Я отшвырнул пачку рисунков. Умылся холодной водой, чтобы хоть как-то прийти в себя. Чувство озарения схлынуло, и уже десять минут спустя я не был уверен в том, что буквально только что казалось мне очевидным. Май управляет «Голосом»? Хочет узурпировать власть? Может, мне стоит податься в писатели-фантасты?

Почему я вдруг решил, что мы на пару с Татьяной раскрыли злодейку, которую не смогли разглядеть лучшие умы Города? Да и сказать на сто процентов, что рисунок Татьяны означал именно то, что я на нем разглядел, было нельзя.

Я мерил шагами свою комнату и к полуночи понял только одно — мне нужен советчик с мозгами. Кто-то, кто сможет объективно оценить мою безумную теорию.

Кандидатуру отца я отмел. Да, он из сектора Б, но его профессиональный опыт мог бы быть очень полезным. Но я никогда не прощу себе, если втяну его в это.

Константин с его аналитическим умом и 181 баллом отлично подошел бы, но он первым делом сдаст меня Май.

На этом кандидатуры в советчики закончились.

И в понедельник я принял предложение Май.

Конечно, лично я с ней больше не виделся, просто кивнул в ответ на вопрос Константина. И все. Закрутилось.

Все произошло именно так, как Май и обещала. Я вообще ничего не делал, просто как будто смотрел фильм о незнакомом везучем парне со склада.

Примерно месяц после выступления Май все вокруг: и на телевидении, и в столовой, и даже в метро — только и говорили о Наблюдательном комитете. Организовывались какие-то собрания, формировались списки. Я бы никуда не пошел, но на одно из собраний меня специально пригласили. И, вот сюрприз, Самюэль предложил выдвинуть в состав комитета мою кандидатуру. Я так понял, что-то вроде представителя от нашего склада. Меня поддержали единогласно. Я опять произнес речь. Особо напрягаться я не стал и повторил наши обычные лозунги про эффективность и честный труд. Добавил только, что мы научим нашим принципам не только весь агрохолдинг, но и весь Город. Прошло на ура.

В газетах написали, что Эрик Скрам пообещал повторить экономический успех склада в масштабах всего Города. Когда я такое говорил? Но и это прошло на ура.

Я попал в состав комитета, и меня, опять сюрприз, несмотря на возраст, предложили избрать его председателем. Просто пьеса. Откуда-то возникали люди, вносившие нужные Май предложения, а потом, отыграв свою роль, исчезали со сцены.

Все это время я добросовестно пытался работать, чем приводил всех в умиление. А для меня это было единственной возможностью не думать о происходящем и, что еще страшнее, о будущем.

Я носился по складу, терроризировал всех подряд, требуя пунктуальности и добросовестности, проверял, перепроверял и до рези в глазах сидел над нашей системой. И вот в один из таких моментов на экране с отчетом возникло окошко, прямо поверх таблицы.

Я машинально щелкнул мышкой, пытаясь от него избавиться, но оно меня проигнорировало. Зато решило пообщаться при помощи надписи:

«Сегодня в 18:30 в парке Труда у озера».

Я потер глаза. Раньше система такого не делала. Я вообще сомневаюсь, что в ней была заложена возможность чата. И тем не менее вот он был. Надпись исчезла и ее сменила другая:

«Эрик, нажми клавишу 1».

Ну, чтобы мой собеседник понял, что я прочел его сообщение. Поколебавшись, я нажал единицу, и только потом до меня дошло, что не я знаю, как выглядит мой собеседник. Как я найду его в парке? Или он сам меня найдет?

Я взглянул на часы — смена заканчивалась. Чтобы успеть в парк к 18:30, нужно было уходить незамедлительно. По дороге я ломал голову над тем, что происходит. Со мной заговорила складская система, у которой и функции-то такой не было. Как это вообще возможно?

Погода стояла отличная, и в парке было полно народу, но своего таинственного собеседника я узнал сразу.

У озера кормил уток начальник отдела айти агрохолдинга. Был бы я поумнее, мог бы догадаться и пораньше. Сергей Дядькин как раз тот человек, который может заставить нашу систему хоть полонез плясать.

