Добрыня вернулся почти в норме, остались только громкие всхлипы.

– Солнце моё, ты самая сладкая женщина на земле, в самом прямом смысле! Ну, и в переносном тоже, – восторженно сказал он и пальцем подцепил шматок сливочной массы с моей груди. Слопал его с огромным удовольствием, красноречивым взглядом окидывая меня с головы до ног. – Я тебя обожаю! Надо взять на вооружение эту кремовую рапсодию!

– Оставь свои эротические фантазии при себе. Делать что будем?

Я даже не злилась от непонимания – мы должны теперь этот облезлый торт подавать гостям или нет? Взбитые сливки почти полностью переселились на меня вместе с серебряными бусинами и ажурными украшениями. Проплешины открывали жёлтый бисквит, но в нескольких местах, совсем немного, всё оставалось нетронутым. Может, его сразу порежем на куски и так подадим? Ложкой аккуратно соберём с меня крем и прилепим на готовые порции.

– Ты что?.. Убери камеру! – недовольно сказала я, заметив, что Добрыня снимает этот сливочный кошмар. – Самое время для эксклюзивных кадров, дуй за Светкой!

Он хохотнул ещё разочек и пошагал в зал. Виталик ни жив, ни мёртв застыл в ожидании мамаши. Так жалко его было, парень хотел брату приятное сделать, но что-то пошло не так.

Подруга влетела как торпеда, бордовым атласным подолом подметая пол. Добрыня притопал следом и снова включил камеру.

– Что это? – свирепо спросила Светик, хмурясь и покрываясь мелкими красными пятнами. С ходу оценив обстановку, причём неверно, она накинулась на меня и заскрежетала надрывно: – О-опять со своими фокусами? Какого рожна в него влезла? А?.. Неймётся тебе, вредительница какая-то!

– Да я-то здесь при чём? Что за привычка меня во всём крайней назначать? Спасибо скажи, что пирог ваш спасла! Не нравится, руками скину сейчас, терять уже нечего! Итак шестьсот евро коту под хвост!

– Мам, это я, нечаянно…. Наташа только поймала, когда он падал, – Виталик, совестливый и порядочный от рождения, с честью принял решение защитить даму. Синева с его лица сползла, он разжал кулак и на запотевшей ладони явились на свет две подплывшие изуродованные головы.

Разгневанная и шумно сопящая гарпия хотела перекинуться на сына, но тут вступился Добрыня:

– Свет, что толку выяснять? Может, быстро в магазин слетаю, обычных накуплю штук десять?

– И что это будет? Разномастные пироженки какие-то, и дети ждут его, надо торжественно разрезать. Ещё и куски за деньги продавать, – с досадой сказала подруга. Она взяла себя в руки и усиленно думала, как выйти из положения.

– Сливок на мне осело килограмма полтора, даже стоять тяжело. Давай аккуратно снимем верхний слой и назад посадим. Ножом можно подровнять, – предложила я. Стояла, растопырив руки, чтобы не попортить драгоценную массу. Добрыня снова попытался заржать, но Света глянула на него так грозно, что он захлебнулся смехом, не успев начать.

– Там конфет надарили, фрукты есть, сейчас Саньку с Игорем пришлю, пусть помогают, – сказала подруга. – Лепите всё, я гостей буду развлекать, время потяну.

Светик скрылась в зале и скоренько мои разряженные детки влились в реанимационную бригаду. При этом Игорёк вскользь заметил, что их обляпанная маман смотрится потрясающе, а Сашулька прыснула в кулачок и признала мой облик самым крутецким на свадебной вечеринке. Каждый посчитал своим долгом подцепить с меня порцию крема и попробовать на язык. Ребята принесли большие тарелки с нарезанными фруктами и несколько коробок конфет. Виталик сбегал помыть руки, Добрыня вооружился приборами и восстановительные работы начались. Я приняла позу салонного манекена и руководила процессом.

– Так бы и чикнул по горлышку, – проникновенно сказал любимый мужчина, большой ложкой снимая с меня порцию крема и помогая себе столовым ножом.

– Сейчас прилеплюсь к тебе, будешь знать, – ехидно ответила я и протянула руки, чтобы его обнять, он со смехом отскочил.

– Дядя Олег, быстрее надо, а то гости разойдутся. Мажьте сюда, тут совсем пусто, – поторопил Виталик. Длинный парнишка с виноватым видом склонился с другой стороны торта и указывал на зияющие проплешины.

