Мать постаралась выполнить наказы специалиста. С бабушкой было сложнее, но Галина Викторовна в ультимативной форме потребовала соблюдения моратория: «Или мы прекращаем все разговоры за или против Бога, или мы прекращаем твои визиты к нам». Ефросинья Степановна скрепя сердце согласилась. Она утешалась тем, что успела крестить Антона и снабдила его Библией.

Какое-то время Антон перестал размышлять на подобные темы. Он окончил юридический факультет местного университета и приступил к адвокатской практике. К тому времени, когда в его жизни появилась Даша, Антон уже год специализировался по трудовым спорам. По его настоянию девушка поступила в юридический колледж и стала помогать ему уже более профессионально. Стараясь выявить нарушения прав работников, Антон внедрял на предприятия, с которыми намеревались судиться его клиенты, свою помощницу. Даша устраивалась на работу официанткой, уборщицей или секретаршей и собирала досье на работодателей. Затем эти сведения Антон использовал в суде. Через некоторое время сработало сарафанное радио, и Дашу под разными предлогами перестали брать на работу. Несколько раз девушке угрожали физической расправой. Без помощи Даши Антон стал работать не столь эффективно. Тогда он переключился на клиентов, которые обращались в Страсбург, в Европейский суд по правам человека. Неплохо зная английский язык, Антон скоро набил руку на составлении заявлений в ЕСПЧ. Таким образом, ему удалось выиграть несколько дел. На полученные гонорары он приодел свою помощницу, купил девушке (за два года она сильно вытянулась) два деловых костюма, пару модных туфель и добротные зимние сапоги. Но больше всего Даше пришлось по душе скромное золотое колечко с крошечным бриллиантиком. До сих пор ей никто не дарил драгоценностей.

Однако успехи на адвокатском поприще не пошли Антону на пользу. У молодого человека стремительно развивалась настоящая мания величия, на почве которой он основательно испортил отношения с лидером адвокатского сообщества их города Давидом Моисеевичем Шварцем. Встречаясь с одним серьёзным клиентом, Антон позволил себе неудачную шутку на еврейскую тему. Об этом донесли Шварцу, и через некоторое время был дан ход делу о нарушении адвокатской этики. Методы Антона по внедрению в стан будущих ответчиков «разведчицы» задним числом были признаны неэтичными. Антона исключили из областной коллегии адвокатов, и его дела резко пошли на спад. И в этот непростой для него период молодой адвокат попал под влияние сектантов.

Как он оказался в молельном доме, находившемся в незаметном тихом переулке неподалёку от его офиса, Антон впоследствии вспомнить не мог. Но атмосфера религиозных обрядов подействовала на него умиротворяющее, и он раз за разом стал наведываться в молельню. Там его привечали добрым словом, там он отводил душу в молитвах и песнопениях, обладающих очевидно гипнотическими свойствами. Всё бы ничего, но приобщение Антона к религии странным образом повлияло на его сексуальное поведение. Даша это почувствовала не сразу. Её слегка удивило стремление Антона кусаться. Сначала были лёгкие, игривые захваты зубами нежных складочек на Дашином животике. Потом укусы стали по-настоящему агрессивными и болезненными. Даше даже пришлось пару раз повязывать шарф, чтобы клиенты не были шокированы следами на её шее. Дело кончилось тем, что Даша не вытерпела и во время очередной любовной игры просто скинула с себя Антона.

– Ты что, не понимаешь, мне больно, мне это не нравится!

Антон, стоя на четвереньках, с изумлением смотрел на девушку. За три года совместной жизни она впервые осмелилась ему противоречить. «Валаамова ослица заговорила», – прозвучала в его голове библейская цитата.

С укусами после этого было покончено. Впрочем, Даша пожалела об этом очень скоро. Новые причуды Антона оказались ещё хуже. К анальному сексу девушка так и не привыкла. И здесь уже не помогали ни мольбы, ни слёзы. Антон вошёл во вкус, такой способ удовлетворения сексуальных потребностей настолько ему понравился, что он практически отказался от более традиционных вариантов. Подаренный насильником крем-лубрикант положение исправил не сильно. А потом наступил черёд полноценного садизма. Порки, избиения и противоестественные изнасилования стали еженедельной практикой для Антона. Даша с ужасом ждала уик-энда. Ночи с субботы на воскресенье стали для неё настоящим кошмаром. Однажды, очнувшись ранним воскресным утром, Даша пошла в ванную комнату и не узнала себя в зеркале. Левый глаз заплыл, волосы сбились в колтун, над правым ухом проглядывал здоровенный кровоподтёк.

