Только под утро, забывшись в тревожном сне, он, наконец, смог отдохнуть. А я смотрел на результат наших трудов и поражался. Мальчиком можно было гордиться. Сам он сделал многое. В одиночку. А вот сегодня мы завершили начатое. Родители его полностью стали живыми и сейчас находились в глубоком сне. Сколько он продлится, сказать сложно. Первый раз встретился с таким видом заклинаний. Но результат уже был: розовое лицо, теплые руки, сердцебиение. За такого ученика взяла гордость. Курт хоть сейчас может получить диплом и пойти работать. С его данными это возможно.

Сам же пошел проверить Еву. Усталость брала свое. Я же решил просто прилечь рядом с ней, устроился на самом краю и уснул.

Проснулась от того, что кто-то осторожно гладит меня по голове и поет тихую колыбельную. Улыбка сама собой появилась на лице. Было хорошо.

А потом я вспомнила и открыла глаза. На кровати рядом со мной сидела мама Курта.

— Доброго утра, дочка, — проговорила она и поспешно притянула к себе для объятий.

Я некоторое время соображала над услышанной фразой, потом и сама порывисто обняла женщину.

Она меня назвала дочерью, она сидела у моей кровати. Именно так делала моя настоящая мама, где-то там далеко в детстве. И сейчас здесь, в чужом мире, я вновь её приобрела. Слёзы сами собой катились из глаз, женщина гладила меня по голове и говорила успокаивающие слова. А я никак не могла остановиться, впитывая её прикосновения, тихий и нежный голос.

Потом мы долго сидели рядом, она помогла мне поесть, рассказывала о том, что произошло за эти четыре дня. О ритуале она ничего не знала. Но результат был на лицо. И я так рада, что все удалось и получилось.

Маму Курта звали Реина. Она все дни находилась рядом со мной.

— Только часто меня прогонял ваш ректор, — шепотом рассказала она и подмигнула, — хороший он, о тебе заботится, как о редкой жемчужине.

Я даже немного покраснела после её слов.

В этот день я самостоятельно смогла встать с кровати. С помощью Реине приняла ванну. Но пределы комнаты так и не покинула. Вечером меня навестил Курт. Расспрашивал о самочувствии, рассказывал о ритуале. Он с такой нежностью и заботой смотрел на меня, что слезы опять появились у меня на глазах. Такими темпами стану кисельной бабой, честное слово.

А ночью меня ждал очередной сюрприз. Проснулась от того, что руку кололи множество маленьких иголочек. Так бывает, когда долго лежишь в одном положении и не двигаешься. Попыталась пошевелить рукой, но она оказалась прижата к чему-то теплому.

Приоткрыла глаза и постаралась рассмотреть неожиданного гостя. Им оказался Демидион, который прижимал мою ладонь к своей щеке. Мужчина спал на самом краю кровати, почти что свисая. Осторожно, чтобы его не разбудить, подвинулась на свой край, забрала руку, потом так же осторожно коснулась черных волос.

Они на ощупь оказались мягкими. Я перебирала их пальцами, задумавшись о своем, и не сразу обратила внимание на то, что ректор не спит. А как заметила, резко отдернула руку. Ответом мне стал тихий смех.

— Ева, мне очень приятно было. Только боюсь, что после твоих прикосновений окончательно здесь усну.

Я подумала, и запустила руку обратно в волосы. Пусть спит. Судя по его уставшему голосу, дел решает много. И не удивлюсь, если забывает даже поспать. Ответа на мои действия не последовало, лишь тихое дыхание рядом. Совсем скоро я и сама уснула, с глупой улыбкой на лице.

Проснулись мы ближе к обеду. За это время нас никто не побеспокоил. Это был однозначно плюс. Как-то стало немного стыдно за то, что в моей кровати лежит мужчина, пусть и одетый. С другой стороны, мне было приятно.

К обеду спустились в столовую. Довольные родители, счастливый и улыбчивый Курт. Что может быть лучше?

— Доброго утра, доченька, — наклонил голову отец Курта, и теперь мой, — и вам, господин Демидион.

Мы расселись по своим местам и стали обсуждать последние событие.

