— Значит, это водяной, — я без сил упала на диван.

— Да.

— Вот только меня смущает, как это так удачно получилось, что виноват оказался именно водяной, на которого у тебя зуб из-за того, что он убил часть твоих подданных и помог Огнеславе меня схватить.

В ответ на мой подозрительный взгляд леший широко улыбнулся и пожал плечами. Я вдруг поняла, что вряд ли когда-нибудь узнаю совсем всю правду об этой истории.

— Ну что, я перестал быть главным мировым злом? — деловито осведомился Влас.

— Не уверена, — честно призналась я. Кажется, он слегка удивился. Надеялся, что я так быстро растаю и кинусь к нему в объятия? — Ты — манипулятор, Влас. Я никак не могу тебя разгадать. Даже сейчас ты ведешь какие-то тайные игры. Мне кажется, ты не можешь по-другому.

— Это плохо?

— Проблема в том, что после всего произошедшего я никогда не смогу быть уверена в твоих словах до конца. Каждый раз буду думать: а не очередной ли это хитроумный расчет? К примеру, я наивно полагала, что мы договорились о том, что я веду расследование, а ты находишься рядом. А ты, оказывается, в этот момент просчитывал, как именно украдешь мое желание от Совета ведьм и обеспечишь себе доступ в город. Думаю, ты начал это просчитывать с того момента в моем сне, когда я сетовала на то, что ты не желаешь пожертвовать своим комфортом.

Ты делал вид, что договариваешься со мной, а сам, как обычно, вел за спиной свою игру. Как я могу верить хоть одному твоему слову? Что бы ты ни сказал, я невольно буду подвергать это сомнению. Не хочу так. Я хочу точно знать мотивы твоих поступков.

Влас рывком поднялся с кресла. Кажется, он рассердился.

— Значит, не веришь мне? Что ж. Встань.

— Что?

— Встань. Не бойся, ведь ты в любой момент можешь вышвырнуть меня отсюда.

Я с некоторым трудом выковыряла себя из дивана и замерла, боязливо косясь на лешего. Он подошел ко мне вплотную и уточнил:

— Ты ведь научилась уже взаимодействовать с деревьями?

— Да…

— Отлично. Ты можешь сделать так же со мной. Попробуй пообщаться со мной, как с деревом. Так я не смогу соврать или скрыть свои эмоции. Просто настройся на меня, и я тебе откроюсь. После этого, что бы я ни сказал, ты сразу же поймешь, правду я говорю или нет.

— Но мне… придется прикоснуться к тебе? — по-дурацки смутившись, уточнила я. Влас ухмыльнулся и одним движением стянул с себя футболку.

— Да. Лучше двумя руками.

Я положила подрагивающие ладони на мускулистую грудь. Глаза Власа еле уловимо потемнели.

— Если ты будешь на меня так смотреть, я не смогу сосредоточиться, — помявшись, предупредила я.

— Как?

— Будто хочешь съесть.

— Ну, нет, — он рассмеялся так, что я почувствовала этот негромкий смех всем телом. — Хочу, да. Только не съесть.

Я покраснела.

— Ты так соблазнительно смущаешься, — заметил он уже без улыбки.

— Почему?

— Это как вызов. Я начинаю чувствовать прямо-таки жгучее желание посмотреть, как смущение на твоем лице постепенно сменяется возбуждением. Как твои зрачки расширяются, как приоткрываются губы, как ты вскрикиваешь, не в силах сдержаться… — Его взгляд стал глубоким и гипнотизирующим. Теперь он словно опутывал меня, затягивал куда-то… еще немного, и я не смогу выбраться из этой ловушки. Точнее, не захочу.

— Влас, — с трудом сказала я. — Прошу тебя, остановись…

— Прости, — отозвался он. — Ты права. Сначала разберемся с тем, чему можно верить.

Напряжение чуть снизилось, и я вздохнула с облегчением.

— Что дальше? — спросила, стараясь не обращать внимания на то, что прикасаюсь к дьявольски привлекательному полуголому мужчине. Получалось из рук вон плохо.

— Делай то, что уже делала. Представь, что пытаешься наладить контакт с деревом.

Я послушно закрыла глаза и попыталась представить, что напротив меня раскидистый дуб. Нервно хихикнула.

— Не отвлекайся.