Я подошел к нему. Сергей размял в руке хлеб и бросил крошки широкой дугой. Толстые утки и присоединившиеся к ним голуби мгновенно окружили нас плотным кольцом.

— Привет, Скрам. Мои поздравления с новой должностью, — начал разговор Сергей.

— Спасибо, — осторожно ответил я.

У меня не было ни одной мысли, о чем может пойти разговор.

— Ты теперь птица высокого полета, будешь заседать в Сенате, представлять целый сектор, — Дядькин насмешливо зыркнул на меня из-под своих очков.

Я поморщился.

— Тяжеловатая ноша для меня, если честно. Мне все время кажется, что я откусил больше, чем смогу проглотить. Чего умного я могу сказать сенаторам?

У меня сохранились хорошие воспоминания об этом колючем, но достойном человеке, и я не видел смысла врать ему.

Дядькин задумчиво кивнул, словно размышляя о чем-то своем.

— Это твое дело, что им говорить. А я вот решил рассказать тебе кое-что о том, что знаю я. Раз уж ты залетел так высоко и целый сектор в твоих руках.

Я хотел было возразить, что ни разу нет — ни о какой реальной власти речи не идет, но было видно, что Сергею непросто далось решение поговорить со мной и сейчас он приводит аргументы не для меня, а для себя. Так что я просто кивнул.

Дядькин снова подбросил уткам крошек и, как мне показалось, насмешливо скривился в сторону мужчины, стоявшего чуть поодаль от нас. Кажется, я видел его в метро. У меня мелькнула мысль, что он мог следить за мной, но теперь нас в любом случае разделяла живая полоса из птиц.

— Я, знаешь ли, любопытен, — начал Сергей, — люблю информацию. Любую, особенно скрытую. Добывать информацию — это, можно сказать, мое хобби.

У меня округлились глаза. Шеф айтишников «Зеленого треугольника» — хакер-любитель?

— Ничего такого, — рассмеялся на мою гримасу Дядькин, — просто собираю информацию, разную, ради развлечения. Поэтому и сижу в агрохолдинге, а не где-нибудь повыше. Не всем нравится мое хобби.

В стороны снова полетели крошки.

— Так вот, «Треугольником» я интересуюсь особо, люблю знать все о месте, где провожу большую часть жизни. И мне не нравится, что за последние два года очень много должностей на агрохолдинге заняли личности с неправдоподобно высоким уровнем доступа к информации.

— Что? — не понял я.

Сергей наградил меня красноречивым взглядом.

— Если ты хочешь понять, не работает ли человек на Безопасность, самый простой способ — выяснить, какой уровень доступа ко всем базам данных он имеет.

— Понятно.

Логично, конечно, вот только сам бы я до этого не додумался.

— Но это мелочи. Еще меньше мне нравятся всякие прослушки по всему агрохолдингу. Но и это ерунда по сравнению с модернизацией системы вентиляции.

Система вентиляции оказалась за гранью моих умственных способностей.

— А что за проблема с вентиляцией? — уточнил я.

— Насколько я понял, ее слегка переделали. Я, конечно, не специалист по коммуникациям, но, на мой взгляд, теперь по ней вполне можно пускать газ, — Сергей с такой силой бросил крошки, что голуби разлетелись, а утки осуждающе загоготали.

— Какой газ? — тихо спросил я.

— Не знаю, не выяснял. Но явно не веселящий. Может, конечно, «Голос» и представляет угрозу, но я в любом случае против того, чтобы превращать корпуса с людьми в газовые мышеловки. И против того, чтобы «Треугольником», да и всем Городом руководили люди, способные такой приказ отдать.

Я не мог поверить в услышанное. Таращился на уток. Безопасность приняла меры на случай захвата «Голосом» «Треугольника»? Газ в вентиляции? Мог бы Константин или кто-то из его коллег в случае необходимости применить такое средство? Конечно мог. За этим их и прислали.

— Я подумал, что тебе, как лидеру сектора А, стоит об этом знать, — добавил Сергей, не глядя на меня.

Он тоже рассматривал уток.

Мне в голову пришла шальная мысль.

— Сергей, послушай, у меня к тебе одна странная просьба.