— Ну что ж, может быть, тебе стоит сделать еще один перерыв, раз уж последний тебе так понравился, — он определенно давил на нее, негодуя из-за того, что ей нужно быть одной, подальше от него, поднимаясь на поверхность.

— Может, и стоит, — в последнее время она чувствовала, что постоянно гоняется за его любовью, вместо того чтобы получать ее безоговорочно. Это напомнило ей о том времени, когда она была его секретаршей и он держал ее на расстоянии вытянутой руки.

— Ты снова хочешь уехать? Хорошо. Вперед. Но не возвращайся! — Его голос задрожал, когда разочарование взяло верх. Он никогда не хотел, чтобы эти слова прозвучали так резко. Он с трудом сдерживал слезы, видя, как она сдается.

Это стало последней каплей.

Его слова были подобны кинжалу, вонзившемуся ей прямо в сердце. Она любила его, но если он предпочел бы оттолкнуть ее, чем бороться за нее, она ничего не могла сделать, чтобы заставить его. Самое трудное было то, что она распознала в нем эту особенность. Он никогда по-настоящему не боролся ни за какие другие свои отношения. И все же она думала, что у них все может быть по-другому. Осознание того, что это не было еще более болезненным и она перестала бороться.

Уход не был опрометчивым решением, но ему предстояло еще долго ждать.

На следующее утро она уволилась с работы, купила билет на самолет, упаковала и отправила свои самые ценные вещи Майку и Рейчел и начала собирать чемодан. Она не хотела затягивать расставание дольше, чем это было необходимо.

Ожидание его возвращения домой было самым худшим временем, которое она когда-либо проводила. И все же она не могла просто уйти, не попрощавшись.

Как только он вошел в дверь и увидел чемодан, то сразу же окликнул ее по имени. Она появилась перед ним в своем пальто.

— Донна, что происходит? — Он нервно посмотрел на нее, окаменев от мысли, что его худший кошмар вот-вот станет реальностью.

— Я ухожу, Харви. Прости, но я больше не могу этого делать.

Все остановилось, когда весь его мир рухнул.

— Нет, Донна, ты не можешь просто уйти, — он потянулся к ее руке, но она увернулась. — Донна, пожалуйста.

Увидев боль в его глазах, она сделала шаг вперед и прижалась последним поцелуем к его мягким губам, когда слезы потекли по ее лицу. Задержавшись еще на секунду, она вдохнула его в последний раз. Его тело было напряжено, застыв на месте, когда она вырвалась.

— Я люблю тебя, Харви.

Решительность несла ее вперед, когда она взяла свои сумки и направилась к лифту.

Он последовал за ней, но остановился в дверях. Мысли его лихорадочно метались, глаза наполнились слезами. Он хотел бы все исправить, но в то же время он знал, что если она действительно хочет уйти, он позволит ей. Потому что если он не может сделать ее счастливой, то она заслуживает того, чтобы быть с кем-то, кто может.

— Где ты будешь жить? — Он смотрел, как она ждала.

Через мгновение прозвенел звонок лифта, и двери открылись. — До свидания, Харви, — она шагнула вперед, и когда двери закрылись, ей захотелось упасть на колени. Ей потребовалась каждая унция силы, чтобы уйти от него, разбив ее на миллион кусочков.

***

Между ними воцарилась оглушительная тишина, затерянная в мыслях и эмоциях, которые слишком долго были глубоко похоронены. Если они когда-нибудь хотели покончить с этим, им нужно было поговорить об этом.

Донна была права. Он никогда не боролся ни за какие свои отношения, потому что, всякий раз, когда кто-то уходил, он, возможно, все еще был частично виноват, но это было их решение. Многочасовая терапия заставила его понять, что когда речь заходит об ответственности, он не хочет ее иметь. По его мнению, Харви был ответственен за развод его родителей и зависимость Маркуса от азартных игр, и этого было достаточно, чтобы никогда больше не хотеть этого, когда дело доходило до личных отношений. Именно поэтому он так ценил верность, потому что это была улица с двусторонним движением, и если кто-то предаст его, он сможет привлечь этого человека к ответственности.

