Паллад все-таки вошел первым, настороженно обведя глазами небольшой чистенький покой, и только после этого посторонился и пропустил меня вперед. Его окаменевшее лицо меня удивило, но вопрос так и повис на языке...
От порога к дальней стене, где стоял крепкий деревянный стул с высокой спинкой и аккуратно наброшенным поверх узорчатым покрывалом, вела дорожка из цветочных лепестков первоцветов, единственных в это время года цветов, еще влажных, сорванных только что, остро пахнущих свежестью и весной. А вдоль дорожки, опустившись на одно колено и почтительно склонив головы стояли люди. Дюжина, не больше. В воздухе витало едва сдерживаемое волнение. Такой неожиданный прием...
Но вот откуда-то справа, бесцеремонно расталкивая толстыми руками застывших людей, ко мне прокатился сущий колобок - невысокий пухлый мужчина, лысый, как яйцо, с губами, сложенными бантиками, и вытаращенными глазами.
- Эмайо, - прошептала я, чувствуя, как к глазам неудержимо подступают слезы.
- Моя любимая Надорра, я знал..., я верил..., - оглушительно всхлипывая, колобок внезапно рухнул на пол и прижался к моим ногам, - Вы живы... значит, Лакит жив!
Надорра! Создатель, как же давно никто не называл меня так! Маэдринское "леди" отрывало меня от Лакита, делало чужой и далекой... зато теперь я дома!
Лица вокруг меня осветились улыбками, фигуры склонились в почтительном поклоне.
Лишь один человек продолжал неподвижно стоять. Его лицо превратилось в непробиваемую каменную маску, глаза стали чужими, холодными и непроницаемыми. Я растерянно обвела глазами людей, склонившихся передо мной, а когда оглянулась - Паллада уже не было, и только ветер играл распахнутой дверью...
Часть вторая.
За длинным черным столом сидело десятка два человек. Совсем не много, учитывая времена. Но и не мало. А это более чем удивляло: как собравшиеся вообще смогли прибыть в эту небольшую укрытую и защищенную долинку в Субейских горах? Времена ведь обязывали, война, как никак.
Ближе к торцу, как издревле было принято, расположились главы родов Чести или те, кто их представлял, далее - Достойные люди. У стены напротив сидели приглашенные, еще десятка два человек. Рядом с ними каменными статуями застыли Блистательные - в безупречных синих мундирах, перетянутые серебряными перевязями с серебряным же изображением головы рыси.
За столом первым справа сидел дорр Валир Валисс-ард, немолодой, желчный и грузный наместник Думхерга. Его одежда была довольно скромна, по сравнению с остальными, но взгляд источал высокомерие вкупе с неприязнью, и я подозревала, что тем самым высокий дорр всего-навсего скрывает страх и неуверенность: его огромная долина, Думхерг, пала едва ли не в первые месяцы вторжения ренейдов, не понеся при этом таких значительных потерь, как Внутренний Лакит. Ему запросто могли поставить это в вину, а его оправдания показали бы его уязвимость. Но на этом собрании нельзя быть уязвимым. И вряд ли Валисс-ард прибыл сюда, преодолев столько опасностей, чтобы добиться расположения присутствующих. В этой компании он был самым высокородным, если, конечно, не принимать в расчет меня. А меня в расчет не принимали.
По правую руку от дорра Валира сидел Андран Нор-Скалит, хозяин богатого центрального Мерона, крепкий, высокий мужчина с роскошной гривой седых волос, рассыпавшихся по плечам. Сегодня Андран был одет не просто изысканно, но роскошно - в темно-красную тонкой шерсти тунику с высоким воротником-стойкой, изукрашенным золотом искусной вышивки, как и высокие манжеты пышных рукавов черной верхней рубахи. На крепкой груди мужчины уютно расположилась массивная золотая цепь с покрытым эмалью родовым знаком - три черные выдры на зеленом поле. На их фоне серебряная полоска, означающая вассальное подчинение Рыси, выглядела блеклой. Про себя я усмехнулась - при отце Нор-Скалит ни разу не позволил себе одеть эту версию родового знака, слишком богатую, слишком вызывающую, слишком подчеркивающую самостоятельность ее носителя. Но сейчас другие время. Сейчас тот, кто не дерзнет заявить о себе громко и настойчиво, окажется в дураках. Или я чего-то не понимаю?
Андран сидел прямо, не напряженно, но собранно, чуть больше необходимого запрокинув красивую холеную голову, спокойно положив на стол унизанные кольцами руки. С того времени, когда я видела его в последний раз, он осунулся и постарел, а в глазах появилось больше жесткости, смешанной с самоуверенностью и даже наглостью. На меня он не смотрел, а если и бросал мимолетный взгляд, теплоты и участия в нем не было. Теперь я знала, почему, но чужую неприязнь оправдать не могла.