«Он меня убьёт. Не на той неделе, так на следующей». Через несколько дней Даша ушла от Антона. Её давно звал к себе Паша, но девушка долго не решалась поменять кошмарную, но привычную жизнь на полную неизвестность.

– Как же ей не везёт в этой жизни, бедной девочке! – сокрушённо покачивая головой, произнесла Маргарита Терентьевна, проводя очередной психоэмоциональный срез.

– Что вы! Называть невезением жизнь этой барышни можно, только исходя из романтичных стандартов европейской культуры, – возразил ей Игорь Александрович. – Сравните её судьбу с судьбами десятков миллионов женщин в других частях света! С африканками, которым делают насильственное обрезание, с индийскими вдовами, которые вынуждены бросаться в костры, где сжигают тела их покойных мужей, с китайскими девочками, которых подвергают варварской операции по прекращению роста стопы, с мусульманками, которых забивают до смерти камнями за супружескую измену.

– Но ведь когда это было, – возразила секретарша.

– Кое-где с женщинами так обращаются до сих пор. Многое поменялось на этой планете, неизменным остаётся одно: практически все сообщества на Земле представляют собой диктатуру мужчин. Экономическая дискриминация – женщинам меньше платят за ту же работу. О сексуальной эксплуатации я вообще молчу.

– И что с этим можно поделать?

– С этим можно, как вы изволите говорить, «поделать» много очень питательных и ценных эмоциональных блюд.

– А с мальчиком-то что произошло? Неужели религия на человека может повлиять таким образом? Меня действительно беспокоит, почему человек так сильно изменился, притом под влиянием общности, имеющей хоть какую-то ссылку на Бога.

– Что вы, Маргарита Терентьевна, религия здесь совершенно ни при чём.

Конечно, босс знал, что ответить на любой вопрос.

– Просто в этой молельне пастор использует специальную торсионную установку, которая помогает зомбировать прихожан. А у парня психика с детства неустойчивая – вот так всё и получилось. Впрочем, для нас всё складывается самым благоприятным образом.

Так, ведя время от времени подобные беседы, они продолжали наблюдать за приготовлением блюда. Теперь на сцене появился новый персонаж.

Паша Волков, мелкий предприниматель, владелец нескольких небольших кафе, стал в своё время жертвой разведывательной деятельности Даши. Она, поработав на Пашу три недели, выявила массу нарушений трудового законодательства. Эта информация позволила Антону выиграть дело в суде и добиться восстановления незаконно уволенной кассирши. Но Паша не держал на помощницу адвоката зла. Ему понравилась эта милая, спокойная девушка. После суда он подошёл к Даше и сказал: «Надоест пахать на этого придурка – приходи ко мне. Будешь как сыр в масле кататься, такие девушки работать вообще не должны, ты себе просто цены не знаешь».

Поэтому настрадавшаяся от садистских наклонностей своего первого мужа Даша ни минуты не сомневалась, куда ей сбежать на этот раз. Она пришла в Пашино кафе. Тот, увидев, в каком она состоянии, хотел поехать к Антону и хорошенько с ним разобраться. Даша отговорила его от этой затеи: «У него тормозов нет, не стоит с ним связываться. Зачем нам это, смотреть друг на друга, как в зеркало?» Паша поиграл желваками, но спорить с девушкой не стал.

Следующие два года стали для Даши настоящим отдыхом от треволнений прежних лет. Паша слово своё сдержал. Всё это время Даша не работала. «Занимайся собой и домом», – сказал ей новый муж на ступенях ЗАГСа. На практике это означало следующее: утром она готовила завтрак (чёрный кофе и овсянка на воде), затем сорок минут проводила в ванной, заполненной до краёв душистой пеной. Потом макияж (ещё сорок минут). Поездка по магазинам на такси (два часа, за это время уборщица приводит в порядок квартиру). Обед в престижном кафе. Массаж, тренажёрный зал, маникюр – всё по мере необходимости. Вечером ужин с мужем в ресторане. Сексом Паша её почти не утомлял. Пашино либидо не шло ни в какое сравнение с аппетитами Антона. Ему хватало двух раз в месяц, а причуды у него были самые безобидные: ему нравилось употреблять супругу на капоте своей иномарки. Летом это делалось где-нибудь в укромном уголочке на природе, осенью и зимой – в тёплом гараже. «Понимаешь, Дарёнка, я как бы одновременно занимаюсь любовью со своими самыми любимыми девочками», – немного смущаясь, объяснял жене Паша. Той, впрочем, было всё равно: три минуты сопения и неуклюжих телодвижений – и всё, супружеские обязанности исполнены. Свободна на целых десять дней. Никакого сравнения с тем кошмаром, в который превратил семейный секс Антон.