Я нервничала: за все свои двадцать шесть лет мне никогда не приходилось бывать в полиции. Я протянула паспорт дежурящему на входе сотруднику. Он мельком посмотрел паспорт и кивнул после моих слов о том, что меня ждут. Никто ни о чем меня не спрашивал и никто не вызвался проводить. В коридоре везде сновали люди — некоторые в полицейской форме, некоторые — в обычной одежде. Двое сотрудников вели бородатого мужчину в наручниках, несколько человек в деловых костюмах ждали возле кабинета с чемоданами в руках и о чем-то спорили. Мне бросилась в глаза пожилая женщина в темно-бордовом платье, всхлипывающая у какого-то стенда. На нее никто не обращал внимания и не подходил. Приблизившись, я разглядела на стенде фотографии пропавших людей. Это показалось мне дурным знаком.

Я медленно подошла к лестнице и начала подниматься на третий этаж, держась за перила. Руки у меня дрожали.

Я пыталась успокоиться. Наташу найдут. Может быть, она всего-навсего впервые поссорилась с мужем и слишком сильно отреагировала? Наверно, сидит себе сейчас в какой-нибудь гостинице и ждет, когда Кирилл приползет молить о прощении. А потом мы с ней дружно посмеемся. А может быть, ее уже нашли, но с мужем она общаться не хочет? Занятая этими мыслями, я не заметила, как поднялась на шестой этаж.

Я быстро нашла нужную мне дверь и постучалась. Ответа не было. Немного подождав, я решила войти и с удивлением обнаружила самый обычный кабинет, который мог вполне принадлежать простому офисному работнику или врачу: шкаф, компьютерный стол и несколько стульев, ничего выделяющегося. Только стены серые. Почему в этом здании везде серые стены?

Хозяин кабинета на меня никак не реагировал, продолжил смотреть на монитор компьютера и что-то быстро набирать на клавиатуре. Это меня нервировало и раздражало. В конце концов, я приехала узнать, что случилось с моей подругой, а не стоять столбом в дверном проеме.

Не выдержав напряжения, я кашлянула, и полицейский, наконец, соизволил оторвать взгляд от компьютера и удостоить меня своим вниманием.

— Анна Коротова? Я ждал вас, присаживайтесь.

Я едва удержалась от соблазна хмыкнуть. Ждал он, видите ли. Но от этого человека зависела жизнь моей подруги и ее ребенка, и я покорно села и протянула документы.

— Когда вы в последний раз видели Наташу? — спросил полицейский, как только закончил переписывать мои данные.

— Еще до родов.

Почему-то я считала, что главное для Наташи — пережить роды, а уж потом с ней точно ничего не случится.

На лице опера застыло удивление.

— Ее муж сказал, что вы ее лучшая подруга, — с сомнением произнес он. По его лицу было видно, что он не уверен, стоит ли вообще продолжать допрос.

Что на это сказать? Я плохая лучшая подруга. Кода подвернулась возможность поработать на побережье Крыма, я тут же за нее уцепилась. Еще бы, до этого ведь я там не была. Приближались Наташины роды, и я обещала подруге вернуться к выписке. А когда познакомилась со своим соведущим Андреем, то стала оттягивать командировку, как могла. В конце концов, у подруги был человек, который мог о ней позаботиться, я же хотела такового себе найти. Да и Наташа после рождения ребенка на меня не обижалась, говорила, что вполне сама справляется. А Андрей мне нравился. Мне тоже хотелось немножечко личного счастья. Казалось, только что родившая подруга, ведущая размеренную семейную жизнь, никуда не денется, и я еще миллион раз успею съездить к ней в гости и полюбоваться на будущую крестницу. Казалось… а вот все-таки делась.

— Я уезжала в Ялту на месяц, по работе.

— Вы были близки?

