— Так было всегда, — она провела пальцем по его шершавой челюсти. — Именно поэтому ты сейчас здесь. После всего, — она провела большим пальцем по его губам, едва касаясь темной поверхности.
Прежде чем он успел открыть глаза, она заменила большой палец губами.
Наслаждаясь ее прикосновением, Харви позволил ей взять инициативу в свои руки, встречая ее губы с каждым толчком и тиском, которые она давала, чувствуя себя немного разочарованным, когда она разорвала их связь слишком рано, по его мнению. Но когда она посмотрела на него, он понял, что настала его очередь открыться, и на этот раз он не возражал, потому что ее близость означала, что он может завоевать весь мир.
— Вчера мне казалось, что я тону, — выпалил он, сосредоточив взгляд на маленькой родинке чуть ниже ключицы. — Это слишком знакомое чувство, что я снова потеряю все, и не было ничего, что я мог бы сделать, чтобы остановить это… я чувствовал себя настолько беспомощным, как будто я больше ничего не мог контролировать. У меня уже давно не было панических атак.
Видя боль в его глазах и то, как его губы сжались в тонкую линию, вспоминая тот эпизод, ей захотелось заплакать.
***
Харви чувствовал, как внутри него нарастает беспокойство с тех пор, как днем ему позвонили и сообщили, что он потерял второго по величине клиента, что привело к новой ссоре с Алексом.
Он слишком хорошо знал это чувство-стеснение в груди, затрудненное дыхание.
Он позвонил Рэю и попросил отвезти его домой, как только он закончит с необходимыми бумагами.
Был конец июня, и дни становились длиннее, намек на лето шептал в теплом воздухе и голубом небе над головой. И все же Харви почувствовал, как за ним последовало облако дождя, когда темнота сомкнулась вокруг него.
Спектер Уильямс существовал всего два месяца, и будущее уже выглядело мрачным. То, что Донна не была рядом с ним, тоже не помогало делу. Харви ненавидел то, что она ушла, и изо всех сил пытался найти свой путь без нее. Однако он поклялся держать рот на замке, потому что она не заслуживала быть обремененной чувством вины за то, что он ничего не стоит без нее. Если она счастлива, то и он тоже, сказал он себе. И кроме того, Донна получила несколько плохих новостей о своем отце несколько недель назад. Это было в тот вечер, когда он застал ее врасплох в офисе, в конце ее первой недели в фирме «Бертон и Хау». Теперь же он застрял с кольцом, с которым не знал, что делать, и ждал подходящего момента.
Но нужный момент, казалось, никогда не наступал для них.
В следующие выходные они полетят в Сиэтл, чтобы встретиться с малышом Билли. Может быть, тогда он сможет спросить ее, если вообще выберется из города. Судя по тому, как шли дела в фирме, он вообще не был уверен, что сможет уйти.
Донна нашла его сидящим на стуле рядом с их кроватью, его одно колено быстро подпрыгивало вверх и вниз, пальцы были переплетены, голова опущена. Был ранний вечер, слишком ранний для возвращения домой, но, судя по всему, он уже давно был дома. Галстук исчез, рукава были закатаны. Он не ответил, когда она позвала его по имени, поэтому она подошла к нему, опустилась на колени перед ним и положила свои ладони на его.
Харви поднял глаза, пораженный ее прикосновением и близостью.
Широко раскрытые глаза встретили ее нервный взгляд. Он был бледен и вспотел, как будто только что увидел привидение.
— Харви, поговори со мной. Что происходит? — Она попыталась успокоить свой голос, но это оказалось почти невозможно.
— Ничего страшного. Я в порядке, — выдавил он из себя.
— Не надо мне лгать. Ты не в порядке. Мне нужно знать, стоит ли вызывать скорую помощь. Только не говори мне, что у него сердечный приступ, — тихо взмолилась она.
— Да нет же, это просто приступ паники.
Донна не знала, что делать. У нее не было опыта панических атак, а у Харви их не было уже много лет, последний был задолго до того, как они встретились. И даже тогда, он не поделился подробностями того, что на самом деле означает страдать одному. — Что я могу сделать?
Харви до боли хотелось почувствовать что-нибудь еще, кроме страха, который сейчас пронизывал его. Увидев ее у себя между ног, он понадеялся, что она сможет хоть как-то облегчить его страдания. Его глаза потемнели от этой мысли и встретились с ее глазами.
