Они поели в спальне, а потом Артур снова утомительно долго и много разговаривал по телефону. Сперва Лизи прислушивалась, пыталась уловить нить разговора, но когда поняла, что не вникает в суть, уткнулась в журнал, найденный под слоем книг на тумбочке возле кровати. Номер старый, как и сама жизнь. Наверное, мамин. Лизи оглянулась: в квартире осталось удивительно мало вещей, говорящих о том, что здесь когда-то жила женщина.

Дела, дела, дела. Лизи не отвлекала Артура, но когда буквы перед глазами начали бессовестно скакать, не желая больше складываться в слова, она поднялась и обошла комнату, в который раз разглядывая выученный наизусть интерьер. Вот ваза с нарисованными на ней белыми аистами. Картина над кроватью. Тумбочки завалены пустыми пачками из-под сигарет. Когда Лизи проходила мимо Артура, он ухватил её за руку и притянул к себе. Осмотрел шрам на боку: заживало хорошо. Улыбнулся уголками губ и, не выпуская трубку, усадил Лизи к себе на колени. Дотронулся губами до её шеи. Лизи обняла его и шепнула в трубку: «У нас выходной».

Артур, пообещав перезвонить позже, уронил трубку рядом с телефоном и внимательно посмотрел на Лизи. Приподнял брови, ухмыльнулся и игриво спросил:

— Что-то не припомню, чтобы я просил тебя одеваться.

Она засмеялась и с наигранным раскаянием ответила:

— Понимаете, мистер Флек, я устала ждать, пока вы вдоволь наболтаетесь, и решила проведать свою квартиру. К тому же мне надо переодеться.

«Нет», — прошептал Артур и чмокнул Лизи в щёку.

— Я вернусь максимум через час.

«Неа». Он не дал ей выскользнуть. Уронил на кровать, расстегнул пуговицы на рубашке и, раздвинув коленом её ноги, лёг сверху.

А уже после он позволил ей выпорхнуть из кровати, Лизи застегнула рубашку — как же она в ней хороша — и натянула джинсы. Лакомый кусочек. Она мягко коснулась губами его щеки и только вышла из квартиры, как вернулась обратно. Испуганная. Дрожащая.

— Там у моих дверей двое полицейских, — чуть не плача, пожаловалась она, теребя пуговицу на рубашке и не зная, что делать.

Артур хмыкнул, оделся и обнял Лизи.

— Сиди здесь, мышонок, и жди меня. Не выходи.

Он прикрыл за собой дверь, а Лизи нахмурилась и всплеснула руками: «Мышонок?» Серьёзно?

***

Хотя с другой стороны, если подумать, вполне ожидаемо, что полиция не заставила себя долго ждать. Мало ли зачем они пришли. Ни на ком ведь из них не написано, что они хотели кого-то арестовать. А с другой стороны… Пока ясно одно: надо чтобы и они поверили в Артура, как сегодня поверила Лизи.

Он как бы ни в чём ни бывало встал у лифта, утопил кнопку вызова, и она отозвалась бодрым звоном. Дзынь. Джокер встал вполоборота, посмотрел на легавых как бы между делом и, натянув на лицо маску безразличия, шагнул к ним.

— Могу я вам чем-нибудь помочь, офицеры?

Они переглянулись. Напряглись, явно ожидая увидеть хозяйку, а не кого-то другого.

— Вы здесь живёте? — спросил один из копов.

— Нет, но я знаю хозяйку этой квартиры. Она сегодня на работе. Может, ей что-то передать?

Он сунул руки в карманы брюк и склонил голову набок.

Колебались легавые недолго. Торчать в трущобах, особенно если ничего такого не случилось, занятие так себе, когда сериалы в отделении ещё не все смотрены, бумаги с места на место не переложены и Джокер до сих пор не пойман. Так, красавчики? К общему удовольствию разговор был недолгим, и копы с лёгкой душой убрались восвояси. Но на всякий случай пришлось подождать пару минут, так, больше для проформы, вдруг мало ли что. Полицейские любили порой возвращаться и задавать новые ненужные вопросы, но эти парни вроде не из таких. Тем лучше для них: не разделят судьбу детективов Бёрка и Гаррити.

Не вернулись.

