20 ноября 1907 года группа британских студентов-медиков отправилась в Бэттерси, чтобы уничтожить памятник собаке. Ночь стояла особенно туманная даже по лондонским стандартам, так что они надеялись остаться незамеченными.

Памятник высотой примерно 230 см одновременно представлял собой фонтан с питьевой водой: с верхним уровнем для людей и нижним – для животных. Бронзово-коричневый терьер стоял на высоком гранитном постаменте. Студентов больше всего раздражала надпись на постаменте:

«В память о коричневом терьере, мученически погибшем в лабораториях Университетского колледжа в феврале 1903 года после вивисекции, продолжавшейся более двух месяцев, в течение которых вивисекторы передавали его из рук в руки, пока смерть не сжалилась над ним. Также в память о 232 собаках, подвергшихся вивисекции в том же месте в 1902 году. Мужчины и женщины Англии, доколе подобное будет продолжаться?!»

Активисты, боровшиеся за права животных в начале XX века, воздвигли скульптуру под названием «Коричневый пес», чтобы выразить свой гнев по поводу экспериментов над животными. Студентов-медиков раздражал тот факт, что, хотя на статуе и не были указаны конкретные имена вивисекторов, авторы надписи имели в виду двух конкретных ученых – их профессоров из Лондонского университетского колледжа. С тем самым несчастным коричневым терьером проводили опыты Уильям Бейлисс и Эрнест Старлинг.

На разрушение памятника должны были собраться сотни студентов, но в последний момент большинство из них струсили. Семеро юношей вышли из здания университета в центральной части Лондона, пересекли Темзу и отправились в рабочий район Бэттерси. «Этого места лучше избегать всеми силами», – писал один историк[1].

Они добрались до южной окраины Лондона и прокрались к памятнику; но чем ближе они были к воплощению своего плана, тем больше боялись, что на них набросится полиция или жители соседних домов. Так что, дойдя до «Коричневого пса», они спрятались в кустах за скамейками. Один из студентов, Адольф Макгилликадди, выглянул из кустов, убедился, что вокруг никого нет, схватил лом и со всего размаху ударил по лапе бронзового пса. Едва прогремел первый удар, послышались шаги. Полиция! Макгилликадди со всех ног бросился прочь из парка.

Это прибыла вторая группа – еще 25 студентов-медиков: они опоздали, но все-таки добрались до Бэттерси. С местом они не ошиблись, но заявились не вовремя. Если первая группа шла максимально тихо, стараясь не шуметь, то вторая оказалась очень шумной. Они бы еще в мегафон проанонсировали свое появление! Дункан Джонс, парень из второй компании, ударил бронзового пса молотком, но едва он замахнулся снова, его схватили полицейские в штатском. Девять студентов последовали к полицейскому участку, надеясь сразу внести залог за товарища. Полиция арестовала их всех.

На следующее утро ребята признали себя виновными в умышленном повреждении памятника, но заявили, что защищали тем самым репутацию своего уважаемого Университетского колледжа. Залог за всех был внесен администрацией университета. Намерения авторов надписи на статуе были совершенно ясны: представить ученых палачами, пытающими животных. Как писал Дэвид Гримм в книге Citizen Canine («Гражданин Пес»), «столетия переживаний за души кошек и собак наконец нашли свое выражение»[2].

Даже те, кто был положительно настроен в отношении экспериментов на собаках, не поддержали вандализма студентов. «Не должно быть одного стандарта поведения для обычных людей и другого – для тех, чьи родители достаточно богаты, чтобы оплатить обучение в медицинской школе», – писала местная газета[3]. Ребят оштрафовали на пять фунтов каждого и пригрозили двумя месяцами тюрьмы и каторжных работ, если они снова попытаются что-то сделать с «Коричневым псом». Памятник остался цел и невредим, высокий, увенчанный самодовольным гордым псом.

Впрочем, фиаско отнюдь не умерило пыла студентов. Напротив, их ярость лишь усилилась. Тем же вечером целая толпа молодых людей высыпала на Трафальгарскую площадь с криками «Долой “Коричневого пса”!» Они прошли по центральным улицам Лондона, размахивая игрушечными собаками. На этот раз не было проблем с количеством участников акции. К демонстрации присоединились и студенты других медицинских школ: госпиталя Чаринг-Кросс, госпиталя Гая, Лондонского Королевского колледжа и Миддлсексского госпиталя.

Престарелый мужчина, который гулял по центру Лондона, рассказывал, что что-то ткнулось ему в плечо. Он обернулся и увидел, что это плюшевая собака на палке. А потом увидел разъяренную толпу, вооруженную плюшевыми игрушками. Что вообще происходит?

«Ну, это все “Коричневый пес”, сэр, – ответил полисмен. – Они злятся, потому что их профессор сделал с собакой какую-то там “вивиспекцию”, и леди поставили этой собаке памятник в Бэттерси, на котором говорится, что ее пытали и что… профессор нарушил закон, а молодые джентльмены сказали, что это вранье, и вышли на улицы»[4].

Шумиха могла бы сойти просто за еще одно социалистическое восстание, в котором люди выступили против истеблишмента. Но историки постепенно поняли, что так называемое «дело о коричневой собаке» оказало на науку большее влияние, чем казалось кому-либо в то время.

На заре XX столетия Уильям Бейлисс и Эрнест Старлинг продемонстрировали всем явление, ранее не известное: все железы – скопления клеток, разбросанные по телу, – работают как единый механизм. Поджелудочная железа, надпочечники, щитовидная железа, яичники, семенники и гипофиз – это не отдельные органы, а части одной большой системы. Чтобы проверить свои идеи, Бейлисс и Старлинг пошли обычным для ученых того времени путем: они провели эксперименты на собаках. Как-то раз в 1903 году они использовали в научных целях метиса терьера – того самого, который позже был воплощен в скульптуре. И по странному стечению обстоятельств, эта скульптура, которая должна была обличить неправильные научные методы, одновременно увековечила судьбоносное научное открытие. Бейлисс и Старлинг вызвали гнев активистов, борющихся с опытами на животных, но одновременно помогли оформиться зарождающейся тогда науке – эндокринологии. Бронзовый пес изображал настоящего пса, которого использовали на лекции, чтобы преподнести студентам новую научную теорию и новый научный термин – «гормон».

Старлинг и Бейлисс работали вместе, но были очень разными. Старлинг вырос в семье рабочих, а Бейлисс был богат. Старлинг был похож на кинозвезду: густые светлые волосы, точеное лицо, пронзительные голубые глаза. Бейлисс же больше напоминал бродягу: вечно потрепанная одежда, длинное и узкое лицо, всклокоченная борода. (Его сын уверял, что отец никогда не брился.) Старлинг был оптимистичным, общительным и импульсивным. Его больше всего интересовали результаты. Бейлисс же был осторожен, замкнут и уделял много внимания деталям. Ему нравился процесс. Говорят, что Бейлисс был настолько предан своей работе, что поначалу даже отказался от церемонии посвящения его в рыцари в Букингемском дворце, потому что по времени она совпадала с конференцией по физиологии[5]. Двое ученых даже состояли в родственных отношениях: Бейлисс женился на сестре Старлинга Гертруде, такой же красавице, как и ее брат[6] (Henderson, 2005b). Старлинг же нашел себе богатую партию: он женился на Флоренс Вулбридж, вдове своего бывшего учителя Леонарда Вулбриджа[7].