Я же, занимая промежуточную позицию между двумя особями семейства оленьих, кручинилась с обеими, а заодно и сокрушалась о себе – у меня-то баланс раньше был, и суверенитет, и отсутствие оков, а всё потеряла…. Зачем я это сделала, зачем?.. И подруженьки сумеречно внимали, силясь сфокусировать блуждающие взоры для выражения безграничного участия.

Нетрезвые женщины – тема очень интересная. Дамы преображаются – при небольшом опьянении лихорадочный блеск глаз застилается дымкой, изгиб губ становится всё соблазнительнее, движении плавные и манерные, голос делается грудным и каким-то бархатным. С увеличением дозы алкоголя взгляд потухает, губы становятся более расслабленными и устают держать чёткую форму, все жесты сводятся к извечному женскому – подпереть кулаками щёки и раскачиваться в такт словам сентиментальной рассказчицы. Но зато душа… она готова принять на себя всю боль мира, трогательно сочувствовать и кидаться с утешающими словами. Осоловевшие товарки утирают глаза от навернувшихся слёз, всхлипывают и складно, в унисон, испускают вздохи. Сия участь не миновала и нас, мы точно такие же женщины, как и миллионы других на земле. В общем, наше дамское общество к этому времени состояло из трёх напившихся граций, из которых две русские и одна немка.

– Может, споём? – Свету потянуло на песнопения. Я также дошла до кондиции и готова была выступать хоть в большом концерном зале кремлёвского дворца, причём сольно.

– То-о не ветер ветку клонит,

Не-е дубравушка шумит.

То моё, моё сердечко стонет,

Как осенний лист дрожит….

Одна из самых любимых нашим народом песен неторопливо и тягуче разливалась широкой рекой по ночному Фьзоле. В обнимку с подругой размеренно раскачивались из стороны в сторону и вкладывали всю душу в это пение. Фрау Майер невесело выводила что-то на немецком. Глаза мои прикрылись от растроганных чувств и я предалась горестному сожалению о чём-то. О чём? Что или кого оплакивало, по какому поводу терзалось, от чего стонало моё сердечко, не знаю, но было так хорошо и душевно!

Поздний телефонный звонок, с обозначенным позывным «Добрый молодец», прервал возвышенно – одурманенную атмосферу:

– Привет, солнце моё, как вы?

Голос показался мне таким уставшим, что я тут же начала его жалеть и всхлипнула в трубку:

– Бедненький ты мо-ой!

– Что происходит? Всё в порядке? – Добрынин баритон выдал тревожные нотки.

– Не-ет! – простонала я и совсем разнюнилась: – Она пове-есилась!

– Кто-о?.. Света? Бригитте? – он всполошился не на шутку, в таком родном тембре послышался неподдельный испуг.

Я снова шмыгнула, попыталась что-то сказать, но от переизбытка эмоций только глухо каркнула невнятное.

– Дай трубку Свете!

Послушно выполнила указание, навалилась на стол, широко открыла глаза, чтобы не заснуть на месте, и отрешённо уставилась на луну. Сейчас завою!

Светик выдала то же самое, что и я – «да, нет, не знаю» и передала аппарат дальше по цепочке, фрау Майер. Та промычала по-немецки про тяжёлую жизнь и своих лучших русских подруг, и, в свою очередь, сунула телефон личной тени Густаву. Единственный трезвый из нас, охранник давно сидел в конце стола, сложив руки на груди, и терпеливо ждал окончания спонтанного девичника. Он поговорил с Добрыней и успокоил взволнованного герра Стрельникова, что все живы, только три фрау чуток перебрали.

Дальше помню совсем смутно. «Шнель, шнель» – эти слова одними из последних отпечатались в памяти, вызывая ассоциации с фильмами о войне. Скорее всего, по указанию Добрыни секьюрити нашей новой подруги разгонял ночной шабаш по улице Виа Корсика, четырнадцать. Да, ещё обрывки фраз Светки, повисшей на Густаве, и твердящей ему на чистейшем русском языке, что немецкие мужчины тоже хорошие, почти такие же как наши, вот только души им не хватает, понимаешь?.. Души!.. И снова «Шнель, шнель»….

Утро было тяжёлым. Я отлепила голову от подушки и с большим трудом поднялась к одиннадцати часам. Первым делом проверила телефон – четыре смс-ки от Добрыни.

«Вы что там устроили»?

«Сами напились и Бригитте споили»?

«Спишь ещё»?

«Ну спи, спи, как проспишься, позвони».

Я засомневалась сразу его набрать или потянуть время, чтобы не нарваться на нотации. Решила – пока подожду, сначала узнаю обстановку. Умылась холодной водой и поплелась на кухню.

– С петухами разбудил, обозвал алкоголичками, – не успела я ступить на порог, как Светик просветила о Добрыниных выпадах. – Сказал, ладно сами употребляете, но порядочную женщину зачем втягиваете? Думаешь, я промолчала?

– Нисколько не сомневаюсь, что ты всё высказала. Кофе есть? – ответила я, пристраиваясь за стол.

Слегка помятая фрау Майер мило улыбалась и даже мне подмигнула.

– По литру почти выпили, уже и есть можем, тебе сварить? – сочувствующе спросила подруга, вставляя бумажный фильтр в кофеварку.

– Лучше из турки, покрепче. Звонить не буду, воспитывать начнёт.

Я не боялась, но гудящая голова была не в состоянии выслушивать уроки этикета.

– Нет уж, лучше объявись, покоя же не даст! Вон, посмотри, засыпал смс-ками!

Я взяла Светкин телефон и пролистала.

«Аспирину примите».

«А ещё лучше рассол, сбегайте к соседям, может синьора Фелиса огурцы замариновала? Отыщет вам прошлогоднюю банку».

«Нет, итальянцы вряд ли консервацией занимаются».

«Ледяной душ, всем троим».

«Жду выговора от патрона».

«Пока молчит, видимо, Густав ещё не доложил».

«Моя жива»?

Разрыв между сообщениями не более пяти минут. Разумеется, всё это сопровождается вереницами веселящихся смайликов, язвит на всю катушку. Последнее письмецо мобильная голубиная почта принесла мне прямо в руки.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.