— Сегодня Бог не приглядывает за тобой, Чарли. Сегодня это делаю я.
В прозрачном кармашке — две фотографии. Привлекательная женщина с аккуратно уложенным каре, роковая брюнетка, а глаза что васильки в жаркий июльский полдень. Яркие, как два сапфира. Королевская стать, гордо вздёрнутый носик, взгляд… Утонуть в таком не грешно, и Чарльз не устоял перед нимфой. Джокер перевернул фото и прочитал аккуратно выведенную чёрной ручкой надпись: «Чарльзу от Бетти». А рядом фотография парнишки. Лет десяти? Двенадцати? Джокер глянул исподлобья на Дента и ухмыльнулся. Сын пошёл в отца: густые пшеничные волосы, тёмные глаза. Ему не досталось сапфиров матери. Какая ирония.
— Бетти.
Джокер попробовал имя на вкус, позволил ему осесть на языке. «Бетти, Бетти».
А вот на фотографии сына ничего не написано.
— И как же зовут этого чудесного наследника состояния Чарльза Дента?
Чарльз сверлил Джокера оценивающим взглядом, сцепив руки в замок и положив их на колени. Дент покачивал ногой, и Джокер улыбнулся уголком губ. Какой же дешёвый трюк. На лице стальная маска, глаза что двери в закрытый внутренний мир, подёрнутый пеленой суровости, а вот подбородок то и дело дрожал от злости. И нога… О эта подрагивающая нога, кричащая о волнении и страхе громче всех сирен Готэма.
Джокер склонил голову набок и оскалился.
— Если ты мне не расскажешь, я спрошу об этом у Бетти, но не обещаю, что ей понравится наша встреча. Так что подумай ещё раз, Чарли. Будь умницей.
Дент перестал покачивать ногой и надул ноздри. Вот она! Чистая ярость, ничем не прикрытая. Маски долой!* Чарльз зажмурился и сжал подлокотник кресла, да так, что, казалось, тот вот-вот затрещит.
— Бетти, Бетти, надеюсь, ты дома. Сто шестнадцатая улица… — Джокер опустил взгляд и громко прочитал адрес.
— Хватит! — Чарльз ударил кулаком по подлокотнику. — Я отвечу. Харви. Моего сына зовут Харви. И если ты хоть что-нибудь с ним…
— Ты мне угрожаешь? — весело спросил Джокер и хохотнул.
— Нет, — голос Чарльза дрожал от злости, — я тебя предупреждаю.
Джокер откинулся на спинку дивана и прикоснулся к своим алым губам. Улыбка сползла с его лица.
— Ты кое-чего не учёл, и в этом твоя главная ошибка. До меня дошли слухи, что Ча-арли Де-ент, помощник окружного прокурора, возглавил так называемый крестовый поход против Джокера. То есть против меня. Я нашёл тебя, главную ниточку. Но не ты сегодня гвоздь программы, Чарли Дент. Иди сюда, — Джокер похлопал по дивану рядом с собой, — не стесняйся, чувствуй себя как дома. Сегодня лучшие места за мой счёт! Такого тебе не покажут ни в одном кинотеатре города!
Один из помощников Джокера подхватил Чарльза под локоть и толкнул его к Джокеру. Дент вырвал руку, сердито глянул на преступника и поправил галстук, выплёскивая на него злобу. Бежать некуда: с каждой стороны по несколько вооружённых человек в масках, у закрытого окна ещё двое. И когда Чарльз сел рядом с Джокером, недовольно сопя, один из помощников отдёрнул шторы. Дент нахмурился.
— Скоро начнётся. Наслаждайся, — похлопал его по плечу Джокер и закурил.
Дент облокотился о колени, не желая больше изображать безучастность. А Джокер вытянул руку на спинке дивана и закинул ногу на ногу.
Огромное панорамное окно выходило на взлётно-посадочную полосу, и Джокер знал, что Дент догадался сразу, где они: частный аэропорт «АэроХаус Готэм-Сити». Все важные шишки летали в основном отсюда и сюда же возвращались из головокружительных полётов.
Последние солнечные лучи касались города, трогали его крыши, будто проверяли, переживут ли те ещё одну ночь. Горизонт зловеще алел, будто кто-то неловкий разлил гранатовый сок.
Ярко-синий самолёт с белой молнией на боку вырулил на взлётную полосу, тяжело развернулся и ненадолго приостановился. Синий красавец снова двинулся вперёд, набирая скорость. Быстрее. Быстрее. Сердце замерло от предвкушения чуда, сотворённого руками человека. Даже Дент замер, перестав сопеть от злости. Он заворожённо наблюдал за тем, как самолёт оторвался от земли и плавно потянулся вверх, туда, куда открыта дорога только птицам.
