— Да. И что же он сказал? — Донна нисколько не удивилась, что Харви сменил тему разговора с него на нее. Однако она с удивлением обнаружила, что больше не испытывает нежелания говорить об этом. только не с ним. Наблюдая, как он раскрывается, она сделала то же самое.

— Ничего особенного, просто он никогда раньше не видел, чтобы кто-то испытывал такую сильную боль, — Харви немедленно выбросил из головы образ ее страданий.

— Хм… меня это не удивляет. Это было самое худшее, что я когда-либо испытывала, — Донна смотрела мимо человека, сидящего напротив нее. Океан на заднем плане, пение птиц-все это заставляло ту боль и отчаяние, которые она испытывала раньше, казаться теперь менее невыносимыми. Но воспоминания все еще были там. — Я всегда буду благодарна им обоим за то, что они сделали, — призналась она.

Он тоже был там.

***

Донна прибыла в Сиэтл во вторник днем, проведя предыдущую ночь в отеле недалеко от аэропорта Кеннеди. Когда она приземлилась, Майк уже ждал ее, с удивлением обнаружив, что она толкает только один чемодан. Он едва узнал ее. Всегда спокойная и безупречно выглядящая рыжеволосая женщина выглядела растрепанной, ее волосы были растрепаны, лицо без макияжа было красным, глаза опухшими. Она выглядела так, словно кто-то только что умер или, скорее, что-то случилось.

Он крепко обнял ее.

— Почему он не может быть рядом со мной? Почему он не боролся за меня? — Донна рыдала в объятиях Майка, нуждаясь в мужчине, в любом мужчине, который сказал бы ей, что она все еще достойна любви. В любое другое время Донна посмеялась бы над собой за то, что так мало думает о себе, прекрасно зная, что любой мужчина будет счастлив иметь ее. Но когда один человек, которого вы действительно хотите и любите всем сердцем, оставляет вас в одиночестве и нежелании, это делает что-то с вашим духом, что никогда не сможет быть исправлено.

Они постояли там некоторое время, Майк держал ее так крепко, как только мог. Чем дольше она плакала, тем больше он обижался на Харви, за его участие в их разрыве. Может быть, Харви и был его лучшим другом, но Донна тоже была его семьей.

Дорога домой прошла в молчании, воздух был тяжелым от горя. Прежде чем они вошли в дом, Донна наконец заговорила: — Майк, пообещай мне кое-что.

— Все что угодно, Донна, — он смотрел, как она превращается в ту непоколебимую женщину, какой он ее помнил, и ее глаза были полны решимости.

— Обещай мне, что ты не скажешь ему, где я. Потому что, если он узнает, что я здесь, он вылетит первым же рейсом из Нью-Йорка, и я не думаю, что я… — она изо всех сил пыталась сдержать комок в горле, но он был слишком силен. Она с трудом сглотнула, оставив оставшуюся часть фразы невысказанной между ними.

— Я тебе обещаю. Я не скажу ни слова, — явная паника, которую он увидел на ее лице, ужаснула его. Дело было не только в агонии, но и в том, что это была Донна. Он обязательно даст знать Рейчел, чтобы она вернулась домой как можно скорее.

Первые несколько дней Донна провела в основном в постели, прячась. И Майк, и Рейчел решили оставить ее в покое, зная, что рано или поздно она всплывет на поверхность, когда придет в себя. Они убедились, что она знает, где найти остатки еды, когда она снова пропустила ужин, только чтобы найти оставшийся контейнер пустым на следующее утро.

В тот первый уик-энд Рейчел предложила им с Донной пойти куда-нибудь вечером. Может быть, выпивка и девичник пойдут Донне на пользу. Донна неохотно согласилась, зная, что зимняя спячка, вероятно, не была решением ее проблем, независимо от того, насколько защищенным и, следовательно, удобным это заставляло ее чувствовать себя.

Донна стояла у стойки, готовая сделать заказ, затерявшись в какофонии толпы; бокалы громко звенели, и шум, который должен был сойти за музыку, доносился со сцены. Караоке определенно не было ее коньком, а посетители этого бара и подавно, но она останется, просто чтобы ублажить Рейчел и снова почувствовать себя живой, пусть и мимолетно.

