-- Какая чудесная история, - мечтательно произнесла Жанна. - А вы не знаете, как зовут этих выпускников?
К сожалению, одиннадцатиклассники этого не знали. Сказали только, что в том году другой мужчина приносил цветы, этот был за границей. Женщина немного успокоилась. Её подозрения, судя по-всему, о Владимире были беспочвенны. Об этом говорил и Андрюша. Это подтвердили ученики.
-- Значит, я Владимиру просто нравлюсь, - решила женщина. - А это не так уж и плохо. Надо же, я еще способна вызвать интерес у кого-то. Только самой мне это абсолютно все равно. Я не хочу жить. Я потеряла все.
И успокоившаяся Жанна продолжила классный час. После отпустила ребят, зашла в учительскую, там Вера Алексеевна ставила розы в вазу. Жанна помогла ей, заодно, словно ничего не зная, спросила старую учительницу, от кого она получила такой роскошный букет. Та заулыбалась.
-- Это Володечка Протасов. Из моих выпускников...- она помолчала минутку. - Да, это мои орлы, больше десяти лет назад окончили школу. Интересный был класс. Умный, но дерзкий. Я сумела с ними подружиться. Так и вела их на верёвочке до выпуска, а они считали, что правят сами, - оживленно говорила старая учительница. - А Володя со своим другом...
Старая учительница вдруг погрустнела, не успела назвать имени друга Владимира, их перебили, Веру Алексеевну и Жанну позвали в столовую. Там был чай и торт, что привез в этом году Владимир.
-- Ничего, мне достаточно и этой информации. Самое главное я узнала. И ребята, и Вера Алексеевна говорят одно и то же. Появление Владимира здесь со мной не связано, - решила Жанна. - Это случайная встреча.
После работы Жанна не осталась отмечать в новом коллективе первое сентября. Устала с непривычки, гудели ноги, она стояла на линейке, вела классный час, присесть было некогда. Все-таки слаба была еще женщина после болезни. Хотелось прилечь. Но и польза была большая: целых полдня женщина не вспоминала о своем горе. Да, она правильно поступила, что вернулась работать в школу, меньше времени на негативные мысли. Выйдя за школьную ограду, Жанна увидела знакомые уже ей "Жигули" с белоснежными чехлами.
-- Меня ждет приятный Володечка, - сразу поняла она. - Со мной связано его появление здесь не связано, а вот остался он, кажется, из-за меня, надеюсь, Володечка будет только ухаживать за мной. И всё! Но ухаживания я быстро прекращу. А может, принять его ухаживания? Я же обычная женщина, одинокая... На лбу не написано, что похоронила мужа. Окружающие пусть считают меня просто незамужней. Почему бы мне не иметь маленькую интрижку с интересным мужчиной? Разрешу Володечке немного поволочиться за мной.
Владимир гостеприимно распахнул дверцу машины, окинул внимательным взглядом женщину. Красивая же всё-таки, хоть и смотрит строго своими густо-карими глазами-звёздами. А лицо по-прежнему бледное, прозрачное, как у больных после тяжелой операции. Владимир часто видел такие лица. Но ничего, пройдет время и вернется румянец на щеки, ярче станут и губы, уйдет боль из глаз. А какие роскошные волосы у этой шатенки. Казалось удивительным, как хрупкая фигурка с тонкой изящной шеей носит такую копну.
-- Садитесь, Жанна. Я не решился уехать за цветами для вас, боялся, что вы уйдёте. Я ждал вас, - Владимир был сама приветливость. - И сразу говорю, сегодня я вас повезу до самого дома. Вы от меня не улизнете.
Жанна подумала совсем немного и села в машину:
-- В общем-то, я живу совсем недалеко.
-- Вы меня приглашаете? - живо поинтересовался мужчина.
-- Упаси Боже. Конечно, нет! - смутилась женщина. - Я просто хотела сказать, что могла бы дойти и пешком.
-- Да так резко мне никто не отказывал, - иронически произнёс Владимир. - Прямо с первого слова. Я еще не напросился на приглашение, а мне уже дали ясно понять, что не зовут в гости.
Жанна смутилась ещё больше. Владимир же продолжал.
-- Ничего, ничего, я помню, что вы говорили про год, что надо подождать. Но я не хочу ждать и хочу разрушить ваше решение. Коли не зовете к себе, едемте, Жанна, в кафе, пообедаем вместе. Давайте повеселимся немного, выпьем хорошего вина, потанцуем. Вы красивая женщина, красивые женщины не должны быть такими печальными, тем более, целый год.
