Наконец, я нахожу что-то, отдаленно напоминающее мешок. Хватаю его и, довольная собою, направляюсь к выходу.
— Нашла? — встречает меня вопросом баба Нюта.
Осторожно спускаюсь с лестницы. Оказавшись на устойчивой поверхности, задуваю свечу и молча протягиваю пыльный мешок старушке.
— И все? — удивленно спрашивает меня баба Нюта, разворачивая мешок.
— Там больше ничего нет.
Может, там действительно ничего нет. Я же даже не смотрела.
— Странно, — вздыхает старушка, расстроено качая головой. — Мне помнится, что было много…
Пожимаю плечами, предпочитая не отвечать. В любом случае, больше я туда не полезу.
— Ну, спасибо, — снова вздыхает баба Нюта, забирая у меня свечу. — Тихону привет.
Старушка ясно дала понять, что мне пора уходить. Она развернулась и ушла, оставив меня одну.
Делаю несколько шагов к выходу, но воспоминание о тайнике заставляет меня остановиться. Возвращаюсь обратно и осторожно заглядываю в комнату, в которой скрылась хозяйка дома.
В сомнении переминаюсь с ноги на ногу, но любопытство в конце концов берет верх. Словно тень, неслышно проскальзываю в каморку и осторожно пробираюсь в тот угол с тайником. Интересно же узнать, что там прячет эта бабулька.
Подхожу к сундуку и пытаюсь поднять крышку. Наконец, она откидывается, и я, в предвкушении увидеть внутри что-то интересное, склоняюсь над сундуком. В следующую секунду меня постигает разочарование. Все, что там есть — это две свечи и мешок с чем-то сыпучим внутри. Наверно, мука или крупа. Вот и все ценности одинокой старушки.
Чтобы не оставить никаких сомнений в том, что это вовсе не тайник, провожу ладонью по внутренней части крышки сундука. Она отделана мягким материалом. И только сейчас я замечаю, что в этой мягкой материи е6сть карман. Запускаю в него руку, и мои пальцы нащупывают что-то узкое и гладкое, похожее на ощупь на фотографию. Вынимаю ее из кармашка и закрываю крышку сундука.
В темноте ничего разглядеть невозможно, а любопытство уже невозможно унять. Покидаю комнатку, приняв решение посмотреть при свете, что же изображено на фотографии, а потом сразу же вернуть. Легко притворяю за собой дверь и уже собираюсь покинуть дом, но меня останавливает мужской голос, гулко отскочивший от стен сеней.
— Кто это тут у нас?
Замираю с поднятой ногой, застигнутая этим вопросом врасплох. Быстро поворачиваю голову в сторону звука и вижу перед собой очень высокого мужчину. В полумраке я не могу различить черт его лица, и вижу только силуэт.
— А где хозяйка? — не дождавшись от меня ответа на свой первый вопрос, вновь спрашивает меня мужчина.
— Здрасьте, — наконец-то «отмираю» я и, махнув рукой куда-то в сторону, произношу: — Она там.
Мужчина хмыкает. Проходит мимо меня, задев при этом своим локтем мое плечо. Взявшись за ручку двери, за которой скрылась баба Нюта, он вдруг замирает.
— А что в этой комнате? — вдруг спрашивает он у меня, кивком головы показывая на дверь каморки, из которой я только что вышла.
— Там?.. Ничего особенного.
— А что ты там долго делала? И вообще, что ты здесь делаешь?
Поднимаю на него взгляд и вижу, как в темноте белеют его глаза. Они даже поблескивают при этом мрачном свете, словно у кота.
— Пришла помогать этой бабульке. Вы знаете, старшим надо помогать. А потом заблудилась. Здесь столько дверей, сам черт ногу сломит, пока выход найдет.
Кидаю на него злобный взгляд, будто бы это он виноват в том, что здесь так много дверей.
Этот тип определенно начинает меня раздражать. Все спрашивает, да выведывает у меня что-то… Пришел к бабе Нюты — все вопросы к ней. Если захочет, она даже может ему экскурсию по дому провести. А от меня попрошу отстать.
— Заблудилась, значит? Ну что ж. С кем не бывает… Выход там.
Меня разворачивают в сторону двери. Прикусываю язык, чтобы не сказать какую-нибудь колкость. В любом случае, неприятности мне не нужны, а я уже нарываюсь на них. Пока не стоит лезть в бутылку.
Медленно продвигаюсь к выходу. У двери зачем-то оборачиваюсь.