— Угу. Легко говорить…

Я ощущала под ладонями отнюдь не кору дерева, а горячую кожу и упругие мышцы, это здорово мешало мне сосредоточиться. А потом… внезапно все изменилось. Мир вокруг превратился в фантастическое многоцветье. Я погружалась в чужие чувства, читала их, как раскрытую книгу. Вот тонкая прослойка поверхностных эмоций — как пенка на молоке. Возбуждение, легкое волнение… это просто реакции здесь и сейчас. Не они меня интересуют. Влас добровольно открывался мне навстречу, и я, пользуясь этим, нырнула в самую глубину, туда, где спрятано все самое сокровенное. Да, здесь не было места вранью и лукавству. Я словно нырнула в солнце. Оно не обжигало, оно окутывало восхитительным теплом, от которого расслаблялась каждая клетка тела. Мне стало так хорошо… Я словно прикоснулась к источнику жизни, к энергии непрерывного созидания. Я вдруг поняла, что определяет силу лешего. Чем больше у него этой энергии, этой способности создавать, тем он мощнее. Понятно, почему Влас так силен. Пожалуй, здесь хватит силы, чтобы вырастить бесконечное количество лесов…

— А вот теперь слушай меня, — сказал Влас. Казалось, что его голос звучит отовсюду. — Слушай очень внимательно, ведь ты почувствуешь, если я солгу.

Я насторожилась, готовая к чему угодно. Он скажет что-то про расследование? Скажет, что ни в чем не виноват? Или, наоборот, признается, что работал на пару с водяным? Какие секреты он сейчас раскроет? Ожидание обострилось до предела. И он не подкачал.

— Я тебя люблю.

Внезапно я поняла, что остальное вообще не имеет значения. Еретица, водяной, их отношения… плевать! Ведь это огромное солнце над бесконечным источником жизни сияло для меня.

— Ты плачешь, — сказал Влас и очень аккуратно начал вытирать большими пальцами слезы, которые как-то непроизвольно бежали из глаз.

— Н-не надо, — я всхлипнула. Вообще-то не собиралась, это вышло нечаянно.

— Почему? — серьезно уточнил он. — Не хочешь, чтобы я к тебе прикасался?

— Н-не в этом дело… Прост-то, когда меня успокаивают, я не мог-гу остановиться…

— И что?

— Сопли пойд-дут, — честно предупредила я и тут же шмыгнула носом в доказательство своих слов.

— Плевать, — сказал Влас. — Хочешь, отдам свою футболку? Можешь сморкаться в нее. Я это заслужил.

Я невольно улыбнулась, представив себе эту картину.

— Ты выслушаешь меня? Или оправдываться бесполезно? — уточнил леший, как только я перестала всхлипывать и немного успокоилась.

— Бесполезно, — отозвалась я. Из-за слез голос стал сипловатым. — Но ты все равно оправдывайся.

— Хорошо, — хмыкнул он.

Я с некоторым сожалением отстранилась и присела на диван. Влас не стал возвращаться в кресло — устроился рядом, положив руку на спинку дивана так, что она касалась меня.

— Знаешь, в какой момент я окончательно понял, что ни за что не разрушу город? — вдруг спросил он.

— В какой? — заинтересовалась я.

— На твоей кухне, когда ты укусила меня за губу. Хотя я думаю, что это произошло раньше. На самом деле, когда ты стояла напуганная до смерти на моей поляне с красным цветком, я уже тогда знал, что ни черта не выйдет. Но никак не хотел смириться. А на кухне, наконец, признался сам себе, что просто валяю дурака, и как бы я не изображал ненависть к городу, я ничего ему не сделаю. Просто потому, что в нем живешь ты.

— Когда ты вошел в город, ведьмы хотели убить меня, чтобы ты не смог завершить помолвку, — вдруг припомнила я. — Но они поворожили на будущее и получили прогноз, что в случае моей смерти город точно падет.

Глаза Власа сверкнули.

— Думаю, тебе дали смягченный вариант прогноза. Скорее всего, они увидели, что в случае твоей смерти я найду каждую из них и убью в особо жестокой форме, — сказал он.

— Возможно… об этом ведьма Ксюша не упомянула… Влас, а все-таки, что за сделка была у тебя с банником? Теперь ты можешь мне сказать?

— Он, как и ты, заподозрил, что я имею отношение к еретице, и вывалил на меня свои аргументы. Звучали они вполне убедительно. Я понял, что, если он расскажет об этом тебе, ты можешь ему поверить, а парировать мне на тот момент было нечем. Вот я и заключил сделку, что он тебе ничего не скажет, а взамен я не должен был тебя трогать, если нечистая кровь себя не проявит.