– Интервью никакого не будет, – честно призналась она, сохраняя непоколебимое равнодушие к его ответу. – Я вам все наврала, я все придумала: я никакая не журналистка, а школьница. Я просто хотела поближе с вами познакомиться: я никогда не видела таких людей, как вы. Так что извините: это был спортивный интерес.

– А не хотите как-нибудь еще раз встретиться – просто так, для общего развития?

– Вы предлагаете встретиться? – Ильмира не поверила своим ушам.

– Да. Мне хочется вас увидеть. И на вашем месте я бы согласился, чтобы заслужить мое прощение.

– Хорошо, давайте. Говорите, когда и где?

– Знаете, я сегодня свободен. Давайте через час возле вашей школы.

У Ильмиры оставался ровно час времени, чтобы привести себя в порядок и хорошо одеться. Пришла она вовремя, потому что не привыкла опаздывать. Ахмет уже был на месте и прогуливался по школьному двору с цветком в руках.

– Здравствуйте! – крикнула Ильмира, подходя к нему ближе.

– Салям алейкум! – отозвался Ахмет. – Добрый день. Это вам от меня знак внимания.

– Спасибо. Вы хорошо изучили порядки нашего народа, на свидание пришли не с пустыми руками. Но давайте сразу к делу… – Ильмира стеснялась Ахмета и не очень хотела находиться в его обществе. – Зачем вы вытащили меня сюда, когда я призналась, что интервью с вами выдумала? Разве вам хочется говорить с обманщицей?

– Я уже это делал и нисколько о том не жалею. Думаешь, я поверил тебе, когда ты меня поймала около подъезда? Конечно, нет! Я догадался уже тогда, что никакая ты не журналистка. По тебе видно, что ты ребенок.

– Зачем же тогда уделили мне время? Почему не послали меня куда подальше?

– Зачем тебя куда-то посылать? Я мужчина, я воспитанный человек и не буду ругаться с женщиной. Я приучен женщину уважать.

– Так уж и уважать? – усомнилась Ильмира. – Неужели кавказцы уважают женщин?

– Все зависит от народа и воспитания. А еще много зависит и от самого человека. Почему, ты думаешь, я долгое время говорил тебе «вы», хотя ты мне в дочки годишься? Именно потому и говорил, что вел себя вежливо.

– Значит, если я вас правильно поняла, вы не собирались меня насиловать тогда у себя дома?

Ахмет засмеялся:

– Нет, конечно! Насиловать я тебя не думал, но желание вступить с тобой в связь у меня возникло. И когда оно возникло, я поторопился тебя выпроводить, чтобы не сорваться. Иначе что ж это за гостеприимство такое получается? Отец насилует свою дочь! Большего позора и стыда и придумать нельзя.

– Вы умеете не владеть собой?

– Просто ты меня с ума свела. Впредь, пожалуйста, если вдруг придется, не стоит для меня стараться так хорошо выглядеть. Мне больше по душе ты естественная. Оставайся самой собой. Ценю твои старания в последний раз.

– Почему же вы меня все-таки не изнасиловали, если хотели?

– А ты бы согласилась?

– Не знаю. Это неприличный вопрос.

– Тогда я понял, что ты не доступная, – может, я ошибся?

– Ахмет, не об этом сейчас разговор! Я просто хочу понять, что вы за человек, потому что узнала я о вас многое, а кто вы такой, так и не поняла. Наше общество вообще видит в кавказцах потенциальных насильников, которые охотятся на наших женщин, и когда видишь, что это не так, становится странно. Уж простите, но не мной оно придумано. Я вообще кавказцев видела только в телевизоре, что я могу думать?

– Тебе за красоту можно простить все. Но еще раз повторюсь: ты мне в дочки годишься, какой стыд тебя насиловать!

– Ахмет, давайте присядем на скамейку.

Сидя рядом с ним, Ильмира нечаянно прислонилась к его плечу. И почувствовала какую-то уверенность, какую-то защищенность. Ей показалось, что если бы сейчас к ней пристали хулиганы, Ахмет бы не дал ее в обиду.

– Ахмет, вам интересно со мной?

– Почему ты спрашиваешь?

– Ну все-таки… У нас огромная разница в возрасте, что у нас может быть общего?

– Ничего: я умею с детьми обращаться.

– Скажите, вы меня долго собираетесь держать возле себя? Я домой хочу.

