– …Мама, смотри, какая рыбка золотая! Я хочу ее покормить.

Мальчик в коротких клетчатых штанишках указывал пальцами на поверхность пруда. Подошла мать, отщипнула кусочек от булки и они принялись увлеченно кормить рыб.

Сандра воспользовалась этим, чтобы сменить тему.

– Фрэнк знал вашего отца?

– А при чем тут Ласло? – Илона звала отца по имени – распространенное дело, особенно в семьях, где родители заимели детей уже немолодыми.

– Так Ласло его знал?

– Ласло познакомился с ним раньше меня. Только не спрашивайте – где и как. У таких, как Ласло – весь свет в знакомых. Это – его сильная черта, конечно. Но в этом же – и его слабость. Он столько сил и времени этим знакомым уделял, что на меня у него совсем не оставалось… – Впрочем, – Илона тряхнула головой, – я на него не в обиде. Редко когда я с ним советовалась – но советы он давал всегда дельные.

– Ты сам абсолютно уверен в том, что ты говоришь?

Хорхе Гальярдо, по восточному красивый темноволсый человек в белых брюках и пронзительно синей рубашке, в джинсах с широким поясом, украшенным серебрянными тигриными мордами, поднялся из плетеного кресла у бассейна, и сейчас разглядывал того, к кому был обращен его вопрос так, как будто видел его впервые.

И тот, кто докладывал – молодой смуглый мужчина во цвете лет, элегантно, но неброско одетый, легкий и ладный в движениях – съежился под этим взглядом, но глаз не отвел.

Хорхе знал за собой эту особенность: мало кто мог выдержать спокойно его взгляд. Иногда это даже мешало – прав человек или нет, а под взглядом Гальярдо вел себя, как виновный…

– Я слушаю! – повторил Хорхе, хотя уже знал ответ.

– Всё так, босс. Он не вышел на связь в установленное время. Не отвечал на повторные запросы… А сейчас мы узнаем, что его убили и бросили на каком-то озере. Там, в Лос-Анджелесе.

– Предположим. – Хорхе перебирал в пальцах тяжелые четки драгоценного черного эбенового дерева. Каждая бусна – много дороже золотой. – Предположим. Но это – о Фрэнке – там, у янки. А ты мне говоришь о Барсено, который здесь, в Йоханнесбурге.

– Не в первый раз говорю, босс. Барсено попал под наблюдение четыре месяца назад. Он тесно контачил с Грэмом – тем, которого мы…

– Дальше.

– У него замечены еще контакты с Пересом, который у нас тоже не на лучшем счету. А как вы знаете, Барсено отвечает за доставку Фрэнком наличных. Его обязанность – обеспечивать безопасность всей цепочки.

– И цепочка всегда работала четко. Дальше.

– Но вот уже дважды была недельная задержка. Барсено объяснил, что у Фрэнка были личные причины для задержки с отъездом. Он показал письмо, где Фрэнк утверждал, что передал наличные Барсено с курьером… А сейчас Фрэнк и вовсе убит.

Хорхе Гальярдо встал и прошелся вдоль бассейна. Поглядел вдаль, где в мареве видны были силуэты даунтауна Сэндтона – нового делового центра Йобурга. Сэндтон стал таковым в середине девяностых, когда белые ушли от власти и превратились в стране в меньшинство, которое живет в охраняемых районах за колючей проволокой…

Всё равно – для семейства Хорхе и для его могущественного отца – Эрнесто Менандеса – ситуация не слишком изменилась. Для богатых ситуация вообще редко меняется так драматично, как для простых людей. А Сэндтон – город богатых. А быть богатым – это требует усилий и налагает обязательства.

– А наличные? – вернулся к разговору Гальярдо.

Говоривший потупился.

– Что молчишь? Где наличные?

– Пока не могу ничего сказать, босс.

Хорхе Гальярдо снова уселся в кресло, закурил. И стал изысканно вежлив.

– Вот что, Антонио. Как ты понимаешь, мы не можем вести бизнес, не зная куда деваются наши деньги. Поэтому ты должен побеседовать… Побеседовать с Барсено так, чтобы я непременно получил всю полноту информации, которой он располагает. Мне это нужно знать, ты меня понимаешь?

