Так почему вторжение каких-то варваров с севера привело моего отца в растерянность? Почему? Судя по донесениям, ренейдов чуть не в два раза больше, чем наших войск, но что могут плохо обученные дикари против прекрасной, дисциплинированной армии?

О том, что Ла-Ренейда собирает войска у наших северных границ было известно давно, по меньшей мере несколько месяцев. Времени для ответных мер было достаточно, а потому Северная армия Лакита растянулась по границам Туманных гор неторопливо и обстоятельно, укрепляя приграничные гарнизоны и дополнительно вооружая поселения-аркониты. Рядом со столицей в нескольких гарнизонах располагалась армия Короны и гвардейские полки, Южная армия переправилась через Разаху, оставив на юге, в Лонеле, всего два полка... Сил для отражения нападения Ла-Ренейды, если таковое последует, было достаточно.

Тогда король был сосредоточен, серьезен и совершенно спокоен. А потом узнал о штурме Тутарлы. Когда он узнал об этом, к тому времени штурм продолжался уже дня три, но гонец смог привезти нерадостную весть не сразу - выходы из подгорного города-перевала были закрыты. И даже тогда отец оставался незыблемо-спокойным и несокрушимым.

Ренейды взяли Тутарлу всего за неделю - непобедимый город-ловушка еще продолжал сражаться, сжирая сам себя в подгорных недрах, но варвары просто прошли сквозь него и высыпали по эту сторону гор как тараканы из разворошенного гнезда. И тогда отец растерялся. Он был раздавлен, опустошен, уничтожен. Он заперся в своем кабинете, чего не делал ни разу на моей памяти, и бродил из угла в угол как неупокоившаяся тень какого-то горемыки... Его шаги, приглушенные толстой дверью, отдавались в моей голове, глухим набатным звоном. Да, мне очень хотелось бы подслушать... как бы неприлично это ни звучало... но слушать было нечего!

И я ничего не понимала. Тутарла - это еще не Лакит! Нет причин опускать руки, едва увидев противника. Это было так не похоже на отца, что я была в полном отчаянии.

Однако когда Надорр Лакита вышел из своего кабинета, под дверью которого я "совершенно случайно" оказалась, то был спокоен и невозмутим, как и всегда. О пережитом напоминали лишь темные круги под глазами и внезапно резко обозначившиеся складки у губ.

Мне очень хотелось спросить обо всем, но отец начал разговор первым.

- Собирайся, дочь, ты должна уехать, - не терпящим возражений тоном сказал он, касаясь пальцами моего подбородка и заглядывая в глаза.

- Уехать? Почему? Я никуда не поеду!

- Поедешь. И не спорь.

- Уеду, если посчитаю нужным на основании тех подробных объяснений, которые Вы мне представите, мой господин, - яростно сверкая глазами, сказала я.

Отец удивленно приподнял брови, собираясь не то отругать, не то прикрикнуть, а потом вдруг устало покачал головой:

- Мы загнали себя в ловушку, Оливия. Как птица-камалик, что замуровывает себя в скале, пока высиживает птенцов. Она думает, опасность снаружи, а внутри ей ничего не грозит. До поры до времени это верно. А если она замуровала себя вместе со змеей? А если то, что нам казалось силой, есть причина нашей слабости?

Я не понимала, но от слов отца по спине пробежал озноб. Спросить же ничего я не успела.

- Мой Надорр, - слуга с непроницаемым лицом низко поклонился, - нобили Лакита ждут Вашей аудиенции.

Король кивнул, развернулся и стремительно вышел. Все происходящее настолько отличалось от обыденного, что я рискнула нарушить еще одно неписанное правило и - на удивление - меня никто не остановил. Оставив своих придворных дам, которым в последнее время только и приходилось держаться от меня на расстоянии, я заявилась в Малый Державный зал, где в этот раз проходила встреча и куда меня не приглашали. Отец рассеянно скользнул по мне взглядом, но ничего не сказал, а никто другой делать замечания не осмелился. Сев поодаль, в нишу, предназначенную для писца, я видела профиль отца и людей, сидевших за столом. Спины одних и лица других. Сгорбленные, согнувшиеся под грузом проблем спины или широко расправленные плечи, один вид которых явствовал, что опасения излишни. Хмурые, озабоченные, намеренно-безразличные или надменно запрокинутые вверх лица. Разные, как и люди, собравшиеся в Малом Державном зале, где раньше мне довелось побывать всего один раз.

