Да, я должна бы думать о том, как спасти Лакит, а о цене буду думать позже. Да, договор с Писцами - это даже звучит грязно, но сегодня это лучшее оружие, которое может найти обреченная страна! Казалось, само провидение столкнуло меня с Дрезом... Однако теперь шансов слишком мало. Или цена, которую запросит Шолх, будет в два раза выше...

Но результатом моих не слишком чистых намерений оказалась откровенная неприязнь Паллада. И это пугало меня больше всего остального. Мне стоило придержать язык, только теперь это значения не имело. Поздно.

В какой-то момент нетерпимость и разочарование стали столь велики, что я не выдержала. Было уже довольно поздно, костер догорел, а разговоры стали менее острыми, зато более приправленными полунамеками и насмешками. Паллад не просто меня игнорировал. Его взгляд, даже случайно касавшийся меня, был пугающе пуст и равнодушен. Этот человек был мне незнаком и сомневаюсь, что мне хотелось с ним знакомиться.

Я встала и вышла. День давно угас, да и вечер прошел, было темно и тихо. Взобравшись на скалу, обойдя ее по узкому тонкому карнизу, на который-то я и днем не рискнула бы встать, я уселась на каменном уступе, защищенном скалой с трех сторон. Почти королевский трон, невесело подумала я, свесив ноги и глянув вниз. До земли было локтей десять, уж если падать, расшибусь знатно.

Будто в ответ на мои мысли разболелись мои синяки и ушибы, разбередились раны. Я усмехнулась, запрокинув голову вверх и рассматривая звезды. Холодные и далекие ледышки, какое мне до вас дело? Какое вам дело до меня, одинокой крохотной песчинки-души? Невидимая туча, будто удушливое одеяло, сползла с половинки луны, ее серебристый свет лег на землю, делая светлое еще светлее, а черное - еще темнее. Свет и тьма. Луна не любит полутонов. Луна не прощает полутонов. Пора и мне этому научиться.

Долго ли я так сидела, бездумно пялясь в небеса, не знаю, но от тихого шороха внизу я насторожилась, подогнула под себя ноги и осторожно нагнулась посмотреть, что там.

Прямо подо мной остановились две фигуры.

- Ты ведь не ее пошел искать, правда? - в голосе Шемы была злость и надежда. Я чуть было не рассмеялась: история повторяется!

- А ты чего хотела? - нарочито грубо и резко. Глаза Паллада методично обшарили окрестные скалы, но я предусмотрительно вжалась в спасительную тень, прикрыв ресницами глаза и задержав дыхание. Почему-то мне очень не хотелось обнаруживать свое присутствие. Сейчас они уйдут, и я вернусь к костру.

Но они не уходили.

- А ты не понимаешь?

Молчание.

- Это ведь не ради Ипарта все было, разве ты не понимаешь?

Молчание.

- С каких это пор я не устраиваю тебя, Паллад? Когда ты научился брезговать мной? С тех пор, как встретил эту холодную высокородную стерву? И как тебе ее ласки? Не напоминают собачьи зубы?

От этого тихого язвительного голоса даже мне кровь бросилась в голову, а Паллад с коротким гневным рыком вдруг резко развернул женщину перед собой и с силой впечатал ее спиной в скалу. Но Шема лишь рассмеялась низким, будоражащим смехом, запрокинула руки вверх и изогнулась под его руками.

- Ну, - чувственно прошептала она, - и что же ты будешь делать?

И добавила еще проникновеннее:

- Может, спустишься, наконец, с небес на землю?

- На землю? - рассмеялся Паллад, но смех его прозвучал зловеще и горько, - Палачам да убийцам место только под землей...

И вдруг резко подался вперед, впиваясь ей в губы и грубо прижимая к скале. Шема обвила его голову руками с протяжным, животно-утробным стоном и изогнулась, приникая к нему всем телом.

Я не хотела на это смотреть, я не могла на это смотреть, но вынуждена была, поскольку выйти из моего убежища могла только по освещенному луной карнизу, проходящему почти над головами Шемы и Паллада. Впрочем, они так были заняты друг другом, что вряд ли обратили бы внимание на что иное. Я пробиралась маленькими осторожными шажками, отворачиваясь и прижавшись к скале, но даже холодный камень не мог остудить жар моих щек. Каждый сладостный стон снизу, каждый вскрик страсти подгонял меня, будто гнались за мной ренейды. Я отводила взгляд, но он как приклееный возвращался в темный полумрак под скалу, где в змеином переплетении угадывались два тела, а воображение дорисовывало то, о чем знать я не могла, и оттого меня бросало в еще больший жар, смущение и... отвращение.