— Знаете, — начала я первой. — Что-то последнее время слишком много стало нападений. Когда я жила в своем мире, то до меня никому и дела не было. Здесь словно все на нас помешались. На нас троих. Нужно что-то делать, так больше продолжаться не может.

Устала я. Руки опускаются, да только сдаваться нельзя. Ужасное ощущение, когда рядом с тобой есть тот, кто хочет твоей смерти. Причем с каждой попыткой убить, способы выбираются все изощреннее. Сейчас лично мне чудом везет. То рядом находится Курт, то Демидион. А когда я останусь совсем одна? Вдруг в один прекрасный день не смогу справиться и удача от меня отвернется.

— Это я виноват в последнем нападении, — проговорил ректор, смотря на меня.

— Что? — я ослышалась?

— Я знаю, кто ведет на вас охоту, особенно на тебя Ева. Это такой способ навредить мне, ударить по дорогу человеку. Я специально дал вам возможность отдохнуть и рассказал об том многим людям. За вами закрепил слежку, они и доложи мне о нападении.

То есть, все это время я была приманкой для сумасшедшего хищника. Я и Курт.

— А если бы ты не успел, что тогда? — мой голос прозвучал глухо, — неужели нельзя было предупредить?

— Если бы сказал, вы стали себя вести подозрительно.

Отодвинула тарелку, положила рядом приборы.

— Спасибо, аппетит пропал, — вышла из-за стола.

— Ева! — меня догнал профессор Хорс, — ты не понимаешь! Это единственная возможность выйти на заказчика…

— Это ты не понимаешь! — я впервые повысила голос. Устала, устала быть марионеткой в чужих руках. Устала, что за мной счет другие решают свои проблемы. И никто при этом не интересуется, а какого мне? Что чувствую я?

— Я все это время живу в страхе за себя, за Курта, за себя! Каждый день трачу массу усилий и сил для того, что загнать истерику и показывать, что все хорошо. А ты даже не мог со мной поделиться, хотя бы намекнуть. Да я бы сама с радость тебе помогла! Пошла туда, куда скажешь! Почему нельзя было просто поговорить! Ты меня подставил, понимаешь, за спиной подставил! Последний раз твои люди не вмешались, мы чудом выкарабкались!

Я кричала, билась в руках ректора и кричала. Мне было больно. Больно за то, что не доверял, не верил! А я готова для него на все. Даже быть этой приманкой! Но он все скрыл, не доверился.

Вырвалась из объятий и убежала в свою комнату. Не хочу его видеть, не хочу. Не верю больше, ни единому слову не верю. И пусть это во мне говорит обида, пусть к вечеру я буду жалеть о своих словах. Но факт остается фактом, мне не доверяют.

Когда слезы закончились, и только тихие всхлипывания не желали прекращаться, в комнату ко мне зашла Реина. Женщина ни о чем не спрашивала, ничего не говорила. Просто притянула к себе и обняла. Это было большее, что она могла дать. Просто объятия, в которых мне было уютно.

— Спасибо… мама, — сегодня первый раз назвала её так.

Просто почувствовала, как мне с ней хорошо. Как будто в детстве. Она поцеловала меня в висок.

— Ты все правильно сделала, — тихо сказала она, — ты сказала то, что было у тебя в душе.

Да, возможно она права. Но от этого не легче.

Еще два дня мы провели с родителями. Демидиона за все это время я не видела. Лишь изредка чувствовала, как из меня тихонько выходит сила. Похоже, он решает проблемы и полностью обнуляет свой резерв. Только он не знает, что подаренный мною артефакт завязан на мне. Сколько бы он не тратился, я всегда его дополню.

Но вдруг я почувствовала, что Демидиона нет. Не могу объяснить. Казалось, что до этого между нами была тонкая незримая нить, связывающая вампира и меня. А потом она резко оборвалась. Я заметалась по комнате, не зная, что делать.

Поспешила к маме. Сбивчиво пыталась рассказать о том, что почувствовала, как это произошло.

— Ох, деточка, — всплеснула она руками, — ты же его истинная пара и между вами уже образовалась связь. Он все это время чувствовал тебя, а ты его.