Ковальский молчал.

— Например, рыбы и дельфины, — продолжал Греков. — Никаких родственных отношений между ними нет, но условия жизни у них одинаковы, и они очень похожи по внешнему виду.

— Я думал, вы изобретете что-нибудь поновее, — сказал Ковальский. — Дельфина отличит каждый.

Греков продолжал:

— Глаз человека и глаз кальмара. Природа независимо конструировала эти органы. Но у них одинаковое назначение, и поэтому они очень похожи.

— Вы видели когда-нибудь живого кальмара? — поинтересовался Ковальский.

— Или сумчатые Австралии, — продолжал Греков. — Каждое из них имеет аналог среди высших млекопитающих. Я могу привести массу подобных примеров.

— Я тоже, — сказал Ковальский. — Один мой приятель был похож на гориллу. Но какое отношение он имеет к нам? Зачем вы все это говорите?

Греков не ответил. Он повернул голову и посмотрел в ту сторону, откуда они пришли, — на пустынный берег, окутанный брызгами волн. Он вобрал в себя пьянящий воздух, потрогал мокрый песок, прислушался. Невероятно. Чтобы все органы чувств так дружно врали…

— Зачем вы меня пугаете? — сказал Ковальский. — Зачем вы затеяли этот разговор? Я не принадлежу к числу ваших роботов и поэтому не могу ошибиться.

— А вам не кажется странным, что мы еще не встретили ни одного человека? — спросил Греков. — Вас не удивляет, что на этом пляже никого нет? Вы недавно с Земли. Вы видели где-нибудь такие безлюдные места?

Ковальский молчал.

— Мы находимся здесь уже около двух часов, — продолжал Греков. — За это время над нами не пролетело ни одного реактивного самолета, в море мы не видели ни одного корабля. Посмотрите на берег. Никаких следов цивилизаций. Разве на Земле так бывает?..

— А вдруг мы находимся на острове? — несмело предположил Ковальский. — Есть же необитаемые острова.

— Только не на Земле, — твердо ответил Греков. — Там нет сейчас даже необитаемых пустынь.

— Но разве может другая планета так походить на Землю?

— Следовательно, может, — ответил Греков. — Когда вы летите куда-то на звездолете, вероятность встретить такую планету ничтожна. Другое дело — миры, соединенные Туннелем. Все они пригодны для жизни, имеют кислородные атмосферы. Все планеты, на которых мы побывали, чем-то напоминают Землю.

Ковальский встал на ноги и начал натягивать комбинезон.

— Напоминают. — В его голосе снова появилась уверенность. — А это Земля. Я не знаю ответов на ваши вопросы, но не могу ошибиться.

Он стоял над Грековым, уже полностью одетый.

— Пожалуй, поднимусь на-обрыв. Сверху лучше видно. Как бы то ни было, нам следует осмотреться.

— Я пойду с вами, — сказал Греков.

Вскоре они, срезав угол, вышли на берег ручья, покрытый ковром короткой травы. Ручей был чистый, прозрачный, быстрый. Его вода бежала по укатанным камешкам. Журчание ручья терялось в мерном рокоте моря.

— Стрекозы, — тихо сказал Ковальский.

Близко к устью от ручья отделялась глубокая заводь. Над водой в характерном танце кружились грациозные насекомые.

Греков ничего не сказал. Из-под его ноги кто-то бросился в воду. Вскоре по поверхности заводи поплыли осторожные круги, и на него глянули два больших лягушачьих глаза.

Люди в молчании обогнули заводь и, пройдя еще немного вдоль ручья, начали подниматься по склону. Гул моря был еще слышен, но не заглушал остальных звуков. Под ногами в сухой траве раздавалось громкое стрекотание, там прыгали крупные насекомые, с треском расправляя разноцветные крылья.

— Кузнечики, бабочки, — перечислял Ковальский.

Греков молчал, шагая по жесткой траве. Они вступили в полосу густого кустарника. Колючие ветки царапали лицо, из зарослей неслось оживленное чирикание.

— Но почему? — крикнул Ковальский. — Почему это невозможно? Ведь они были похожи на нас. Они могли соединить все пригодные для жизни планеты. В Галактике таких мало, но ведь Земля тоже находится в их числе!..

