Нетрудно представить, как на это отреагировала команда. Только что они чувствовали, что их используют, что их не ценят, несмотря на завоеванные трофеи. И вдруг приходит новый тренер, и все меняется. Венгер нашел быстрый способ добиться расположения игроков. Благодаря аттракциону неслыханной щедрости некоторые игроки смогли подписать такие контракты, о которых и мечтать не могли. Денниса Бергкампа и Тони Адамса вызвали, чтобы заключить новые соглашения после того, как все остальные игроки уже получили свое. Но, как только стало известно, что два самых высокооплачиваемых – и, вероятно, самых значимых – игрока получили прибавку, делегация футболистов вновь отправилась к Венгеру добиваться новой прибавки уже для себя, чтобы не отстать от своих партнеров.
«Контракты, по-моему, переписали очень быстро, – вспоминает Найджел Винтерберн. – Стоит признать, что уже при Брюсе Райохе ситуация поменялась радикально. Однако Брюс проработал всего год, и мы не могли знать, сохранится ли тенденция. Арсен же очень быстро сообразил, что зарплаты не соответствуют командным притязаниям. И все скоро изменилось. Ведь всегда повторяется одно и то же. Не знаю, как было на самом деле, но мне всегда казалось, что игроков делили на три категории – A, B и С. Арсен старался, чтобы разрыв между этими категориями оставался реалистичным.
С игроками постарше – со мной, Ли Диксоном и Стивом Болдом – заключали одногодичные контракты. Мы договорились, что он будет сообщать нам в феврале, продлевают ли с нами соглашения. Мы крепко верили в то, что в такой команде точно будем играть, что в феврале команда будет бороться за чемпионство или кубок, а следовательно, на этом этапе ты вряд ли услышишь, что контракт с тобой не хотят продлить…
Он был человеком слова. Помню, он позвал нас и вручил нам новые контракты. Арсен сказал, что хотел поднять нам зарплаты, чтобы не было такого заметного разрыва между нами и топ-игроками вроде Тони Адамса, Патрика Виейра, Денниса Бергкампа… Но спустя неделю приходит Тони и говорит: «Я подписал новый контракт». Болди, я и Ли поняли, что все вернулось на круги своя.
Я сказал остальным парням: «Что, мне пойти с ним поговорить?» И я пошел и сказал: «Я очень рад новому контракту, можете не сомневаться. Но вы ведь подняли зарплаты остальным игрокам. И получается, что ничего не изменилось». Он ответил: «Предоставь это мне». «Облом», – объяснил я после этого разговора Ли и Болди. Но прошло два дня, пришел Арсен и сообщил, что ему нужно все утрясти с лигой, но он обещает, что в конце сезона нам поднимут зарплату ровно на столько же, на сколько подняли неделю назад. Впрочем, он сказал, что это будет единовременная выплата.
Это было совершенно невероятно. Я раньше ни с чем подобным не сталкивался. Я поверил ему, ведь он был человеком слова. У нас не было никакой письменной договоренности. Действовали контракты, подписанные за неделю до этого разговора. Но наступил май, а может, уже и июнь, и мы вместе с оговоренной зарплатой получили дополнительные деньги, а вместе с ними и документальное подтверждение, что все одобрено лигой. Это было просто потрясающе. Арсену можно было верить на слово, это точно. Думаю, это очень помогало ему сохранять единство внутри команды и между игроками».
Существует мнение, что Венгер очень осторожно тратит деньги на трансферы. При этом он заботится об игроках и стремится их вознаградить. По его мнению, если он не оставляет без внимания финансовые интересы игроков, то и они не дадут его в обиду. «Благодаря ему игроки получали отличные контракты, с ними заключали новые договоры, а действующие продлевались, – вспоминает бывший нападающий «Арсенала» Джон Хартсон. – Игроки получают больше денег, но при этом они делают ту работу, которую им поручает Арсен. Они выиграли для него титулы. Они были ему верны. Они вознаградили его за веру в них. И сам Арсен верен своим игрокам. Это чувство взаимно. Арсен награждает их за это. Это очень значимая часть его философии».
