В центре кабинета находилась статуя из сгустков воздушных потоков – Маори знала, что такие бывают, но увидеть собственными глазами! Древняя магия джиннов… Мастеров, способных сотворить такое, давно нет в живых. Статуя все время была в движении, невесомые, белые с голубыми потоки перетекали один в другой, смешивались и снова разделялись. Красота!

Астор проследил за взглядом девушки и тепло улыбнулся.

– Благодарю за сообщение, эсса. Прошу вас, подождите здесь, – он указал на одно из кресел, стоящих напротив камина. – В мое отсутствие ведите себя сдержанно, однако смотреть на мои коллекции не возбраняется.

– Да, фарн.

Маори склонила голову и послушно присела на кресло.

Как только за ректором закрылась дверь, она вскочила и направилась прямо к статуе. Можно смотреть, говорит? Ну как упустить такую возможность! Маори семь лет провела в академии, обучаясь на артефактолога, и окружающие ее сейчас предметы воспринимала не иначе, как сокровища.

Стенд, над которым парила статуя, сверкал гравировкой: «Аллия Лейтис. Эра спасительницы». Чуть ниже находилась приписка более мелкими буквами: «Солнце, сокрытое метелью – отражение вечной жизни». Маори подняла брови.

– Очень интересно… – пробормотала она.

Аллию знали и почитали, именно она спасла Альсторн от раскола пять веков назад, тогда же ударили первые морозы. Однако слова неизвестного скульптора о девушке-героине были довольно странными, ведь для спасения мира ей пришлось отдать свою жизнь. Ни о какой вечности в ее печальной истории не было и речи… Хотя, возможно, изречение имело сакральный смысл?

Из размышлений Маори вырвал невнятный шепот откуда-то сбоку. Девушка развернулась на каблуках – звук исходил от витрины с драгоценными камнями. Они сверкали и манили к себе, дюжина штук лежали каждый в своем углублении, идеально повторяющем форму камня. Крест-накрест каждый из них пересекала тонкая черная цепь. Маори подошла поближе – в центре красовалась выпуклая золотистая капля размером с ладонь. По обе стороны от нее находились камни других цветов и форм, чуть поменьше. Шепот стал громче, Маори разобрала слова: «Ты… слышишь меня?»

Глаза девушки полезли на лоб. Это тоже джиннская магия?! Или что похлеще… Что ж, надо разобраться, все ради науки! Жаль, открыть хрустальную крышку не представлялось возможным – ректор, разумеется, запечатывает такие вещи охранными заклинаниями, можно даже не пытаться. Но попробовать завязать разговор показалось хорошей идеей – нечасто попадаются ищущие собеседника волшебные камни.

Маори уже открыла рот, подыскивая слова, как дверь в кабинет открылась – фарн Астор вернулся. С порога он улыбнулся:

– Ну вот и все.

Хоть и сказано это было дружелюбно, с улыбкой, но от ректора всегда веяло какой-то опасностью, что заставляло чувствовать дискомфорт всех, кто находился поблизости.

Пересилив себя, девушка улыбнулась в ответ.

– Фарну Элегиасу пока не пригодится моя помощь? Материал был в крайне нестабильном состоянии, и я думала…

– Нет, останьтесь, мне нужно обсудить с вами кое-что. Ваш наставник справится в одиночку.

Фарн Астор неторопливо прошел к столу и уселся в резное кресло. Голова раскалывалась. Очередной приступ мигрени, будь он неладен! Девчонка до сих пор не появилась в замке, а ведь с момента телепортации прошло уже почти два часа. Как раз тогда, когда академии больше всего нужна террийка, что-то пошло не так. Фарн мысленно поставил себе галочку – наподдать как следует мальчишке Рагону за несоблюдение контракта…

Не в силах сфокусировать взгляд, пальцами правой руки он сдавил виски и, глубоко вздохнув, оценивающе посмотрел на Маори. Пугается, пугается малышка… Впрочем, можно закинуть удочку, а там посмотреть, что будет дальше. Фарн задумчиво прошелся по кабинету. Лучше всего, конечно, было бы предоставить девушке обсудить все с непосредственным начальником… Тот к любому найдет подход, а уж в этом деле нельзя совершить ошибку. Астор снова взглянул на Маори.

