Подсудимая: Нет, у меня целый набор разных ножей там лежит, шесть штук.

Прокурор: Обращаю внимание уважаемого суда, подсудимая могла контролировать свои действия до такой степени, что вспомнила, где у неё находятся ножи. Из всего набора, включающего в себя шесть режущих предметов, она выбрала самый большой и остро заточенный нож. В протоколе осмотра места преступления этот факт отмечен особо. О каком аффекте в таком случае может идти речь? Квалификация по части 1 статьи 105 у меня не вызывает ни малейших сомнений.

Рая не смогла объяснить суду, что тот самый нож был её любимым кухонным инструментом: им можно было резать любые продукты, а его рукоятка как бы сама собой ложилась в ладонь. Так что схватила его она совершенно автоматически. Наличие малолетнего ребёнка у потерпевшей не было признано судом в качестве смягчающего обстоятельства, поскольку алкоголики-родители (факт постоянных пьянок в семействе Рогачёвых со всей очевидностью подтверждали свидетельские показания соседей) положительно повлиять на воспитание дочери не могут. Ей ещё относительно повезло, государственный обвинитель пытался пришить Рае вдобавок покушение на убийство двух и более лиц, но её спасло то, что перепуганные шлюхи в один голос показали: Рая направляла свою убийственную ярость только на мужа, не обращая на них никакого внимания. Да и судья, одинокая женщина, расставшаяся с мужем по причине блудливости благоверного, не пошла навстречу пожеланиям прокуратуры. Иначе Раисе вообще светил срок лет в двенадцать.

Раиса отправилась на зону, Даша переехала к бабушке.

А дальше в судьбе Даши всё развивалось ещё более трагично.

Счастливые годы жизни с бабой Зиной пролетели для Даши незаметно. Внучка с бабушкой стали со временем настоящими подружками, несмотря на разницу в возрасте и то, что Зинаида Викентьевна была настоящей интеллигенткой, а Даша являла собой результат безалаберного воспитания безответственных родителей. Видимо, сказывалось сходство темпераментов, в чём-то похожая жизненная позиция бабушки и внучки. Обе были минималистками, для полного счастья им нужно было совсем немного: крыша над головой, самый простой житейский комфорт – горячий сладкий чай по утрам, каша с мясом на обед, печенье со сгущёнкой на ужин, интересная передача по телевизору или занятная книжка, мягкая постель. Они понимали друг друга без слов. Даша, соглашаясь с лёгким кивком бабушки в ответ на свой вопросительный взгляд, готовила по выходным блинчики с вареньем, баба Зина в нужное время переключала телевизор с непонятной передачи о проблемах образования на интересный диснеевский мультик.

Идиллию отчасти нарушали весьма скромные успехи Даши в школе. Оказалось, что девочка страдает патологической необучаемостью. Ввиду каких-то отклонений в психическом развитии Даша не могла освоить элементарных грамматических правил и сплошь и рядом делала чудовищные орфографические и синтаксические ошибки. Бабушка тяжело переживала по этому поводу, но старалась не выказывать внучке своего неудовольствия. По остальным предметам, кроме русского языка, Даша получала в целом неплохие отметки. Но хроническая дислексия делала перспективы получения Дашей приличного образования весьма проблематичными.

Размеренная спокойная Дашина жизнь закончилась внезапно. Баба Зина скончалась ранним майским утром от сердечного приступа. Даше уже исполнилось к тому времени шестнадцать лет, она готовилась к наступлению взрослой жизни, но девушка никак не могла предполагать столь резких изменений в своей судьбе. Не успели соседки организовать девятидневные поминки по Зинаиде Викентьевне, как в Дашину жизнь вернулась мать. Так совпало, что срок наказания Раисы истёк практически в одно время со смертью её матери. Право на старую квартиру Раиса каким-то образом давно потеряла, поэтому сразу после освобождения она направилась в единственное место, где ей могли предоставить жильё, – в родной город Зинаиды Викентьевны. Для Даши вроде бы ничего всерьёз не поменялось. Мать заняла кровать покойной бабушки, а Даша по-прежнему спала на небольшом раскладном диванчике, расположенном в двух шагах от кухонной двери. Но очень быстро Даша поняла, что беззаботное детство осталось в прошлом, а будущее покрыто мраком неизвестности.

