-- Такой только в кино сниматься, играть горячо любимых жён, чья красота с годами становится только ярче, - подумал он. - Или любовниц - красавиц, чьи чары никогда не отпустят никакого мужчину. Принесет ли её красота счастье самой ей, тому, кто её полюбит, кого она будет любить?
Дмитрий вдруг почувствовал огромную нежность к беспомощно лежащей женщине, захотелось обнять её, уберечь от невзгод этого мира. Он всегда мечтал, что найдет в жены такую женщину, которая примет его заботу, его защиту с готовностью и радостью.
-- Вы не пробились к ней, к её сознанию, а я пробьюсь, верну её, - сказал он сам себе решительно.
Он присел на стул. Девушка скользнула по нему ничего не выражающим взглядом, (он готов был поклясться - она его не видела) и радостно-равнодушно сказала:
-- Мне совсем не холодно.
И взор опять убежал в никуда. Дмитрий взял в свои большие теплые руки её неподвижно лежащую на одеяле невесомую холодную руку и сказал:
-- Знаю, что тебе совсем не холодно, ты уже согрелась после долгого купания.
Девушка безразлично смотрела в потолок. Дмитрий поднес её руку к своему лицу и поцеловал:
-- Ты лучше скажи, как тебя зовут.
Взгляд девушки переместился с потолка на свою руку, потом на наклоненное лицо Дмитрия и зацепился, во взгляде что-то мелькнуло, какая-то явно разумная мысль.
-- Не отпущу, - решил Дмитрий. - Не дам ей уйти в мир безумия. Не дам!
-- Ну, говори же, говори, - не то попросил он, не то приказал. - Имя своё скажи. Имя.
Девушка смотрела на него, радостно сказала : "Ангел". И вдруг взгляд изменился, в нем отразилось страшная боль, огромное горе, пытаясь сглотнуть комок в горле, молодая женщина еще что-то произнесла. И все же Дмитрий услышал, как она выдохнула еле слышно:
-- Алька.
А потом она заплакала, горько, безнадежно, отчаянно. Незаметно подошедшая Людмила удовлетворённо сказала:
-- Плачь, плачь, милая, теперь всё хорошо.
Она приказала отойти Дмитрию, набрала в шприц какое-то лекарство и ввела в вену.
-- Тебе надо поспать. Сейчас мы поможем уснуть.
Через несколько минут Алька уснула. Дмитрий остался дежурить возле незнакомки. Он тогда уже знал, что никогда не расстанется с этой женщиной. Он и в самом деле нашёл свою судьбу в воде. Спасенная девушка нуждалась в его защите.
Проснувшись утром, Алька долго опять смотрела в потолок. Хотя взгляд был осмысленный, Дмитрий стал уже переживать, вдруг всё начнётся сначала. Но девушка перевела глаза на него:
-- Где я? - спросила она.
-- В больнице, - ответил Дмитрий.
-- Что случилось со мной? Кто вы?
-- Ты меня совсем не узнаёшь? - вопросом ответил Дима.
Алька всмотрелась в лицо. В нём было что-то знакомое.
-- Ангел, - строго сказала она, улыбнувшись краешками губ, - ангел, которого послала мне Дева Мария и который меня спас от тьмы.
Больше ничего она не могла вспомнить: ни как очутилась в реке, ни какой сейчас месяц, ни где она живет. Её воспоминания обрывались в далёком детстве.
А если быть честной перед собой, Алька и не хотела вспоминать, она не делала ни малейшего усилия, ибо там, в прошлом, жила страшная боль, огромное человеческое горе, которое сможет вынести не каждый человек. Поэтому память заблокировала себя, её затопила страшная чернота. Холодная, мрачная, она гналась за Алькой, настигала её. Тянула к себе. Из черноты вырастали страшные щупальца, опутывали Альку, не давали двигаться ногам и рукам, которые ныли, болели, которым было очень холодно, черные отростки пытались прорасти сквозь тело. Над Алькиным миром висела зловещая серая пелена, она помогала черноте губить Альку. Девушка сопротивлялась, как могла: скидывала с ног липкие ленты черноты, зубами отрывала их от рук, выше поднимала голову, чтобы куски черноты не попали в рот, в нос, в глаза. Но чернота всё больше овладевала телом и душой. От отчаяния Алька заплакала, да что там заплакала, она завыла, как погибающий зверь. А потом, обессилев, потеряв всякую надежду, взмолилась:
-- Дева Мария, Божья Матерь, помоги мне...