Я кивнула. Я все еще обдумывала, почему все так получилось. Мы были знакомы с раннего детства и всегда были вместе. Один детский сад, одна школа, даже университет один, только факультеты разные. Две девочки, две подружки, родившиеся с разницей всего лишь в несколько дней. Моя мама говорила, что и в роддоме мы лежали в одной палате. Я не знаю, шутила она или говорила правду. В школе некоторые даже считали нас сестрами, особенно когда Наташе пришло в голову стать блондинкой, и я решила последовать примеру подруги. Мы были ближе, чем сестры, знали все тайны друг друга, пока… Пока не появился Кирилл, и у окрыленной подруги попросту стало не хватать на меня времени. Впрочем, я не жаловалась. Когда Кирилл сделал Наташе предложение, я искренне обрадовалась за нее и предложила помочь в организации свадьбы. Еще бы, ведь это было моей работой, я была в этом профессионалом. Только в этот раз мне предстояло совместить это с почетной ролью свидетельницы, с чем я блестяще справилась. Именно со мной Наташа искала то самое свадебное платье. Я всячески ее поддерживала, ведь кроме меня у нее почти никого не было.

Даже новость о беременности я узнала раньше, чем Кирилл, будущий отец. Правда, по достаточно банальной причине: в два часа ночи, когда Наташе приспичило сделать тест, Кирилл попросту спал.

— Ваша подруга как-то себя странно вела в последнее время? Была чем-то напугана?

Я удивленно посмотрела на опера.

— Нет, все было хорошо.

— Вы уверены?

Уверена ли я? Вот это вопрос. Наташа всегда старалась улыбаться, даже если на душе скребли кошки, такая вот черта характера. Даже когда мы были на похоронах ее родителей, она отвечала, что все нормально, что она справится. И только я знала, как ночами она ревела в подушку, только я видела, как она побелела, когда узнала.

«Ничего, я со всем справлюсь», — говорила мне Наташа по телефону в ответ на мои слова о том, что приехать пока не получается.

Я вздрогнула. Эти самые слова… «Я справлюсь». С чем ты собиралась справиться, Наташа? Могла ли ты иметь в виду что-то большее, чем просто домашние хлопоты и уход за ребенком? То, о чем не захотела сказать даже лучшей подруге?

— Ребенок был желанный?

— Да.

— С чего вы так решили? — опер бросил на меня пытливый взгляд

— Наташе пришлось почти всю беременность провести в больнице, чтобы сохранить ребенка.

— А Кирилл?

— Что Кирилл?

— Он хотел ребенка?

Вот здесь я запнулась. Мысли Кирилла для меня всегда были «террой инкогнитой». Собственно говоря, он меня никогда не интересовал, он был лишь приложением к подруге. При встрече мы с ним перекидывались стандартными фразами, и все. Все мои знания о нем исчерпывались рассказами Наташи, в которых он был идеальным мужчиной, заботливым и любящим.

— Наверно, хотел, — ответила я, но в голосе отчетливо слышалось сомнение.

Опер хмыкнул, но продолжил допрос.

— По словам соседей, в последнее время Наташа с Кириллом ссорились. Вы не знаете причину ссор?

— Нет, — помотала головой я.

Я и о самих ссорах не знала. Наташа о них не говорила. В голове назревал вопрос, а хорошо ли знала ли я подругу? И что еще она мне не рассказывала?

— У них были финансовые сложности?

Я вновь замотала головой.

— Наташа бы мне сказала. — По крайней мере, мне искренне хотелось в это верить.

— И последнее. Перед исчезновением Наташа отправила мужу сообщение: «Я все знаю. Я от тебя ухожу». Вы знаете, что она имела в виду?

Я пораженно уставилась на полицейского.

— Нет. Кирилл не говорил об этом, когда звонил мне.

Мне стало тяжело дышать. Впрочем, неудивительно: в кабинете царила жуткая духота.

Но опер не унимался:

— Может быть, Кирилл изменял жене? Или что-нибудь похуже.

Я помотала головой. Кажется, я наконец поняла, к чему были все эти вопросы.

— Вы подозреваете Кирилла?

— Пока уголовное дело не возбуждено, мы не подозреваем никого, — дипломатично сказал полицейский.

— И когда его возбудят?

— Когда найдут тело, — ответил он и отвел взгляд.

Через некоторое время я наконец-то вышла из кабинета и наткнулась в коридоре на Кирилла, опершегося в ожидании на стенку. В этот раз он поздоровался ко мне, но я промолчала.

Я смотрела на него, как будто видела впервые. Приятное лицо с отсутствием даже намеков щетины, уверенную осанку, костюм без единой складочки, отлично на нем сидящий, начищенные до блеска туфли. Мужчина мечты, по словам Наташи. А ведь именно я когда-то познакомила Наташу с ним, вот только я не знала, что в тот день я познакомила подругу со своим убийцей.