Джокер возвратился в квартиру, сел на диван рядом с Лизи и приобнял её. Занятно. С самого первого дня Артур не держал на неё зла, не сердился, не винил ни в чём. И он, Джокер, приходил к ней не мстить. Нет. Он являлся к ней не ангелом возмездия, но тёмной стороной города, он был грозой всех и каждого, а не только для этой девчонки. Артур хотел её, ловил короткие встречи, грезил ими, жил несбыточными мечтами, а подойти к Лизи не решался. Боялся отказа, насмешки. Бывало, останавливался около её двери и стоял так, думал о своём. Глаза пустые, веки опущены, а в голове свирепствовал разрушительный ураган. Холод и боль, потому что приходило осознание, что он всё придумал себе, и Лизи его на самом деле не любит. Не замечает.

Так что случилось на самом деле? Он спустил Джокера на весь город, натравил его на людей, ворвался в каждую долбаную дверь. Взрывом вынес сраный покой. Досталось и Лизи. А как успокоить её, как исправить — Артур не знал. И делал то, что умел.

— Мышонок? С каких это пор я мышонок? — Лизи нервно засмеялась.

— Потому что ты мой мышонок, вот и всё, — он дотянулся до сигарет и улыбнулся ей.

Но она сняла натянутую улыбку с лица, дотронулась до его руки и робко, почти не веря себе, спросила:

— Зачем приходили полицейские?

Да уж, пока он там с ними говорил, она напридумывала себе всякого: наверное, даже похоронить себя успела. Выглядела испуганной, глазищи огромные, ясные, слезинка робко застыла в уголке, но при этом во взгляде какая-то безысходность. Лизи боролась со своей внутренней я, так ведь было за что сражаться: её внутренние демоны выползали не помогать, не спасать, не отвоёвывать маленького мышонка у жизни, а утащить его в самую бездну. Тогда как он, Джокер, и был Готэмом, тёмной стороной Артура Флека, его спасением и исцелением, его орудием возмездия, а у Лизи за плечами смерть. Её смерть. Кажется, Артур тоже это чувствовал, поэтому убаюкивал монстров Лизи, усыплял их.

«Артур, как же долго ты прятал эту девчонку от меня, а ведь ты не видел её так, как вижу её я. Но я тебе расскажу о ней, чтобы у тебя получилось унять её страхи».

— Так зачем они приходили? — торопливо переспросила она.

Лизи взяла сигарету, но не решалась закурить. Теребила её, вертела в пальцах и взгляд с неё не сводила.

— Сказали, что дело о том нападении на тебя будут вести другие бравые ребята. Не о чем беспокоиться, это визит из вежливости.

Он не соврал ей. Копы и правда так сказали, но Джокер скрыл от Лизи, что им надо было ещё кое-что. Поговорить. С ней. Что ж, Чарли с удовольствием поможет и в этом вопросе.

Артур ничего не смыслил в политике, для него всё делилось на хорошее и не очень хорошее. На белое и чёрное. Раньше он даже думал, что до любого человека можно достучаться, не разрешал Джокеру просыпаться и показывать, что такое жизнь на самом деле. Артур с интересом наблюдал за делами Джокера, восхищался его умозаключениями, умением играть с людьми, гибким умом. Всё для тебя, Артур Флек. Наслаждайся. Пользуйся. Не бойся, наш мышонок ничего не узнает.

— Пожалуй, — он внимательно посмотрел на Лизи, — пришло время подумать о переезде.

Она сначала не поверила, с сомнением посмотрела на Джокера, усмехнулась, словно боялась, что это очередная галлюцинация, а потом спросила:

— Ты это сейчас серьёзно?

— А похоже, что я шучу?

Она зачесала волосы назад, всё ещё обдумывая сказанное.

— И… куда? — спросила очень осторожно.

— В какой-нибудь тихий район, безлюдный, благополучный. Хотя, думаю, тихий — этого уже достаточно, но само собой не трущобы.

— Когда ты переезжаешь? Когда ты это решил? — она напряглась.

Джокер ухмыльнулся, громко вздохнул и притянул её к себе. Поцеловал.

— А кто тебе сказал, что я один поеду? А? Я забираю тебя с собой.

— Это так странно… Я столько раз предлагала тебе, а ты отмалчивался, а теперь даже не спрашиваешь у меня, хочу ли я.

Он пожал плечами.

— Хочешь, чтобы спросил? Ладно. Поедешь со мной? — он растянул губы в улыбке и хохотнул.

Лизи засмеялась, подскочила и бросилась его обнимать.

— Ты ещё спрашиваешь! Конечно я поеду с тобой!

А потом она захотела принять ванну — днём, чтобы до вечера не было причины выходить из квартиры. Лизи оттёрла её, не до блеска — этой квартире уже ничего не поможет, но так, чтобы смыть брезгливость. Набрала воду, и горячая струя взбила пышную пену — много пены.