Греков не отвечал. Ужасно хочется верить, думал он, пока они поднимались по склону, шурша ногами по жесткой траве. Очень хочется верить, думал он, отводя от лица колючки, прислушиваясь к пению птиц. Возврата на Гамму нет. А если это Земля… Но эта планета не может быть Землей. Она слишком чиста и нетронута.

— Смотрите, — сказал Ковальский.

Греков остановился. Подниматься дальше было некуда. Они стояли на краю обрыва. Горизонт раздвинулся, открыв бесконечную морскую пустыню. Линия, где вода смыкалась с небом, была почти неразличима и проходила неожиданно высоко. И она окружала их со всех сторон.

Они действительно находились на острове, вернее, на крошечном островке размером в несколько километров. Он был слегка удлиненной формы и лежал перед ними как на ладони. Ясно было, что он необитаем.

Некоторое время люди молча смотрели на окружавшее их водяное кольцо. В небосводе над западным горизонтом проступали багровые полосы.

Близилась ночь.

— Вы умеете добывать огонь? — спросил Греков.

— Собирайте дрова, — отозвался Ковальский.

Они разделились и углубились в колючие заросли. Вскоре Греков вернулся, согнувшись под грудой хвороста. Он сбросил его рядом с Ковальским, уже хлопотавшим над кучкой тоненьких веток.

— Смотрите, какая красота, — сказал Ковальский.

Солнце вынырнуло из-за туч над краем горизонта и окунулось в море. Между тучами и горизонтом пролегала узкая голубая лента. Багровые полосы стали ярче, слились в сплошное неровное поле. Полнеба пылало.

Греков пожал плечами.

— Закаты везде красивы.

Несколько минут он молча смотрел, как Ковальский ломает сухие ветки, укладывая их в аккуратную стопку. Греков с любопытством ждал, что последует дальше.

Ковальский извлек что-то из кармана куртки и поднес тонкий голубой язычок к кучке хвороста. Потом спрятал зажигалку.

— Я думал, вы будете добывать огонь трением, как полагается Робинзону, — разочарованно сказал Греков.

— Всегда ношу при себе зажигалку, — пояснил Ковальский. — К сожалению, ее заряд не вечен.

Он осторожно подкладывал ветки в костер. Сначала слабый, огонь разгорелся, и уже длинные языки пламени лизали потемневший воздух. Хворост трещал. Ковальский растянулся на боку, подперев рукой голову. Греков последовал его примеру.

— Хорошо, — неторопливо сказал Ковальский. — Давно не лежал у костра.

— Я видел костры только в кино, — признался Греков. — Действительно очень хорошо…

Вокруг быстро темнело. Они лежали неподвижно, глядя на пляшущее пламя, расслабив мускулы, отдыхая. Потом Греков откинулся на спину и стал смотреть вверх. Вскоре он нашел то, что искал. Над ним слабо мерцала светлая точка. Он долго глядел на нее.

— Звезда, — услышал он голос Ковальского. — Тучи расходятся.

— Да, — откликнулся Греков. Он смотрел на светящуюся точку. Рядом с ней зажглось еще несколько. — Скоро мы все узнаем.

— Понимаю, — отозвался Ковальский. — Но теперь это не имеет значения. Путь назад закрыт. Вероятность добраться до Гаммы ничтожна. Мне надоели бунтующие роботы, ледяное безмолвие, трава, которая норовит укусить. Пусть окажется по-вашему, и это просто похожая на Землю планета. Я остаюсь здесь. Я устал от бессмысленных блужданий.

Греков смотрел вверх, слушая, как в тишине потрескивает пламя костра и как шуршат ветки, которые подкладывает в огонь Ковальский.

— Сходите еще за дровами. Если вам нетрудно.

Греков послушно встал и полез в кусты в том направлении, где заметил в прошлую вылазку скопление сушняка. Он подцепил хворост и осторожно двинулся назад, следя, чтобы не напороться лицом на колючие ветви кустов.

Когда он вернулся к костру, Ковальский сидел, обхватив руками колени, и на его лице играли красные блики.

— Звезды, — тихо сказал Ковальский, поворачиваясь на шум падающих веток. — Они совершенно незнакомые.

Греков посмотрел вверх. Пока он ходил за хворостом, небо полностью очистилось, но рисунок созвездий был чужой, отличный от всего, что он когда-либо видел. Греков опустился на землю. Внезапно он понял, что очень устал, что его кости гудят, ноют мышцы, что ему хочется просто заснуть.