Рая теперь мало напоминала славную хохотушку, заботливую и хлопотливую нянечку детского сада. Она превратилась в угрюмую бабу, мрачная ухмылка которой не предвещала окружающим ничего хорошего. За время отсидки Дашина мать потеряла несколько зубов, что не прибавляло очарования её кривой улыбке. А поскольку с такой биографией работать в детских учреждениях ей никто бы не позволил, она нашла место сторожа на близлежащей автостоянке. Получала немного, так что жили дочь с матерью впроголодь. Даша вспомнила нехитрые кулинарные уроки, которые давала ей бабушка, и готовила в основном каши: пшённую, перловую, иногда (не очень часто по причине дороговизны исходного продукта) гречневую. Хотя бы раз в неделю она старалась разнообразить их меню белковой пищей в виде куриных ножек. «Для моего растущего организма нужно здоровое питание», – вспоминая наставления бабы Зины, рассуждала Даша.

А Рая начала вести разудалую личную жизнь. Словно компенсируя нехватку мужского внимания за годы, проведённые за колючей проволокой, она начала менять любовников со скоростью двух, а то и трёх за месяц. Потом стала водить к себе мужиков целыми компаниями. До добра это, разумеется, довести не могло. Мамашины полюбовники изнасиловали Дашу на глазах у злобно ухмылявшейся Раисы. «Это тебе за отца», – тупо повторяла она, пока ошалевшие от вседозволенности кобели мяли впавшую в прострацию девушку. Что и говорить, зона дурно повлияла на психику Раисы. Она постепенно внушила себе, что во всех бедах, постигших семью Рогачёвых, виновата Даша. Это она соблазняла отца, это она спровоцировала приступ дикой ревности, свела Шуру в могилу, а Раю отправила в тюрьму.

На следующее утро Даша ушла из дома. А через несколько часов она повстречала своего первого мужа.

На этом отрезке жизни подопечной настала пора сделать первый хроно-эмоциональный анализ. Рабочее заседание вёл, как обычно, Игорь Александрович.

– Обратите внимание, Маргарита Терентьевна. Перед нами классический случай стихийного формирования мощного женского комплекса, который я бы назвал «виктимная агрессия», – обратился он к секретарше, как будто перед ним сидела полная аудитория слушателей.

Они вели беседу, попивая любимый зелёный чай из больших чашек тончайшего китайского фарфора. Игорь Александрович сделал глоток и, только сполна насладившись вкусом, продолжил изложение своей теории.

– Это эмоциональное состояние высочайшего накала. По интенсивности оно сопоставимо с самым настоящим аффектом. Только в отличие от классического аффекта это состояние очень длительное. Оно может сохраняться на высоком уровне напряжения годами. Если носитель эмоции не сгорает ментально – может последовать психический взрыв потрясающей силы. Это страстное, всепоглощающее, исступлённое чувство ненависти к мужчинам. Ко всем без исключения. Его может спровоцировать дефлорация путём изнасилования. Что и имело место в нашем случае. Посмотрим, что будет происходить с нашей героиней дальше.

Тут Игорь Александрович сделал паузу, а потом задал неожиданный вопрос:

– А не кажется ли вам, уважаемая Марго, что мы пошли по ложному следу?

– То есть? – секретарша не совсем поняла его вопрос, заданный с таким резким переходом.

– Нет, нет, ничего… Видимо, я стал слишком мнителен. Поехали дальше. Где там наши раздражители? Покажите мне их.

Она сделала очередной срез, показав начальнику, как формировались жизни и характеры тех, кто тем или иным образом должен был повлиять на героиню.

– Дитя свободной любви? Кто тебе такую ерунду сказал? Ты, внучок, по церковным понятиям самый обыкновенный несчастный ублюдок, или по-простому – выб…док. А значит, твоя мамочка свободолюбивая то самое и есть. Падшая женщина, одним словом, прости Господи. Молиться нам за неё надо, – бабушка Ефросинья Степановна презрительно нахмурила седые кустистые брови, отвечая на вопрос своего маленького внука о том, почему мама Галя иногда так непонятно его называет.