Далее расположился Роберн Нор-Пунар, едва ли не полная противоположность Андрану - маленький, пухленький, с добродушной улыбкой на полных губах и холодными стальными глазами, прикрытыми опухшими веками. Казалось, указательный палец Роберна торопливо выстукивает некую мелодию на столешнице, но на деле ни звука не доносилось из-под его руки. Во владениях Пунаров находилась богатая восточная часть внутреннего Лакита - Донея, издревле соперничающая с Мероном. Не потому ли молодящийся Роберн в роскоши своего одеяния бросал вызов Нор-Скалиту? Его коричнево-желтая туника, отороченная гладким темным мехом, была усыпана драгоценностями, а золотая цепь с родовым знаком парящей чайки оттягивала короткую толстую шею вниз.
Бросали неприязненные взгляды сидевшие друг напротив друга давние недруги, не поделившие пограничные земли - почтенный Нор-Аралик, наместник Мерда, и его сосед вздорный Нор-Эрдо, владелец небольшого, но процветающего Утварга. Поправка: некогда процветавшего, ибо кто во времена военные способен процветать?
За Нор-Араликом - сухонький невысокий Онтей Нор-Крахт, которому принадлежали несколько долин на границе с Нижней Наксеной. Этот илар был богат, влиятелен, его острого языка опасались, но одеждой он был куда как скромен, ибо не любил напыщенность и позерство, а потому и бросал подозрительно-неприязненные взгляды на кричаще-богато разодетых соседей по столу.
Развалившись на стуле, вытянув длинные ноги и спокойно сложив руки на груди, обозревал пустой оконный проем молодой, откровенно скучающий Урлих Нор-Вараст, сын хозяина Карлоны. Дорожную одежду он сменил, облачившись в строгую черную тунику с высоким воротом-стойкой, но вышивка на ней была непритязательной, цепь с родовым знаком - серебрянной, а из иных украшений он надел только то, что положено по этикету - родительское кольцо-печатку. Никаких излишеств. Никакого вызова. Юноша вообще не казался сколь-нибудь заинтересованным в происходящем, но по собственному опыту я знала, что первое впечатление может быть обманчиво.
Далее сидел невысокий сухощавый мужчина с пронзительно-острым взглядом темных глаз - Габор Нор-Нуавва, он тщательно изучал собственные ногти и изредка бросал предостерегающие взгляды на сидевшего напротив Крифора Нор-Кобба, франтоватого вспыльчивого илара с юго-западных предгорий Субейи.
И наконец, Элевдар Нор-Аднон, сам Магистр-распорядитель.
Этих я знала, по крайней мере, не раз встречала. Другие же были мне незнакомы.
Впервые увидела я нынешнего владельца южной Пурлиты, кажется, Нор-Ласса - никто не удосужился объявить имена присутствующих, предполагая, что я и так всех знаю. На пурлитце была перевязь с собственными родовыми знаками, а на груди болталась еще и лента со знаком Прунта - очевидно, Нор-Ласса прибыл представлять не только сам себя, но и в качестве посланца своего южного соседа - богатого предгорного Прунта.
Еще один молодой человек, почти мальчик, привлек мое внимание - сын наместника Тутарлы, о котором, как мне объяснили, не было слышно полгода. Сам дорр нынче был нездоров и в опасное путешествие отправиться не рискнул. Но представлять себя отправил малолетнего сына, к тому же отдал подростку подлинную родовую печатку - даже отсюда я видела тусклый блеск темного кольца, болтающегося на тонком пальце. Я уже знала, что старший сын и наследник наместника Тутарлы Алесс Но-ард погиб в бою, теперь его место занял вот этот мальчик. Не потому ли прислал его отец, чтобы выразить сожаление случившемуся? Официально о моем намерении выйти замуж за его сына объявлено не было, но какой хороший отец останется в стороне от такой новости? Останься Алесс жив, он наверняка стал бы Надорром, а нынешнего собрания могло и не случиться. Этот вопрос не оставлял меня в покое с того самого момента, когда я узнала о том, кто прибыл на Совет Меча. Дюжина человек из родов Чести Лакита, причем двое - из Старших родов, тех, кто родовит "по крови". Старшей знати, дорров, в Лаките всего пять родов; их, далеких потомков сподвижников Инаса, иногда называли "Сапфироносными", "фоэг-ма-дорр" по-древнекиттски, ибо рукояти их древних мечей украшали особые сапфиры, и сегодня Сапфироносных было только двое.