Харви понимал, что должен признать свою причастность к их краху. — Знаешь, во всех моих отношениях я всегда держал все в себе, — мягко и тихо объяснил он. — Со Скотти это была тайна Майка, с Полой это были в основном детали нашей истории. С тобой я так боялся потерять тебя… — он замолчал, подбирая слова. — Все так быстро изменилось после падения старой фирмы. Я чувствовал, что теряю контроль. У меня даже снова начались приступы паники. А потом твой отец заболел, и я просто не смог с этим справиться. Мне так жаль, Донна. Я должен был быть рядом с тобой, — Харви сделал еще один глоток, алкоголь обжег его и без того больное горло.

Его искренность застала Донну врасплох, когда она в ужасе посмотрела на него.

— Ты сказал, что паническая атака была только один раз, — неужели он скрывал от нее свои приступы паники? Неужели она была так поглощена собственными проблемами, что пропустила его?

— Я думал, что если бы ты действительно знала, как я себя чувствую, как я боюсь быть недостаточно сильным для тебя, не способным обеспечить нас, ты бы увидел меня слабым, и я не смог бы жить с этим сам. И когда ты сказала мне, что тебе трудно любить меня, что-то сломалось, — вспоминая, что он чувствовал, когда она произнесла эти слова, он чуть не заплакал. Снова. Он боролся со всем этим изо всех сил, потому что уже совсем перестал плакать. В какой-то момент у него должны закончиться слезы, верно? По крайней мере, слова были произнесены.

Донна только уныло посмотрела на него, и слезы навернулись у нее на глаза. Вот человек, которого она любила больше самой жизни, объясняет ей, как он пережил их отношения, а она была так поглощена своим собственным эмоциональным смятением, что даже не заметила его, не говоря уже о том, чтобы справиться с ними.

— Мне тоже очень жаль, Харви, — её голос дрожал. — Если бы я знала, через что ты проходишь, я бы тебя больше поддерживала. Мне жаль, что тебе пришлось скрывать от меня такие вещи.

— В том-то и дело. Ты всегда просто знала. Ты всегда могла видеть, что со мной происходит, обычно даже раньше, чем я успевал это понять сам. И когда это прекратилось, мне было так легко просто похоронить все свои чувства.

Харви сам удивился своей честности, но терять ему было нечего. Узоры были нарушены. Все, что сейчас имело значение-это убедиться, что Донна знает, что он искренне раскаивается в том, как все обернулось. И у него было такое чувство, что и она тоже.

— Если бы я мог вернуться, то сделал бы все по-другому, — у него было достаточно времени, чтобы подумать об этом. -Ты просто заслуживаешь гораздо большего, чем я могу тебе дать, — он покрутил жидкость в своем стакане, ожидая, что она согласится.

— Харви, — она сделала паузу, чтобы он посмотрел на нее. — Я всегда хотела только тебя.

Когда их глаза встретились, и Донна, и Харви, наконец, увидели друг друга впервые за долгое время, без каких-либо барьеров между ними. Это было до неловкости знакомо.

Харви почувствовал себя так, словно его ударила молния, когда он наклонился вперед, опершись на разделяющий их стол.

— Тогда впусти меня обратно. Давай попробуем еще раз. Только ты и я, — он был очень оживлен.

Она озадаченно посмотрела на него. -Что ты такое говоришь?

— Я мог бы переехать сюда, мы могли бы начать все сначала, вместе.

Ошеломленная внезапной переменой в его настроении, она тупо уставилась на него.

— Я кое с кем встречаюсь, Харви, — её голос был почти извиняющимся.

Он улыбнулся и пнул себя за собственную нелепость, оживление покинуло его так же быстро, как и появилось. Он должен был догадаться.

— Мне жаль. Я сегодня не самая лучшая компания, — он не нуждался и не хотел никаких дальнейших подробностей, когда откинулся на спинку стула.

-Все в порядке, Харви. Я все поняла. Но я рада, что мы наконец-то поговорили об этом, — она попыталась отмахнуться от его комментариев, как будто ему было больно, не желая думать о последствиях его слов.