. Неожиданно, непонятно ушел. Алина знала, что у мужа проблемы. Может, это вызвало первый сердечный приступ. А после и инфаркт. Впрочем, у мужчин так бывает.

Алина, сидя ночью возле его постели в больнице, обнаружила вдруг, что у него глаза такие же больные, как были перед смертью у Катюши, женщина поняла, что потеряет и его. Но не хотела этого Алина, сначала заговорила про себя на непонятном языке какую-то языческую молитву. Разыскала среди мрака душу Дмитрия - золотую искру, хотела защитить её от мрака коконом. Начала уже его плести. Пальцы сами производили нужные движения.

-- Колдовала, - как сказала бы Ирка.

Но появившаяся на миг из небытия тетя Сонечка приказала:

-- Не смей, ему ты не в силах помочь, а себя ты убиваешь. У Димы свой путь, без тебя он обойдется. Не трать свои силы. Ты еще не выполнила всех предназначений.

И вытолкнула женщину из её же сна. Алька тряхнула головой, наваждение исчезло, она поняла, что задремала. Но глаза Дмитрия... Странные какие-то. Поняла Алина лишь одно, что последние часы видит его, последний раз говорит с ним. Он просил позвать дочерей. Хотел попрощаться. Пока они ехали, Дима успел сказать ей многое. Он знал многое, но не про все грехи Альки. И простил её.

-- Аля, Алюша моя. Спасибо, что ты всю жизнь была со мной. Я знаю, любила ты другого. А я любил тебя больше жизни. Ты не ушла тогда от меня. Я бы в те дни и не отпустил тебя. Я знаю, ты встречалась с Валентином. Но я не в обиде на тебя, ни на него. Я сейчас уже все по-другому вижу. Ты светилась вся после встреч с ним. Но всегда возвращалась ко мне. Ты - моя неразгаданная тайна. Я случайно оказался на твоем пути. Ты должна была принадлежать другому. А осталась со мной. Обещай мне, что ты найдешь Валентина, скажешь ему всю правду о нас с тобой... и все, что скрывала от меня и от него.

Он не договорил. В палату влетела заплаканная Ирина:

-- Папа! Папочка! Не умирай, папочка!

Дмитрий протянул руки дочери:

-- Не плачь, девочка.

Ира не заметила больных глаз отца, не слышала его мыслей, а он расставался с ними навсегда, после, успокоившись и наорав на мать, младшая дочь уехала. Алина говорила ей, что не надо уезжать, недолго отцу будет хорошо, близится что-то страшное.

-- Кликуша, - отозвалась Ирка.

Елена осталась. Она вообще не оставляла мать одну в больнице. Дима продолжил тихо говорить:

-- Не делай глупостей, Аля. Ты жить одна не сможешь. У тебя пусть будет другая семья. Я буду спокоен. Я был счастлив с тобой. Ты родила мне самую красивую дочь на свете - Еленочку, ты подарила мне счастье называться отцом Ирины. Ты тосковала по Валентину все годы и никогда нигде ни звуком не обмолвилась, не дала повода сомневаться в тебе. Ты была мне хорошей женой. Я знал, я знал все. Обещай, что после моего ухода ты разыщешь Валентина, пусть он заботится о наших девочках, его теперь очередь, пусть любит Еленочку.... И прости меня за все.

Дима не договорил. Начался новый сердечный приступ, после которого его не стало. Уже умирающий, он попросил Альку наклониться к нему. Его последние слова... Дева Мария, он всегда все знал... знал с самого начала .... Хорошо, что отчаянно, громко рыдающая рядом Ирка, ей позвонила сестра, и тихо плачущая Елена не слышали его последних слов. Прав Бог, что наказал Алину болезнью. А Дима её простил. Дима знал, все знал....

