На короткое время душегубы затаились, по всему видно, соображая своими куриными мозгами, что сегодня такое могло произойти: вроде бы жили себе, не тужили и вдруг эти непредсказуемые угрозы.

– Варёный, – угрюмо сказал Палач, – я что-то не въехал, ну-ка выйди, посмотри, кому это там неймётся.

Варёный с кривой ухмылкой поднялся, бросив карты на стол, подошёл к двери и дёрнул за ручку.

– Не понял, – процедил он сквозь зубы, когда дверь не поддалась. Опять несколько раз дёрнул, потом обернулся к своему напарнику. – Слышь, Палач, по ходу нас заперли.

– Чего ты гонишь, – не поверил ему Палач, подошёл и тоже дёрнул за ручку.

Варёный вопросительно уставился в его лицо, которое исказила злобная гримаса.

– Чего зенки пялишь? – тотчас придрался к нему Палач. – Не знаешь, что делать надо?

– А что тут сделаешь? – развёл руками недалёкий Варёный.

Услышав за стеной звонкие ребячьи голоса, Палач в два шага подошёл к окну и поглядел на улицу. Увидев, что какие-то незнакомые мальчишки самовольно открывают клетки и выпускают всех зверей на волю, он пришёл в бешенство.

– Урою! – не своим голосом заревел Палач, подскочил к двери и со всей дури шарахнул в неё ногой.

Входная дверь, которая была сделана из толстых досок, к тому же обитая металлическими листами, лишь слегка сотряслась. Понятное дело, что это обстоятельство ещё больше разъярило Палача, и он продолжал долбить и долбить в неё ногами.

Подстёгиваемые доносившимся из вагончика грохотом, ребята с удвоённой или даже с утроённой скоростью перемещались между клетками, распахивая дверцы направо и налево.

– Пацаны, давайте скорее! – на бегу кричал во всё горло Витька. – Эти придурки дверь вышибают!

Между тем Люське надоело неотлучно находиться при велосипедах, будто она какая-нибудь крепостная раба, и привязана к ним навеки. Тем более прошло довольно много времени, а никаких сведений от мальчишек не поступало, – она даже не знает, что там на самом деле происходит. А это, согласитесь, не очень приятно и действует на нервную систему, будь здоров. Может ведь случиться так, что мальчишки выпустили всех пойманных зверей, а то может и наоборот, их самих поймали и посадили под арест в клетки, которые периодически освобождаются по причине гибели зверей. Тогда без её участия точно никак не обойтись.

Размышляя таким образом, Люська и надумала перепрятать велосипеды: с одной стороны она разузнает, что случилось с ребятами, а с другой стороны сама поучаствует в освобождении бедных зверушек из плена.

Люська по одному перекатила велосипеды в овражек, который находился неподалёку, закидала их ветками для маскировки и скорым шагом направилась в ту сторону, где скрылись мальчишки.

Выпущенные на свободу животные вначале не поверили в своё счастье, а когда до них дошло, что они могут бежать на все четыре стороны, так чиканули, что только их и видели.

Варёный, который с нервным напряжением глядел в окно, вдруг завопил, будто-то ужаленный осой, а, скорее всего даже змеёй – такой у него был противный голос.

– Палач, звери разбегаются! Трындец нашему бизнесу!

Палач и сам догадывался, что дела обстоят скверно, а с каждой упущенной минутой, будут обстоять ещё хуже. Потому что прочная дверь может выдержать осаду целого войска, а не какие-то там удары ногами. Тем более что он уже успел осушить одну ногу и теперь заметно прихрамывал. Палач подлетел к окну, оттолкнул Варёного и со зверским выражением на лице (которое, если честно рассудить, и лицом-то назвать язык не поворачивается), уставился на пустые клетки и на своих недавних пленников, убегавших к лесу.

В это время Витька, Пельмень и Вовчик находились в вольере с медведем, не решаясь к нему подступиться.

– Мишка, Мишенька, – уговаривал его Витька, медленными шажками приближаясь. – Хорошенький Мишка. Добрый Мишка.

– Мы не для того сюда пришли, чтоб над тобой издеваться, – объяснил Пельмень. – А наоборот, чтоб освободить.

– Мы люди миролюбивые, – тонким голоском увещевал стоявшего на задних лапах огромного медведя маленький и сухощавый Вовчик. – И желаем тебе только добра.