Странный мужчина все еще стоит на прежнем месте, пристально всматриваясь в приоткрытую дверь каморки.
Не выдерживаю и фыркаю. А потом, прежде чем я успеваю себя остановить, с моих губ слетает:
— Ну что вы там хотите найти? Может, вы думаете, что баба Нюта у себя кого-нибудь прячет?.. Да ладно, не стесняйтесь, проходите… Найдете что-нибудь интересное — мне расскажете.
— Ну что же ты, девочка, говоришь? Такими словами не бросаются просто так.
— Не, ну, а что? — меня уже не остановить. — Вдруг она немецкий шпион? Или, наоборот, партизан на чердаке прячет?.. Внешность, ведь знаете, бывает обма-а-анчива…
Усмехаюсь и поворачиваюсь к мужчине спиной. Наверно, у него хромает чувство юмора. Я понимаю это по насупившимся бровям и повисшему меду нами напряженному молчанию. Тишина давит мне на уши и чуть-чуть на психику.
— До свидания, — прощаюсь я с незнакомцем и спешно покидаю дом.
***
Уснуть мне не удавалось довольно долго. Я все ворочалась с боку на бок. То было жарко, то вдруг становилось холодно. А еще меня жутко злила постоянно сползавшая на пол простыня.
Все обитатели дома наверняка уже видят седьмой сон. А вот мне никогда не снятся сны.
В детстве мне было даже обидно, когда подружки собирались во дворе и обсуждали, кому что приснилось. Было ужасно интересно наблюдать за тем, как они по соннику определяют значение сна и с умным видом подытоживают: «Тебе, Нинка, снилось, будто ты помидор ела? Тебя ждут неприятности… А ты, Аня, косы заплетала себе? Жди долгую дорогу…»
Потом они, как обычно, поворачивались ко мне, а мне, как обычно, рассказать им было нечего…
Самое интересное, что Аня вскоре действительно переехала жить в Мурманск… Да и в основном большинство предсказаний сбывались.
Мама говорит, что я не вижу снов, потому что и сплю-то всего по три часа каждую ночь. Мы с ней даже часто ругаемся по этому поводу, но в этой ожесточенной борьбе между моей совестью и книгами обычно побеждают книги.
Самое интересное, что книги увлекательны лишь тогда, когда от тебя не требуют их прочтения. Я, например, не выношу читать что-то по внеклассному чтению… Но, если книга захватит меня с первых же страниц, я уже не смогу остановиться, пока не узнаю, чем в ней все закончится.
В очередной раз переворачиваюсь на другой бок и подкладываю руки себе под голову. Все книжки остались где-то там, далеко… Но, надо признать, все, что со мной сейчас происходит, кажется еще похлеще какого-нибудь романа. Вернуться бы поскорее…
…И вот, когда я уже вот-вот готова была уснуть, до моего слуха донеслись чьи-то голоса. И этот чей-то далекий разговор вовсе не привлек бы моего внимания, если бы я не услышала смутно-знакомый голос. Напрягаю слух, пытаясь вникнуть в суть разговора. Говорящих двое. Их голоса звучат очень глухо, и я не могу разобрать ни слова.
Приподнимаюсь на локтях и выглядываю за занавеску в окно. На улице темно, хоть глаз выколи. Проселочную дорогу освещает тонкий серп месяца.
А голоса тем временем приближаются. Теперь я понимаю, почему не поняла ничего из этой беседы. Говорящие ведут диалог на немецком.
Спустя какое-то время я вижу этих людей. Их, как я и полагала, двое. Один из них, насколько я могу увидеть в полумраке, в форме. Другой в простой рубахе и штанах. Тот, что в форме, значительно уступает в росте своему спутнику.
Они переговариваются вполголоса. Причем все больше говорит человек без формы. Он будто бы что-то рассказывает другому мужчине. Второй же внимательно слушает собеседника, изредка выпуская изо рта сизый табачный дым. У его губ красным мерцающим огоньком тлеет сигарета.
Они проходят вплотную к моему окну. Непроизвольно дергаюсь, скрываясь за занавеской.
Спутники ненадолго замолкают. А потом один из них снова начинает говорить. И внезапно я понимаю, где уже могла слышать его голос. Возможно, я ошибаюсь, но все его интонации напоминают мне того мужчину, которого я видела всего несколько часов назад в доме бабы Нюты. Но только что он может делать ночью на улице в обществе немца? И, тем более, о чем-то с ним переговариваться? К тому же, насколько я могу судить, говорит он на чистейшем немецком.