Зал - малая копия Тронного зала - был выдержан в сине-серебристо-белых тонах рода Каскоров: редкий белый мрамор с серебрянными и синеватыми прожилками, темно-синие бархатные занавеси и сиденья, белая резная мебель, совсем не кажущаяся легковесной, росписи видами ночного неба на сводах высокого арочного потолка, родовой знак на стене - на глубоко-синем фоне огромная серебрянная кошка, оскалившаяся перед прыжком - белая, или скорее серебристо-седая рысь, обитающая только в Лаките...

- Магистр-распорядитель, - пригласил Надорр. Ситуация нравилась мне все меньше и меньше - отец слишком встревожен, раз опустил церемонии, неизменно совершаемые в начале любого собрания столь высокого уровня. Остановившийся на полпути к столу Верховный архонт Бавар, высказав удивление лишь мимолетным поднятием бровей, резким жестом отослал служек со свечами и благовониями - правителю, судя по всему, сейчас требовалось вовсе не божественное благословение.

Элевдар Нор-Аднон, худощавый, темноволосый, с запоминающимися темными глазами, одобрительно кивнул. Магистр-распорядитель и сам не собирался ходить вокруг да около, хотя красиво говорить мог, умел и делал это с превеликим удовольствием. Но не в этот раз.

- Мой Надорр! Ваши подданные готовы предложить посильную помощь. Дорр Андран Нор-Скалит желает говорить от имени собравшихся.

Каскор медленно обвел глазами всех собравшихся. На лице не отразилось ничего: ни удивления, ни одобрения. Кивнул.

В отличие от Магистра-распорядителя Андран Нор-Скалит, хозяин богатого Мерона и один из богатейших людей Лакита, от традиций отходить не намеревался и коротким изложением сути своего визита обижать высокое собрание не стал. Разве это правильно, сразу выкладывать на стол то, с чем пришел? А вдруг кто-нибудь неверно истолкует причины, по которым знатные люди пришли предложить свою помощь?

Низкий, теплый голос Нор-Скалита долго и обстоятельно жужжал басовитым шмелем о том, что лучшие люди Лакита просто не могут оставаться в стороне, когда враг на пороге. Честь Лакита - честь каждого из них, а что превыше чести для истинного китта, будь он знатен или нет?

О Чести люди чести способны говорить часами. И хозяин лежащего ниже по течению судоходной Дестры плодородного Мерона, по землям которого проходил знаменитый и столь же прибыльный Северный тракт, доселе соединявший Маэдрин и лежащие южнее страны с непредсказумым севером, несомненно был человеком чести. И помощь предложить он пришел искренне, всем сердцем веря в собственные слова, и пекся не только о своих землях, которые и лежат удобно, на южном пути, и явно придутся по вкусу захватчику, ежели таковое случится... Но в его речи нет-нет, да и пробивались не раз слышанные мною за последние дни осторожные вопрошающие нотки: "Ведь и для паники нет причин, не правда ли? Эльяс пошумит у границ, а мы его отгоним? Помощь предложить - это запросто, но, надеюсь, она не понадобится?"

Что ж, чего скрывать, и я так думала. Лакит отвык от войн, а приграничные набеги и даже нешуточные угрозы со стороны Ламы были не в счет. Мы охотно отдавали на сторону в наемники собственных воинов, потому как не верили, что они понадобятся нам самим. Сытое время даже у хищника затупит когти и сточит клыки, что ж говорить о человеке? Мы предпочли покой, а у покоя свои законы. Сытое брюхо латами не скроешь...Воевать мы очень не хотели.

И эти люди... За красивыми словами и озабоченными лицами я видела то, что пряталось в глубине, куда глубже того, что скрывалось за рассуждениями о чести. Они пришли к королю не потому, что испугались врага, и не потому, что невероятно любят Лакит. Они пришли подороже продать свою помощь, пока то, что они добровольно пожелали предложить отечеству, у них не вырвали насильно. Для чего, собственно, приносят жертвы богам? Чтобы откупиться малой кровью. Отдашь быка - глядишь, твой дом не сгорит по милости божией. Так и здесь. Ведь пожелай тот же Нор-Скалит послужить отечеству, его ополчения уже давно стояли бы у Тутарлы, принимая на грудь удар врага...