Витька между тем подобрался к медведю совсем близко, присел на корточки и с опаской протянул руку к металлическому браслету на его ноге.

– Мишенька, – бормотал Витька, искоса взглядывая снизу вверх на медвежью тушу, которая хоть и выглядела сильно исхудавшей, но всё равно представляла для него реальную опасность. Потому как это был настоящий медведь, а не плюшевый.

Медведь оказался действительно умным, а не дуралеем каким-нибудь: как будто поняв Витькины намерения, опустился на все четыре лапы и протянул ему заднюю, чтоб мальчишке было удобнее расстегнуть браслет.

Сидя на корточках, Витька попробовал вручную открутить гайки, но они оказались настолько сильно затянуты, что даже и пытаться было нечего. Тогда Витька хотел разорвать цепь руками, что, понятное дело, тоже не увенчалось успехом.

– Колюнь, – обернувшись к Пельменю, быстро сказал Витька, – тут твоя помощь требуется.

Не сводя настороженных глаз с медведя, Пельмень присел рядом с Витькой на корточки, взял цепь двумя руками, набрал воздуха и стал тянуть в разные стороны. Скоро его толстощёкое лицо стало красным, как кирпич, а звено цепи даже на миллиметр не разжалось. Тут уж поделать было ничего нельзя: Пельмень чай не Поддубный и даже не Жаботинский. Хотя, наверное, весом будет больше, чем они вдвоём весят.

– Труба дело, – расписался в собственном бессилии Пельмень. – Здесь по-хорошему требуется зубило.

Тут с бледными дрожащими губами подскочил Вовчик, молча оттолкнул сидящих на корточках товарищей, наступил ногой на цепь и принялся изо всех сил её тянуть, видно, надеясь справиться самостоятельно.

В другое время его безумный поступок вызвал бы смех, но только не в этот момент.

– Железяка какая-нибудь нужна, – справедливо рассудил Витька, глядя на Вовчиковы напрасные потуги.

– Я лом видел, – вспомнил Пельмень, подскочил, будто сидел на пружинах и понёсся куда-то в конец станции, на бегу крича: – Никуда не уходите, ждите меня!

Палач, видно, ещё не привык, что в его хозяйстве распоряжаются посторонние.

– Гадом буду! – страшно зарычал он. – Я это так не оставлю! Зуб даю!

В подтверждение своих слов Палач метнулся на другой конец вагончика, сорвал ружьё со стены, и выстрелил в то место на двери, где по его расчётам находилась заложка со шкворнем.

Пельмень, который уже возвращался с ломом в руках, быстро пригнулся и принялся петлять, как заяц, разумно рассудив, что так труднее будет в него прицелиться.

Тотчас образовавшаяся в двери огромная пробоина, однако, взвинченного Палача не остановила, и он ещё несколько раз выстрелил.

– Пацаны, – заполошно закричал Пельмень, подбегая, – нас обстреливают!

– Знаем, – коротко ответил Витька, вырвал у него лом и просунул между звеньями цепи. – Помогайте!

Мальчишки уцепились за лом и почти на нём повисли. Неподдающийся до этого металл, начал медленно миллиметр за миллиметром разжиматься.

Палач произвёл ещё один выстрел – контрольный, и дверь окончательно слетела с петель, будто на самом деле была сделана из непрочного материала. Следом за дверью наружу вылетел Палач с ружьём в руках и Варёный, который уже успел прихватить с собой кухонный нож.

– Где! Кто? – заорал Варёный, размахивая в разные стороны ножом.

– Пацаны, быстрее! – завопил Вовчик, глядя себе за спину. – Они бегут сюда.

Мальчишки поднатужились, и цепь заметно раздвинулась.

– Всё равно не успеем, – переживал Пельмень, навалившись животом на лом и дрыгая ногами.

Витька, который то и дело оборачивался на приближавшихся к ним Палача и Варёного, оценивая сложившуюся обстановку, от бессилия заскрипел зубами.

– А ну отошли все от медведя! – дико заревел Палач. – Урою!

Медведь, как только услышал неподалёку от себя ненавистный голос, испуганно рванулся в сторону. Этого оказалось достаточным, чтобы цепь не выдержала и порвалась.