— Говард Браун, — голос Джокера пугающе холоден. — Его жена Лилиен Браун, по совместительству правая рука. Она ведь тоже в деле, да, Чарли? Жалко оставлять малышей Тори и Абру сиротками, но…
Джокер цокнул языком и стряхнул пепел под ноги.
Чарльз вздрогнул и обернулся. Он долго смотрел на Джокера, не понимая, к чему этот спектакль.
Бабах! И вдруг комнату будто озарили десятки тысяч рождественских огней. Праздник безумия ворвался в комнату и закружил голову. Свет был настолько яркий, что ослеплял, и Дент закрылся от него рукой, зажмурился, будто мог спрятаться за дрожащей ладонью. Джокер захохотал, и его дьявольский смех смешался с оглушающим взрывом. Стёкла задрожали, звеня и жалуясь на невыносимый ужас происходящего. Ваза на столе тихонько звякнула и завалилась на бок. Джокер наблюдал, как она покатилась к краю и упала на пол, разлетаясь на осколки. Бах! Маленький комнатный взрыв, утонувший во всепоглощающем апокалипсисе за окном. Джокер запрокинул голову и расхохотался снова, ещё громче, и стукнул кулаком по подлокотнику.
На лице Дента замер немой ужас. Неподкупный, без масок, настоящий, и Джокеру нравился этот обнажённый трепет, рождающийся в душе Чарльза. Бабах! Ещё один взрыв оглушил аэропорт, и стёкла зазвенели пуще прежнего, но выдержали новую ударную волну, опять не дав ей ворваться в комнату и разметать людишек по углам.
Сквозь оседающий на аэропорт гул от взрыва уже слышался вой сирен. Их хор оглушал, отпевая души погибших и оплакивая синего красавца, которого не было видно из-за валившего чёрного дыма.
— Ну так что, Чарли, мы можем договориться? Как думаешь? Ты же не хочешь оставить Харви сиротой. О, я упомянул только его? Ну не могу же разлучить вас с Бетти, я не настолько жесток.
***
Лизи провалилась в тягучий сон, не заметив, как тот лёг на уставшие глаза. Стало так легко, и даже не хотелось вспоминать, отчего же было так тошно. Она всё глубже и глубже проваливалась в сон.
Чёрт, она забыла ключи от машины в комнате. Блин. Лизи остановилась и от досады стукнула по высоким перилам. Гадство. Пришлось возвращаться в комнату, преодолевая лестничный пролёт. По пути она ещё раз перерыла сумочку, пытаясь нащупать пальцами заветный холод связки. Под руку попадали помада, её крышка слетела и болталась теперь где-то на дне. Блокнот. Ручка. Пальцы утопали в скомканных чеках из разных магазинов, и Лизи в очередной раз ругала себя, что никак не могла выбросить их.
Ключ утонул в дверном замке, и Лизи протянула руку, ища выключатель на стене. Она никак не могла привыкнуть к новой квартире и всё время забывала, что выключатель с другой стороны. Не с этой. Гадство, гадство, гадство. Она опаздывала на встречу, к тому же остро хотелось курить, а это ещё потерянная минута.
Лизи вздрогнула, когда её руки коснулись чьи-то пальцы. Может, она ошиблась квартирой? Какие глупости!
Сильная рука обняла за талию. Жадные губы коснулись шеи, оставляя на коже влажный поцелуй. Нет, нет, нет. Не может быть. Он нашёл её. Лизи испуганно схватила мужскую руку и попыталась отнять от себя, вырваться, но он лишь теснее прижал к себе. Она хотела закричать, но он поймал крик, накрыл его поцелуем.
— Непослушная… — прорычал он. — Папочка должен проучить тебя. Хотела сбежать от меня?
Свет в комнате вспыхнул и ослепил Лизи. Она зажмурилась, а когда открыла глаза, её испуганный взгляд встретился с лукавым взглядом Джокера. Он толкнул её к кровати и закрыл дверь на цепочку. Лизи ахнула, обнаружив себя одетой в белый махровый халат. Чертовщина. Она же хотела сбежать, но не в халате ведь!
Джокер стянул с себя кроваво-красный пиджак и бросил его на стул. Расстегнул верхнюю пуговицу изумрудной рубашки и шагнул к Лизи. Она отпрянула. Попятилась от него. А он растягивал губы в оскале и надвигался на неё. Наткнувшись на кровать, Лизи не устояла и села на неё, отползла.