Полуживую Алину увели из палаты умершего мужа. Друг Димы, Андрей Миронов, врач по профессии, сделал ей какой-то укол, даже не спрашивая, и она отключилась. Наверно, переборщили с дозой, Алина отключилась на сутки, то же произошло с бьющейся в рыданиях Ириной. Она отчаянно плакала, никого не желала слушать, бросалась к телу отца. Еленочка держалась. Не дала делать уколы. Но то, что мать и сестра не могли долго проснуться после уколов, взволновало Андрея. Он Елене велел не отходить от них. И Елена с Николаем сидели, караулили их, спящих, следили за дыханием. Вопросом похорон занимался все тот же Андрей. Умирая, Дмитрий приказал, чтобы тело кремировали. Смотрела Алька, которая еле пришла в себя, на тело умершего мужа перед кремацией - в голове стоял туман после долгого сна - и преследовала женщину мысль, что это не Дима, что это случилось не с ней, не с Алькой. Души мужа она не пыталась увидеть. Сил не было. Что-то пронзительно начало болеть внутри. Усилились давно беспокоящие боли в боку. Андрей, увидев, что женщина постоянно хватается за бок, нахмурился, велел прийти к нему. Алина досадливо отмахнулась.

Да, Дмитрий её простил. Но она-то себя не простила, и Бог её не простил. За год он отнял все дорогое, что было у неё. Оставил только девочек. И то их Алина вырвала в обмен на свою жизнь. Но денег, оставленных Дмитрием, они лишились.

И полились в голове Алины еще более грустные, тяжелые воспоминания.

Алина знала давно о проблемах мужа, о том, что он осмелился выступить на одном судебном процессе, после которого вскоре и умер. Иногда Алине кажется, что убили Диму. Вскрытия не было, Дима был против него, а Альке было в те дни все равно. Ничего ведь не изменишь, не вернешь назад мужа.... Даже если убили. Ведь пришли к ней после его смерти, потребовали все, что у них было. Лодзинский пришел. Алька никогда ему не доверяла. И не любила его. Он еще в А-ке работал с Серебровым, темные делишки они проворачивали. И Дмитрия пытались привлечь. И привлекли бы, если бы Алька не вмешалась. Алька тогда еще чувствовала: Лодзинский - скользкий тип, никакой совести, чести. У Сереброва хоть какие-то принципы были, все кричал, что уважает семейные ценности, а Лодзинский совсем души не имел... И семьи тоже... Все на Альку смотрел масляными глазами. Но там был Серебров, а она была его удачей. А потом Серебров угодил за решетку, и Дима с Алиной вынуждены были уехать в Москву. Через несколько лет появился в столице и Лодзинский. Дима к себе его взял, несмотря на Алькины возражения, и Павла Ильича тоже не стал слушать. Тогда от Лодзинского и услышала Алька, что Серебров на свободе, приедет сюда навсегда с женой, а не на время, пообещал адвокат. Алине было все равно. Даже про Дениса не спросила.

Как-то в ресторане, где отмечали день рождения какого-то бизнесмена, Лодзинский пригласил Алину на танец, потом руки распустил. Не было в Москве, к сожалению, Сереброва. Алька пошла в дамскую комнату, а Лодзинский за ней. Прижал Алину к стене, одну руку запустил под юбку, другой цапнул за грудь, уверенный в своей неотразимости и вседозволенности. Ох, и разозлилась женщина. Такого с ней никто себе не позволял. Лишь одному человеку позволяла Алина в любое время прикасаться к своей груди, и это был не муж, это был Валентин. Дмитрий видел, что не любит жена, когда трогают её грудь. А когда еще детей кормила, молоко проступало, и прикасаться в это время к груди жены у Дмитрия желания не было, так и сошли на нет эти ласки. А Валька... Валька не спрашивал, ласкал, как хотел, целовал, куда хотел, и все тут. А она и не возражала. Валентину можно было все. Вся душа замирала от его прикосновений. Грешница Алька все-таки.

Так вот Лодзинский распустил руки, неудачно распустил. Получил в глаз кулаком от Альки, коленом в пах, отлетел, упал; наверно, Алине ярость сил прибавила. Две недели ходил в черных очках господин адвокат, скрывая синяк, шипел только, что пожалеет она об этом, что на Сереброва ей, как раньше, рассчитывать не стоит, он же её бросил. Надо же, вспомнил сплетни десятилетней давности, да и ничего не было между ней и Серебровым, так что и бросать некому её тогда было, не то что в эти дни - в это время прекратились её встречи с Валей. Алине так было противно от прикосновений