И случилось чудо - услышала Дева Мария Алькин отчаянный стон, сжалилась, помогла, она велела луне бросить лучик призрачного серебряного света, который прорезал черноту, потихоньку прогонял липкую пелену, а потом указал дорогу. Алька из последних сил стала стремиться туда, там было спасение. И когда оставалось совсем немного, метр или два, чернота победила, она окутала липкими холодными полосами всё тело. Алька сдалась, упала, перестала шевелиться, ей стало трудно дышать.
-- Всё, - равнодушно подумала она, - всё, я ухожу, меня ждет там...
Вот только тогда она уже забыла, куда идти надо ей, кто её там ждёт. А чернота уже забивала нос, рот, не давала дышать. В последнем усилии Алька подняла голову, чтобы стряхнуть с себя липкие мокрые полосы. Но Дева Мария не забыла о молитве несчастной. Она послала Ангела. Он бежал к ней, подхватил Альку на свои сильные руки и выдернул её из холода. Холод ушел вместе с остатками липкой пелены. А чернота осталась. Она следила за Алькой, сидела за её спиной, скалила свои чёрные гнилые зубы, тянула липкие отвратительные щупальца. Девушка пыталась кричать, отбиваться, а прибежавшие какие-то люди её держали за руки, за ноги, не давали отмахиваться головой, а потом Алька куда-то провалилась, зато спряталась от черноты, но та не ушла, она осталась стеречь её возвращение. Однако теперь Алька знала, что чернота боится тепла, а ей, Альке, стало тепло и хорошо. Она так и говорила всем людям, которые пришли в её мир случайно:
-- Мне совсем не холодно.
Но больше Альке ничего нельзя было делать, ни на что нельзя отвлекаться, иначе чернота одолела бы девушку. Вон она, притаилась за углом кровати, ждёт, когда уйдут люди, будет потом к Альке потихоньку подкрадываться. И Алька делала вид, что не замечает её. Но стоило ей протянуть свои щупальца, как Алька говорила:
-- Мне совсем не холодно.
Чернота, услышав это, немного сжималась.
Приходили опять люди, что-то требовали от Альки, но ей было некогда вслушиваться в их слова, да и не имело это никакого значения. Необходимо было следить за чернотой. А людей чернота побаивалась. При женщине со строгим волевым лицом она пряталась под чужую кровать, при седом мужчине только скалилась, не подвигалась к Альке, но и не пряталась. Алька совсем перестала спать, сражалась с подступающей дремотой, чтобы не дать черноте одержать победу. Потом кто-то взял Алькины руки и стал греть их. Алька хотела ещё раз сказать, что ей не холодно, но так было хорошо, что кто-то гладит ладонь, кто-то жалеет её, Альку, понимает, что она занята очень важным делом. Девушка даже почувствовала, как от сидящего рядом мужчины исходят добрые, ласковые, живительные лучи. А чернота испугалась этих лучей, сжалась в ком, улетела в дальний угол и стала напряженно следить за своей жертвой. Но Алька решилась: оставив на минуту черноту без надзора, она перевела взгляд в другую сторону. Перед ней сидел её Ангел, тот самый, что прогнал пелену и холод. Его губы шевелились. Хоть и надо было не спускать глаз с черноты, Алька смотрела на губы Ангела. Он что-то приказывает ей сделать, даже просит. А Ангела надо слушаться, его прислала сама Дева Мария. Ангел просит назвать имя. Чернота вся затряслась, рванулась к Альке, хотела залепить ей рот, не дать выговорить имя. Но Алька уже вспомнила его и, стараясь изо всех сил, выплевывая черные куски, выдавила:
-- А... А... Аль... Аль...ка.
Что-то взорвалось в сознании девушки. Это чернота отлетела и разорвалась на тысячи кусочков. Алька поняла, что победила страшного врага. Ангел всё так же держал её руку в своих теплых ладонях. Все стало на своё место, и Алька заплакала. Заплакала, оттого что победила в какой-то страшной битве, но при этом она что-то потеряла дорогое, родное, очень нужное, без чего жить невозможно. Это что-то было частью её самой, её души, без чего жить нельзя, без чего ей придется умереть. Но что это, не могла девушка вспомнить. Алька очень устала, сражаясь с призраками. Теперь ей нужен был отдых. Сейчас она отдохнет, а потом прикажет себе умереть, и умрет. Это нетрудно. Сердце её рвало какое-то страшное горе. Кто бы помог, взял на себя частицу этой тяжести. Кто бы избавил её от боли? Может, Ангел поможет? Ответь, Дева Мария! Да, да, ты прислала его, он должен помочь.