Санька лепила мандаринные дольки по кругу, вырисовывая из них цветочки, Игорёк заполнял мазню Добрыни нарезанными яблоками и грушами, между ними втыкал крупные фиолетовые виноградины.

Команда работала слаженно. В ход пошли конфеты всех сортов – пушистые шарики «Рафаэлло», куполочки «Вдохновение», обсыпанные какао трюфели. Сашка и Виталик сажали их по горизонтальным плоскостям, при этом дочь успевала заталкивать в рот одну за другой.

– Конфет никогда не ела? Дома всё забито, – сказал Игорёк, с осуждением взглянув на жену.

– Здесь вкуснее, плюс адреналин, – ответила его половинка, распечатала очередную сладость и сразу её проглотила.

– На молодожёнов по одной прилепите. Только сначала в крем окуните, а то не приклеятся. Славику коричневую конфетину вместо головы, Кате можно рафаэлку, – я словесно помогала реанимационной бригаде.

– Что это вы здесь делаете? – за моей спиной послышался удивлённый Юркин голос. Видимо, он опять пошёл на перекур, но заметил какую-то возню и завернул к нам.

– Подарок твоему сыну готовим, видишь, как красиво получается? – напыщенно сказала я, окинув взглядом непревзойдённый монументальный шедевр.

Огромный торт, некогда бывший совершенно белоснежным, превратился в яркую радужную гору непонятно чего. Аляповатые цветки и листья из фруктов почти закрыли смазанную поверхность, конфеты всех мастей громоздились на каждом ярусе. На невестином туловище белая рафаэлка смотрелась как папаха старого кавказца, фигура жениха заканчивалось фитюлькой шоколадного «Вдохновения».

Юрец заржал и достал телефон. Ещё один любитель посмеяться над высоким искусством!

– Я-то думаю, что Света так старается, загоняла всех в танцах. Народ уже с ног валится, – с трудом произнёс Славкин папашка, не прекращая рыдать от смеха и снимая видео. – Наташ, тебя можно вместо торта выставлять!

– Авария у нас. Ты самое интересное пропустил, – сказал Добрыня, отложил рабочие инструменты и, как древнегреческий скульптор Мирон, оглядывал своё великое творение. – Она целиком была в этих сливках, еле удержался, чтобы не слопать её вместе с костюмом. Я потом тебе фотки скину.

Меж тем, в банкетном зале происходило что-то несусветное, некогда благопристойная свадьба перешла в разухабистую. Кроме залихватской музыки, до нас доносился бесконечный перестук множества ног и радостные гиканья. По всей вероятности, Светик решила всех подпоить и ухайдокать так, чтобы никто ничего не понял.

– Ще не вмерла Украина, если мы гуляем так… – непревзойденный по своему напору и разудалой мелодии, шлягер Верки Сердючки рвал на части один из самых престижных ресторанов Калининграда. Топотание и горловые песнопения подвыпившего народа из танцев перешли в какие-то половецкие пляски.

За этой музыкальной бомбой последовал не менее известный хит украинской звезды: – А я иду такая вся, в Дольче Габбана….

Добрыня посмотрел на меня и снова захохотал, вставляя между всхлипываниями отдельные фразы:

– Иди, солнце моё, твой выход!.. Как раз он на тебе сейчас!.. Задай всем жару!

Юрка, не прекращая смеяться, приставил камеру к моему лицу. Но я ни на одну провокацию не поддалась, презрительно фыркнула и показала язык в объектив настырного журналюги.

– Ну, что тут у вас? – спросила Света. Запыхавшаяся и уставшая донельзя, она тяжело ввалилась в небольшое пространство скульптурной мастерской. – Не могу больше, у самой ноги отваливаются, допили почти всё. А Сергей Владимирович так разошёлся, удержу никакого нет! И меня в круг тащит и тащит! Главред в полном ауте, твердит про моё повышение. А куда повышать? На его место?.. Заграничная родня так счастлива, что попала на настоящую русскую свадьбу. Наперебой сыплют идеями по организации торжеств в Европе.

– Всё готово, – отрапортовала я, стягивая пиджак. – Видишь, одна польза от форс-мажора.

– Только к людям близко не подходи, – предупредила подруга, оценивая состояние моего наряда. – Ещё прилипнешь к кому-нибудь.