Лион спал, и я быстренько улеглась рядом. Уснуть я не могла очень долго даже после того, как они вернулись. Шема с довольным низким смешком шепнула что-то насчет моего возвращения и легла спать. Паллад бодрствовал еще не один час, то помешивая угли костра, то выходя наружу и просто так стоя под звездами. Однажды подошел проверить Лиона, нагнулся, почти касаясь меня, постоял, вслушиваясь в его ровное дыхание. Я лежала так тихо и естественно, как только могла - пусть думает, что и я сплю. Нам ведь не о чем говорить, не так ли?

Вопреки ожиданию, утро выдалось хмурым и дождливым. Паллад исчез с рассветом, а когда вернулся, был немногословен и мрачен. "Идем к Лассайскому перевалу", отрезал он таким тоном, что задавать всякие вопросы расхотелось. Впрочем, я и не собиралась. У меня не было желания не то, чтобы о чем-то спрашивать, а и вообще его видеть. А поскольку взгляд мой то и дело натыкался на мага, взъерошенного и злого, с прилипшими ко лбу мокрыми прядями, поразительно похожего на огрызающегося волка, я постаралась поглубже спрятаться в капюшон и посильнее завернуться в плащ, чтобы ненароком не вызвать еще большего раздражения мужчины. Я его не боялась и при необходимости молчать не стала бы, но нарочитое желание ругаться и перечить, так донимавшее меня вчера, бесследно исчезло, уступив место непонятной апатии и странной мучительной тоске.

В недрах моего укрытия - под капюшоном, за плотной шерстью плаща, а еще больше за спасительной стеной надменности и высокомерия, мне не нужно было отводить взгляд от скрытого торжества в глазах Шемы или равнодушного невнимания Паллада. Или любопытствующего интереса Лиона. Я могла быть одна. Сама с собой. Сама собой.

Куда бы мы ни пошли, наше совместное путешествие неуклонно подходило к концу, и это единственное, о чем сейчас я старалась думать. Я ждала расставания с нетерпением и волнением - до Лакита было рукой подать, что ждет меня там? Куда пойду? Кого буду искать? И найду ли? Жив ли Алесс? Я вспоминала о своем несостоявшемся женихе, словно он был якорем, удерживающем меня в шторм - не человеке, не мужчине, которому будет позволено ласкать меня, ибо я почему-то с содроганием думала об этом, а о чем-то просто незыблемом. Последнем незыблемом, что у меня осталось в жизни.

Опустошенная и разбитая, теперь я не боялась, отпустит меня Паллад или нет. Случится лишь то, что неизбежно, а если это неизбежно, стоит ли пытаться что-либо изменить? Мой дар больше ему не нужен, коль моими стараниями уничтожена Жила. Однако я по-прежнему была ценным трофеем, пусть и слегка подешевевшим, так зачем Палладу и Шеме упускать шанс? Но я доподлинно знала, что произойдет дальше. Если маг сможет задержать меня силой, я попытаюсь сбежать, не раз и не два, буду занозой в его пяте, костью в его глотке, я попытаюсь его убить, несмотря на то, что он доказал: я для него - открытая книга. И как же долго он сможет терпеть мою ненависть, прежде чем ему надоест и он убьет меня сам? Не думаю, что долго. В противном случае уступок от меня он не дождется, просить ни о чем не стану. И снисхождения не приму. А потому как ни крути, ничего хорошего впереди нас не ждет - или я его убью, или он меня.

И довольно об этом.

Среди бела дня мы удачно миновали Лассайский перевал. В другое время трудно было поверить в такую удачу, но судьба действительно выкинула фортель: ренейды, охранявшие перевал, спешно бросились на поиски затерявшегося в горах Комбса, который, как заявила Шема, был погребен где-то под обрушившейся скалой у исчезнувшей Жилы. Ренейды отправились на поиски нас, а тем временем мы, воспользовавшись царившей суматохой, затесались в компанию беженцев и успешно перебрались на другую сторону перевала.