– А я не хочу тебя отпускать: мне понравилось быть рядом с тобой. Я никогда так близко не находился с русской девушкой. Мне приятно, что ты обратила на меня внимание. Честно скажу: я в вашем городе почти год и я пытался познакомиться с девушками, но мне не везло. Они меня как будто избегали или боялись. Неужели потому, что считали меня за насильника? Это очень обидно.

– Меня с вами, наверно, роднит мое необычное имя.

– Может быть, не знаю.

– Я вам скажу, почему наши девушки вас обходят стороной.

– Почему?

– Потому что вы наших девушек заставляете принимать вашу веру. Не обижайтесь, но я такое слышала: если русская выходит замуж за мусульманина, она принимает ислам.

– Это только в том случае, если мусульманин намерен увезти ее на свою родину. Если они останутся жить здесь, ей совсем не обязательно принимать ислам.

– Но на вас это не написано…Слушайте, вы же мне говорили, что у вас с невестами не встречаются, а сами сейчас сидите рядом со мной? Хоть я вам и не невеста, но все же…

– Мы не в Дагестане, – объяснил Ахмет. – Здесь меня никто не видит, а я не нарушаю никакого порядка…

Они встречались еще несколько раз, но редко. Ахмет не считал Ильмиру своей девушкой – она была для него просто хорошей, неожиданной знакомой; к тому же у него был реальный шанс угодить под статью за совращение лица, не достигшего половой зрелости, хотя дальше безобидных встреч дело не шло. Встречались обычно на улице. Ахмет всегда красиво ухаживал, угощал Ильмиру мороженым, но никогда не приглашал к себе домой – и не только потому, что там были родители. Никаких планов на будущее они оба не строили и даже не видели продолжения в своих встречах. Но Ильмире нравился Ахмет, иногда ей казалось, что она его любит. Все ее мысли были только об Ахмете, дома его имя не сходило с языка Ильмиры. Мама за нее больше тревожилась, чем разделяла ее чувства: все-таки парень из чужих и отчасти диких краев. Ильмира же была им словно одурманена. При этом она его по-прежнему стеснялась и ей трудно было перейти с ним на «ты». Постепенно их свидания выстроились в отношения. Раз как-то Ильмира призналась Ахмету в том, что она – модель. Это известие привело Ахмета в ярость.

– Как тебе не стыдно выставлять напоказ свое тело? Как ты позволяешь посторонним мужикам глазеть на него? Где твой стыд? А потом будешь убеждать меня, что ты не доступная и целомудренная? Целомудренная девушка так себя не ведет!

– Не понимаю твоей реакции, – недоумевала Ильмира. – По-моему, я тебе никто – ты что, ревнуешь?

– Я не ревную – я против!

– А какое твое дело? Я не твоя собственность – делаю, что хочу. Родители не запрещают – это главное.

– Ильмира, а ты бы могла оставить это занятие ради меня?

– Зачем?

– Так просто. Я из интереса спрашиваю…

– Да я сама скоро брошу это дело: оно мне совсем не нравится.

– А ради меня бы сделала?

– Ради любимого человека я бы сделала, наверно, все. Но я тебя не люблю.

– Да, конечно, – побежденно умолк Ахмет.

– Скажи, Ахмет, а что бы ты сделал, если б я тебя бросила? Просто взяла однажды и сообщила, что встретила другого…

– Ничего, – равнодушно ответил он. – Пока ты мне не принадлежишь и нас ничего не связывает.

Отношения возникли сами собой, постепенно и продолжались медленно, но верно уже целый год. К тому времени Ильмире уже исполнилось шестнадцать и она, наконец, достигла возраста половой зрелости. Для Ахмета это ничего не значило, но однажды, сидя рядом с Ильмирой на скамейке, он умышленно коснулся ее груди. Ильмира почувствовала его касания, движения его пальцев, но промолчала: ей понравилось.

– Извини, – сказал он после, – я нечаянно.

– Так лапал – и нечаянно? – не поверила Ильмира.

– Я больше не буду, – виновато пообещал он.

А она была бы не против – наоборот, ей было очень приятно, что «этот чурка», как она его часто называла, шарит у нее именно «там», по ее телу в те минуты пробежала волна легкой дрожи. Ахмет же почувствовал невероятное облегчение: наконец-то ему удалось потрогать этот соблазн, дразнивший его уже год. Но больше он действительно не трогал Ильмиру.