Она вздохнула, когда шум со сцены стих, время между двумя песнями предлагало долгожданный момент покоя. Это также дало ей окно, чтобы сделать свой заказ без необходимости кричать и бармена, который быстро наполнил два бокала вина.

Донна вернулась к их столику, когда тот, кто был следующим на сцене, открыл рот и произнес первые слова. Донна остановилась как вкопанная. Певец продолжил петь.

И поэтому я пойду, но я знаю…

Я буду думать о тебе на каждом шагу своего пути

«Я всегда буду любить тебя» всегда была ее любимой песней, но услышать эти слова сейчас было все равно, что получить удар под дых. Бокалы, которые она держала в руках, упали на пол, и вино пролилось на ее любимые лабутены. У нее подкосились ноги.

Небольшая группа людей образовала вокруг нее круг, и все же никто ничего не делал, предполагая, что женщина на коленях была, вероятно, просто пьяна.

Рейчел заметила, что ропот толпы усилился, и сразу же поняла, что что-то не так, пробиваясь вперед как можно быстрее. Она нашла Донну на и без того липком полу в луже вина, ее платье было испорчено, колени порезаны осколками стекла, а лицо закрыто руками. Это было самое ужасное зрелище, которое она когда-либо видела.

Донна никогда не замечала этого, слишком глубоко погруженная в страдания из-за потери любви всей своей жизни, которую она знала, что будет любить всегда.

Она упала на самое дно, убежденная, что отныне это ее реальность. Бессонные ночи она проводила, думая о том, как бы она могла поступить иначе, задаваясь вопросом, должна ли она просто вернуться, зная, что это, скорее всего, ничего не изменит.

Она чувствовала головокружение.

Однажды утром, примерно через десять дней после прибытия в Сиэтл, Донна проснулась и решила, что ей нужен новый план, ее период спячки определенно закончился. О возвращении в Нью-Йорк не могло быть и речи, одна лишь мысль о том, чтобы увидеть Харви, вызывала у нее тошноту, и она составила список того, что приносило ей радость. Актерское мастерство было первым и единственным, что пришло ей на ум.

Прошлое осталось в прошлом. Она не могла ничего изменить. Все, что она могла сделать, это посмотреть вперед и начать все сначала. И как бы она ни была изобретательна, она была уверена, что все будет в порядке.

Пришло время узнать, кем она была без Харви рядом с ней.

***

Они молча допили кофе.

— Я собираюсь идти. Есть 7-й класс йоги, который я хотел бы посетить. Добро пожаловать, ты можешь остаться здесь и принять душ, если хочешь. Я дам вам пароль от Wi-Fi, так что ты можешь использовать свой компьютер, чтобы найти жилье.

«Добро пожаловать, ты можешь остаться, означало, добро пожаловать, чтобы остаться этим утром», и Донна убедилась, что Харви знал об этом. Было бы немного неловко приглашать его погостить у нее в доме так скоро. Ей все еще требовалось время, чтобы осознать тот факт, что теперь он был здесь в обозримом будущем.

— Ты уверена?

— Да. Чувствуй себя как дома, — что-то подсказывало ей, что он уже чувствовал себя таковым.

Донна ушла через двадцать минут, оставив ему полотенце и немного мыла.

Харви все еще находился на восточном побережье и был более чем готов начать свой день. Он быстро написал ей, боясь, что может забыть то, что так отчаянно хотел ей сказать.

Я забыл сказать, что звезды здесь ночью просто фантастические!

Он был удивлен, получив ответ немедленно.

Ты бы видел их из обсерватории.

Ты что, приглашаешь меня на свидание? ;)

Да, Эта калифорнийская штука определенно уже работает, размышлял Харви про себя.

Донна не могла не улыбнуться его флирту. Это тот самый Харви, которого она знала. Это тот Харви, по которому она скучала.

Смешно. Но если ты хочешь пойти, мы можем пойти на этой неделе после постановки. Как насчет среды?

Харви определенно не ожидал этого, и широкая улыбка появилась на его лице, когда он вошел в ее ванную, чтобы принять столь необходимый холодный душ.