-- Красивая женщина, - повторила сдержанно Жанна, - сколько раз я слышала эти слова. Я не люблю их. Не надо мне их говорить. Счастья они мне не принесли. Скорее с них начинается все печальное и несбывшееся.
-- Вы опять о грустном. К чёрту грусть, - даже рассердился Владимир. - Едем в кафе. И там если вам захочется, можете говорить о грустном.
-- Не поняла, - удивленно подняла брови Жанна.
-- Расскажите мне об умершем муже. Вы же о нём сейчас говорили. Я вас внимательно выслушаю.
-- Вот что, - ответила Жанна, - я еду с вами в кафе. Только о грустном, тем более, о муже, я говорить не буду. Давайте уж лучше веселиться. Если получится...
Всё это было сказано строго, без улыбки. Владимир понял: не надо трогать прошлое женщины. Ей очень больно. Она не может еще говорить об этом. Чувствуется, Жанна пережила настоящую трагедию.
-- Но ничего, - решительно про себя произнёс мужчина, - прошлое мешает тебе улыбаться, я заставлю тебя забыть о нём, будешь смеяться в настоящем, а на прошлое наложим табу.
Он попытался представить женщину весело смеющейся. Не получилось. Одна капелька голубизны в глазах пыталась улыбаться сквозь густой карий цвет. Владимир догадался по ней, что умела эта женщина веселиться когда-то. Что же её так перетряхнуло? Вслух же мужчина сказал:
-- Получится, все у нас получится. Красивые женщины с такими удивительными глазами должны быть весёлыми и отчаянными. От этого они становятся счастливыми.
-- И о красоте и счастье говорить не будем, - возразила Жанна.
-- Тогда о чём можно с вами говорить?
-- Обо всём и ни о чём, - и решительно тряхнула головой. - Едем. Едем веселиться! Ну начинайте меня смешить.
До кафе они не доехали. По пути им встретился парк отдыха. Стоял чудесный день ранней осени, теплый, ясный. Высокие сосны, что росли в этом парке, устремляли свои вершины в чистое голубое небо. Работали аттракционы. Когда проезжали мимо парка, Жанна грустно проговорила:
-- Как я в детстве любила карусели. Помню, как папа водил меня кататься на них. Меня и....- она замялась, словно не могла сказать нужное слово и завершила совсем другим. - Но папа давно умер...
И замолчала. Владимир решительно свернул к парку.
-- Вы очень хотите есть? - спросил Жанну.
-- Совсем не хочу, - удивленно ответила женщина.
-- А я могу съесть какой-нибудь хот-дог, - заключил мужчина. - Идем покорять аттракционы? Я бы позвал вас на карусели, но не пустят. Мы уже большие мальчик и девочка.
-- Не пустят, - наконец-то улыбнулась женщина.
Они долго катались на всех аттракционах, ели мороженое и пирожки. Жанна ожила, на лице заиграл робкий румянец, несколько раз появлялась улыбка. Потом в парке им надоело, и они поехали за город, на природу. День был еще длинный. Лес был печальный и удивительно прозрачный. Таким он обычно бывает в ясные осенние дни. Жанна вдохнула полной грудью и почувствовала, что ставшая привычной боль, куда-то отдаляется, прячется, сковывавший её обруч исчезает.
-- Правильно говорят, - подумала женщина, гладя белый бок стройной березки, - природа лечит. Мне хорошо. Я прямо чувствую, как дерево помогает, передает мне свою энергию. Какая гладкая шелковистая кора у березы. Ласковая...
-- Жанна, - крикнул откуда-то сбоку Владимир, - смотрите, сколько тут грибов! Да здесь целая куча боровиков!
Жанна ответила не сразу. Она обхватила белоствольное дерево руками и шепнула ему:
-- Спасибо тебе, умное деревце.
К женщине пришло умиротворение. Она вдруг почувствовала себя... счастливой, или, может быть, успокоенной. Это было давно забытое чувство, когда знаешь, что все будет хорошо, ты справилась с болью. Научилась жить с ней. Женщина даже не стала рыться в своей душе, думать: возможно ли такое после всех её несчастий, она просто отдалась этому чувству. Хорошо ей, и все! Нет, Жанна не начала смеяться, но тихая, по-настоящему радостная улыбка оживила её бледное лицо.