Донна, будучи Донной, читала его, как книгу. Глядя на нее так, словно он вот-вот проглотит ее, она наблюдала, как Харви начал лихорадочно расстегивать рубашку. Поэтому она встала, расстегнула молнию на платье и легла на кровать. В течение нескольких секунд ее нижнее белье исчезло, и Харви был сверху, его губы были крепко прижаты к ее губам, его растущая эрекция была в его руке.
В том, как он насиловал ее, не было ничего нежного, но если это было то, что ему нужно, Донна не возражала бы дать ему это.
Используя слюну в качестве смазки, он погрузил в нее два пальца, пытаясь ускорить процесс. Желание, которое он испытывал, имело мало общего с рыжеволосой девушкой, прижатой к нему, и все это было связано с желанием почувствовать что-то хорошее самому. В глубине души он ненавидел это, но она была готова, и ему нужно было отвлечься.
Устроившись поудобнее, он проник внутрь.
Донна поморщилась от этого вторжения, еще не готовая принять контакт, но она позволит ему это. Это было совсем не так, как раньше. Они не раз увлекались, и обычно именно Харви был тем нетерпеливым человеком, который заставлял Донну чувствовать остатки их плотской похоти в течение нескольких дней после этого.
Довольно скоро ее тело справилось с поставленной задачей, дыхание Харви стало затрудненным, и он застонал. Она уговаривала его продолжать, впиваясь ногтями в его спину, стонала вместе с ним, пока не почувствовала, как тело напряглось и отпустило, ее собственный оргазм прекратился для большего блага.
Это было не похоже ни на что, что они когда-либо испытывали вместе, и не в хорошем смысле.
Немедленно отступив, Харви почувствовал себя полным дерьмом. Оргазм не только не избавил его от беспокойства, но он использовал в своих интересах женщину, которую любил больше, чем самого себя. Когда он отошел, то заметил, как она вздрогнула, на мгновение обнажив зубы.
— Господи, Донна, неужели я сделал тебе больно? — У него перехватило горло от ужаса, когда он попытался слезть с нее, словно она была самой хрупкой вещью на свете.
— Все в порядке, Харви, — она все еще держала его в объятиях. — Не смей двигаться, — приказала она.
Он оглядел ее с головы до ног, его Путеводный свет, все, что у него было и чего он не заслуживал. В ее глазах не было ничего, кроме убежденности, и он подчинился ее мужеству. Устроившись наполовину сверху, он больше не боялся раздавить ее, потому что она могла нести его вес, его багаж и его боль.
Почувствовав, как холодна его кожа под ее прикосновениями, она натянула на них одеяло, скрепляя их вместе. — А раньше такое случалось? — тихо спросила она, как только почувствовала, что его тело немного расслабилось, хотя дрожь не утихла.
Не желая беспокоить ее, он промолчал. У нее и так было достаточно забот. Зачем говорить ей, что это уже третий раз за несколько недель? — Нет, — только и сказал он.
***
— Мне так жаль, Харви, — тихо прошептала она, поглаживая его по щеке тыльной стороной ладони. — Я могу что-нибудь сделать?
— Ты все, что мне нужно, — улыбнулся он ей, прежде чем снова уткнуться в ее шею и притянуть к себе. — Боже, я так сильно скучал по тебе, — пробормотал он ей в кожу, его дыхание было подобно пламени на ее плоти. Он думал, что знает, как сильно скучал по ней, но, наконец, снова обняв ее, он понял, что последние два года были адом на земле.
Он отстранился достаточно, чтобы посмотреть на нее. — Скажи мне, что на этот раз все будет хорошо.
Она редко видела в нем такую ранимость. Вот что окончательно сломало ее. Со слезами на глазах и надтреснутым голосом она кивнула головой и произнесла. — Так и должно быть.
Харви погрузил руки в ее волосы и сам оказался в ее объятиях. Ее запах проникал в его чувства, ослепляя его, заставляя потерять всякое восприятие времени и пространства. Он не мог подойти достаточно близко, даже при том, что ее тело было идеально. Внезапно осознав, что ее груди оказались зажаты между ними, и он не почувствовал лифчика сквозь шелк ее блузки, новое желание овладело им.
