Свадьбу Ахмета и его русской невесты гуляли по «традиции отцов» с использованием кавказских традиций вообще и лезгин в частности, с привлечением лезгинских обрядов и с обязательным исполнением строгих религиозных предписаний. Невеста Ильмира была мусульманкой, но не лезгинкой; она продолжала оставаться русской девушкой с чужбины, а поэтому домашним – и особенно старейшинам – было не столько важно, сколько интересно узнать, какую невесту привез себе Ахмет с той самой чужбины: честную или порченую. Как чужеземка, она, наверное, может быть какой угодно, но как мусульманка обязана была быть целомудренной. Если она окажется таковой – честь ей и хвала, но если вдруг порченая – это позор для Ахмета и всей семьи. В данном случае была важна исламская мораль с ее предрассудками, а не происхождение невесты со свободной моралью. Казалось бы: какой позор может быть семье, если чужеземка оказалась порочной? Она ведь не лезгинка и даже не кавказская девушка… Да! Но она теперь мусульманка, порочная мусульманская невеста, бесчестная и бессовестная, а они ввели ее свой дом и в свою семью. Ахмета и самого беспокоил этот вопрос…

Молодоженам приготовили отдельную брачную постель, застеленную белоснежной простыней. И в первую брачную ночь Ахмет смог, наконец, убедиться, что его жена невинна и честна. Но… крови не было! Простыня оставалась чистой, как и раньше.

Не будь Ахмет единственным свидетелем честности Ильмиры, он бы, наверное, взвыл в дикой досаде: столько времени и усилий потрачено, и все напрасно! Но муж-кавказец ни в чем не мог упрекнуть жену-белоруску, потому как только что он с трудом забрал ее невинность. А дабы было что показать ожидающим, Ахмет осторожно порезал себе палец и своей кровью запятнал простыню. После этого, оставив измученную Ильмиру отдыхать на кровати, он вынес простыню на обозрение.

Ильмира лежала и боялась пошевелиться. Боялась новой боли, крови, слез, но слышала обрадованные возгласы за дверью. И в этот момент она вдруг ощутила себя страшно униженной… Да, по сути, вся эта картина действительно оскорбительна…

Зато мечта ее недавнего детства сбылась: обожаемый Ахмет все-таки стал ее первым мужчиной.

Тогда же ей подумалось: а зачем Ахмет мучил ее столько времени? Ведь кровь на простыне все равно его, а поэтому он мог бы сразу порезать себе палец и не нужно было терзать ее. Растерзал бы потом как-нибудь… Только потом, когда Ильмира задаст ему такой вопрос, он ответит:

– Если бы ты вдруг не была девственницей, я бы не стал мараться сам и оправдывать тебя. Я ведь предупреждал тебя, что для меня это очень важно…

Так началась жизнь Ильмиры Рахмедовой в горах Дагестана. Скоро она поняла, куда попала. Аул Рахмедовых представлял собой глухое горное селение, находившееся за несколько десятков километров от ближайшего города Дербента. Ислам был здесь образом жизни. Здесь господствовал строжайший адат1, который действует в силу привычки и в глухих, отдаленных горных селениях его влияние особенно сильно. Очень сильны были здесь консервативные устои ислама, высокой была обрядность по мусульманскому культу. Подавляющее большинство семей здесь были большими, жили родовыми сообществами и чтили культ предков. Жизнь и быт таких семей, в том числе и Рахмедовых, держалась на авторитете старейшин и аксакалов, которые в нравственном сознании сохраняли религиозные предрассудки и обычаи, характерные для времен их юности, а по сути, для далекого прошлого лезгин. Старейшины были приверженцами старой морали и шариата, поэтому воспитание потомков было преимущественно консервативным, основанное на религиозных положениях, запретах и предписаниях. По этой причине и в образе жизни людей всего аула сохранялись те нравственные нормы, обычаи и традиции, которые восходят к эпохе патриархально-родовых отношений и претерпевшие существенные изменения после Октябрьской революции, во многом разрушившей устоявшиеся стереотипы.