Венгер как-то на пресс-конференции сравнил свою философию с «социалистической моделью», что вызвало смех у некоторых журналистов. Футболисты-миллионеры не очень отождествляются с социалистическими принципами. Однако суть в том, что Венгер добивался единых зарплатных рамок для всех игроков команды, чтобы в раздевалке не было обид между футболистами. Если одному игроку платят в десять раз больше, чем остальным, то из-за этого, говорил Венгер, возникают трения, а командный дух разрушается.
«Мы хорошо платим. Мы очень хорошо платим, – говорил Венгер. – Я всю жизнь добивался того, чтобы людям, которые на нас работают, хорошо платили. Верю в то, что это достижимо – достаточно желания. Но зарплата должна быть обоснованной. Любой другой игрок должен понимать, почему его коллега столько получает, и принимать это. Исключения бывают. Но и в этих случаях речь не идет о заоблачных суммах. Если хотите добиваться результата, эти правила необходимо уважать. Не знаю, как это работает в других клубах. Но и здесь не я все решаю. Я действую вместе с советом директоров. Если мы собираемся зайти далеко, мне необходимо получить одобрение совета. Впрочем, у нас в большей степени социалистическая модель».
Венгер интересуется политикой. Однако, по его мнению, общество не может жить ни по законам коммунизма, ни по законам капитализма, а футбол и подавно. Как бы то ни было, Венгер оправдывает высокие зарплаты тем, что «исключительный талант» должен быть вознагражден. Возможно, говоря об этом, он вспоминает о своей зарплате. Она всегда была одной из самых высоких в Премьер-лиге.
«В политике я за эффективность. Экономическую в первую очередь. До 1980-х мир делился на две части – на коммунистов и капиталистов. Коммунистическая модель в экономике не работает. Все мы в этом убедились. Но в современном мире и капиталистическая модель довольно неустойчива. Нельзя игнорировать частные интересы. Однако мне кажется, что мир понемногу меняется. Последние 30 лет на Западе распределялось слишком мало денег. Значит, если рассуждать политически, следующий шаг будет заключаться в том, что все станут зарабатывать много денег».
Винтерберн ценил хорошее отношение. В то же время, по его мнению, команду подчас ослабляла верность Венгера отдельным игрокам и данным обещаниям:
«Я ушел в 2000 году. Перед этим мне предложили новый контракт. Я был в офисе Дэвида Дина и говорил там с Арсеном. В декабре я остался вне заявки. Прошла неделя-другая, и Арсен сказал мне: «Понимаю, ты не рад, ты всю свою карьеру играл каждую неделю. Но я хочу, чтобы ты остался в команде». Я остался до конца сезона. Я осознал, что играю немного хуже, чем прежде. У меня было два выхода: из клуба или из футбола.
Я думал о том, чтобы остаться еще на год. Но я понимал, что играю раз в четыре-пять недель, и это мне не очень подходит. Мне хотелось играть на пределе моих сил, и я сказал об этом Арсену. Мы обсуждали мое будущее с Дэвидом Дином. Дэвид даже предложил мне контракт, и я получал бы большую зарплату, чем у меня была. Но я сказал Дэвиду, что дело не в деньгах. Я хотел еще поиграть в футбол. Когда я покидал офис, Венгер обнял меня за плечо и сказал: «Не волнуйся. Я позабочусь о том, чтобы ты еще поиграл».
Знаю, он поступал так не только со мной. Рэю Парлору он помог перейти в «Мидлсбро». То же самое было с Томасом Фермаленом летом 2014 года, и Арсена за это критиковали. Не дашь игрокам уйти – погубишь их карьеры. Игрок может попадать в заявку и не попадать, и кого-то это устраивает, но таким футболистам, как Фермален, нужно играть регулярно. У него было немало травм. Он не попадал в состав. И из-за этого он так и не вернулся на тот уровень игры, который демонстрировал, когда приехал.
Венгер не стал бороться за игрока. Он человек слова. Если он обещал кого-то отпустить, то обычно он так и делает… Его часто полощут за то, что он пускает все на самотек. Но, думаю, он чувствует, что он в долгу перед игроками, которые выступали за клуб, отдавали все силы ради него, были ему, Арсену, верны».