– Я только хотел уточнить, босс…

– Антонио, ничего не надо уточнять. Ты всегда был человеком действия. И всегда меня хорошо понимал. Значит, необходимо сделать три вещи – решить вопросы с Барсено – это раз. Сделать так, чтобы никто с ним не контачил, повторяю, никто – это два. И заказать билеты на послезавтра в Лос-Анджелес. Для меня, для тебя и… кого ты возьмешь себе в помощники? Выбирай. Это три. Иди, и пусть святой Антоний тебе поможет. Придешь доложить об исполнении.

– Слушаю, босс.

Отпустив Антонио, Хорхе Гальярдо перешел к тому углу бассейна, который уже был в тени, опустился в удобное плетеное кресло, вытянул ноги и стал наблюдать, как мелкие птахи слетаются к кормушке, которую Гальярдо велел с месяц назад установить на стволе старой ивы. Забавно было наблюдать, как воюют за корм пернатые… Точно люди – ни дать, ни взять! Лишь бы не упустить свое зернышко. Но природа умеет шутить шутки покруче. И примерно дней пять назад Гальярдо заметил, что на другой стороне бассейна, на самой вершине мощного дуба обосновался орел. Орел внимательно наблюдал за кормушкой, выбирая жертву. И вот – бац – словно черная молния сверкнула! И орел уже взмывает ввысь с пичужкой, беспомощно болтающейся у него в когтях…

Правда жизни…

И вот по этой правде выходит, что вроде бы всё хорошо у Хорхе Гальярдо: и почет, и уважение, и почти неограниченная власть в империи, созданной его отцом – Менандесом. Всё – кроме того, что происходит в Лос-Анджелесе. Хорхе давно был недоволен практически неограниченной властью, которую имел там Фрэнк Франклин. Не раз и с отцом говорил об этом. Но у отца с Фрэнком были видно какие-то свои отношения. Это – во-первых. А во-вторых – через Франклина в бизнес регулярно шли наличные. Значительная их часть – прямо ему, Хорхе Гальярдо. Так что обижаться вроде не на что. Но Гальярдо с некоторых пор ясно понимал, что не всё шло к нему, далеко не всё. А отец, по догадкам Хорхе, стремился сохранить некоторый кусочек своей империи для себя – неподвластным сыну.

Между тем Гальярдо получал всё больше косвенных сведений, что Фрэнк Франклин далеко не всегда распоряжается деньгами Менандеса так, как должен. Подозревал, что Франклин ворует, короче говоря. Но подозрения-подозрениями, а случая доказать это – не было. Сомнения росли, ибо Фрэнк в последнее время работал нечетко. И вот результат – последняя партия наличных пропала неизвестно куда, а теперь и самого Фрэнка убили.

Сожалений по этому поводу Гальярдо не испыывал. Напротив – теперь он знал, что точно обязан навести порядок по всему сектору работы Франклина – и здесь, и в Калифорнии. Вот этим и надо заняться немедля!

Хорхе поглядел, как орел замер на ветке, готовясь к удару, и ухмыльнулся.

– Входите, я открыл! – раздалось из динамика.

О’Рэйли толкнул дверь – и очутился в просторной гостиной. От входа вниз вели три ступеньки. Лайон спустился и осторожно заглянул в кабинет. Гэс Сандерс в полосатой тельняшке корпуса морской пехоты выглядел как человек чрезвычайно занятый. Телефонную трубку он щекой прижимал к левому плечу, в правой руке была зажата шариковая ручка. Гэс одновременно разговаривал по телефону, следил за какими-то скользящими по большому экрану компьютера таблицами, и делал пометки на разграфленном листе бумаге, лежащем перед ним.

– Садитесь в гостиной! – проговорил он Лайону, отвернувшись на минуту от трубки. – Дайте, я договорю. Пять минут, не больше. Очень важно!

О’Рэйли терпеливо ждал. Бас, доносившийся из соседней комнаты, деловито перечислял средиземноморские порты, диктовал возможные условия оплаты – словом, если бы О’Рэйли пришел сюда без подготовки – были все основания полагать, что он попал в контору нефтяного торговца-брокера. Но Лайон точно знал от Кима, что эти попытки торговли нефтью – только жалкая видимость активности пенсионера Сандерса. А потому и не особенно прислушивался к разговору – сидел, расслабившись, и гадал – что же за человек к нему выйдет и какую роль он играл в жизни и смерти Фрэнка Франклина?