– Дорогая моя, – миролюбиво произнес он. – Не надо так нервничать, мы с вами должны только дружить, и никак иначе. Хотите травяного чая?

Маори смотрела, как ректор засуетился над небольшим неприметным столиком возле окна, щелчком пальцев призвал из серванта пару чашек и налил в них горячую ароматную жидкость из кувшина. Сейчас он выглядел вполне обычным и добродушным человеком, если не брать в расчет исходившую от него силу. Длинная мантия цвета ночного неба, тиара ректора с россыпью самоцветов на совершенно седой голове, благородное лицо… Интересно, сколько ему сейчас?

Присев в предложенное кресло, Маори взяла чашку из рук ректора. Запах был потрясающий – явственно угадывалась зимняя вишня, какие-то пряные травы и что-то еще, неуловимо-сладкое.

Фарн удовлетворенно кивнул и уселся в кресло напротив.

– Итак, полагаю, обучение в самом разгаре. Фарн Элегиас очень хвалит вас, говорит, что вы – девушка незаурядного ума и широких взглядов. Это – именно то, что требуется в вашей профессии. Расскажите, над чем вы сейчас работаете?

Маори озадаченно уставилась на собственные колени. Он ведь только что вернулся из лаборатории и в курсе исследований! Ладно, пойдем на поводу странностей ректора…

– В данный момент мы с фарном Элегиасом исследуем материальную составляющую коллекции жезлов, найденных в пещере под горой Мадмор. Пока что работаем со стихийной ветвью. Расщепление прошло успешно, но воздушный жезл нестабилен – мы засекли защитное поле, что невозможно для материала его структуры. Когда он стабилизируется, я еще раз проведу расчеты… Нужно выяснить, что за примеси были использованы в его создании, чтобы сделать дальнейший прогноз…

Ректор понимающе покивал.

– Стало быть, работы вам прибавилось? – Он поставил чашку на стол и качнул головой. – Что ни говори, а Верховные джинны, да упокоятся их бессмертные души, знали, как создавать по-настоящему гениальные вещи. Все, что остается нам, – пытаться перенять хоть часть их мудрости и приумножить ее.

Фарн Астор поднялся и прошел по кабинету. Остановился у панорамного окна, подставив испещренное морщинами лицо холодному зимнему солнцу.

– Знаете, что говорил мой наставник, фарн Оливес, когда я только поступил к нему в ученики? – Он обернулся на Маори; та молча покачала головой. – Он говорил: «Память – самый дорогостоящий из всех материалов». Наши бесплотные отцы, создавшие мир, где нам посчастливилось жить, обладали силой, которую сложно себе вообразить. Спустя столько веков мы можем лишь гадать, что послужило причиной их внезапного исчезновения.

Фарн оторвал взгляд от окна и взглянул на девушку в упор.

– Однако крупицы джиннской магии дошли до нас в их изобретениях. Нам нужно только научиться правильно распоряжаться этой силой. И чем дольше я живу, тем больше понимаю, что одной жизни для этого катастрофически мало.

Он сделал ударение на слове «правильно». Маори нервно сглотнула. Что-то сейчас будет… К чему, интересно, он ведет? Вряд ли это простой, ни к чему не обязывающий ностальгический монолог.

– Вижу, вам пришелся по душе мой чай, – вдруг заметил фарн. Девушка опустила взгляд на почти пустую чашку и кивнула. Да, ничего себе чаек… Только печенек не хватает для поддержания задушевной беседы! – А вы знаете, как готовят этот сорт? В приготовлении чая нет ничего сложного, однако по моему личному заказу сюда добавляют особый ингредиент. – Он весело подмигнул.

Маори напряглась.

– Что же это за ингредиент?

– Щепотка живой пыльцы на одну унцию, – полушепотом заговорщицки ответил он.

Ничего себе! Маори с ужасом уставилась на ректора.

– Но… Разве общепринятые законы не распространяются на ректорат? То есть… это ведь против правил!

Маори знала, что живая пыльца – результат принудительного полного разложения какого-либо артефакта. Во всех академических учебниках по праву было четко сказано: такого рода деятельность запрещена. Артефакты в известной степени тоже живые существа, и лишать их жизни ради пыльцы (пусть и ценного ингредиента) неэтично и в корне неправильно, а уж добавлять ее в еду… Ради увеличения срока жизни? К горлу подступила тошнота.