Через двенадцать лет у Ильмиры уже было четверо детей – две девочки и мальчик, сейчас она ожидала пятого. За эти годы она успела тысячу раз пожалеть, что вышла замуж за иноверца: женщина у мусульман – это только мать и хозяйка. Муж никогда не поможет ей выбить ковер, никогда не сходит в магазин, не поможет с ребенком. Муж зарабатывает деньги. Собственно, работать может и женщина – это ей позволительно, но у нее, как правило, не возникает такой необходимости. Ильмира вышла замуж, закончив школу, но больше она ничего за своей душой не имела. Вся ее специальность была домохозяйка, вся работа – дети и кухня. Ее дети были разного возраста, но старшие сын и дочь росли ребятами самостоятельными, а вот вторая дочка, шестилетняя Гульнара, росла неспокойной, трусливой девочкой. Она требовала к себе повышенного внимания и была очень привязана к матери, следовала за ней буквально по пятам. Но Ильмире было тяжело уделять ей постоянное внимание в своем положении – был большой живот. Обделенная Гульнара начинала вредничать и капризничать. Сил у Ильмиры не было уже никаких, а предстояло еще приготовить Ахмету ужин и убраться в доме. Помочь ей во всем этом тоже было некому.

Правда, надо отдать Ахмету должное, он никогда не поднимал на Ильмиру руку – в семье Рахмедовых это категорически запрещено и считается позором для мужчины, при этом муж имел полное право наказывать жену за непокорность. Однако и Ильмира теперь была мусульманкой, а значит, должна свято соблюдать заповеди Магомета. И если пророк сказал – «так нельзя, терпи», значит, нельзя и надо терпеть. В противном случае ты отступаешь от религии и тебя можно за это покарать.

С годами Ильмира поняла, что на самом деле она Ахмета никогда не любила, а чувство, которое испытывала к нему пятнадцать лет назад, была вовсе не любовь, а влюбленность или даже скорее увлечение. Возрастное. Разве могла она полюбить в пятнадцать лет, да еще от чистого сердца? Зато она сумела влюбить Ахмета в себя, ради него приняла иную веру, во многом дикую, но ту, которую выбрала сама. Ту веру, которая связывает женщине руки… И много раз уже она задавала себе вопрос: а оно ей надо было?

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Журналист

Дагестан – республика, половину населения которой составляет горское население, а вторую половину – сельское. Сельское занимает горные и равнинные районы. Лезгины проживают на юго-востоке республики, условно делятся на «северных» и «южных»; территория, занимаемая лезгинами, делится на предгорную и горную. Климат в горах более прохладный, чем на равнине, но летом нередко бывают и засухи. Город Дербент расположен на побережье Каспийского моря, в южной части страны.

В горах лезгинские селения обычно расположены на склонах. Здешняя местность – горная, дома стоят на склоне гор, и крыша одного дома является стеной или площадкой другого – одно здание стоит над другим. Улочки здесь тесные. Ильмира Рахмедова выходит из дома, похожем на хибару, в руках несет таз с бельем, чтобы развешать его во дворе.

В то же время к аулу подъехала машина телевидения – канала «ТСН». Из кабины высадились два человека и еще третьего сняли с кузова. Это были журналисты, прибывшие в Дагестан в рабочую командировку: репортер, оператор и водитель. Погода в этих местах обычно стоит прекрасная, поэтому телевизионщики выбрали подходящее место и разбили палаточный лагерь из трех палаток. Лагерь этот был хорошо виден в поле зрения Ильмиры.

Журналист сразу заинтересовал Ильмиру, но почему – Ильмира не могла ни понять, ни объяснить. А потом она каждый день выходила к месту парковки телевизионщиков в надежде увидеть журналиста. Зачем ей это надо было, Ильмира опять же объяснить не могла.

«О аллах, я ведь мусульманка, – упрекала она себя, – мне нельзя смотреть на другого мужчину. Если об этом узнают дома… о, аллах, тогда я пропала!»

– Мама, мама! – ее мысли были прерваны детскими криками. Трое ее детей неожиданно сбежались со всех сторон и обступили ее гурточком. Ильмира расцеловала детей и пошла вместе с ними в дом.